Ворон ворону глаз не выклюет. Том III

Ворон ворону глаз не выклюет. Том III
Алина Рун

Слушайте, слушайте, господа! Вопреки всем несчастьям, Дарнелл собирается праздновать день основания! Смотрите же, как песни сменяются криками, безумцы втаптывают угощения в грязь, а вместо салюта небо украшает радуга, готовая пожрать мир! Ликуйте, господа! Вернулась Поющая дева, предвестница перемен. Да восстанут люди, что ещё способны чтить непреложные законы, да падут от их рук те, кто сошёл с пути!Торопитесь, господа! Успейте попробовать вкуснейшие плоды. Их аромат соблазнит любого, ведь нет лучшей почвы для золотых корней, чем свежая человеческая плоть!Добро пожаловать в Дарнелл, господа! Город, который станет вашей могилой…

Алина Рун

Ворон ворону глаз не выклюет. Том III

Часть I. Глава № 1. В своём гнезде и ворона коршуна заклюёт

Отрывок из потрёпанного журнала.

Запись № 49:

«Стоит закрыть глаза, и я вижу один и тот же образ: гигантский город-корабль, навеки застрявший во льдах; некогда символ надежды, теперь – змеиное гнездо, из которого я, маленький змеёныш, выползал и жалил по чужому указу. Нас было от силы пара сотен. Моя большая семья. Всё, что знали и умели двести человек, знал и умел я. Когда-то. Теперь я всё забываю, даже записи не помогают…»

Слова расплылись из-за капель дождя.

«Я из “помеченного” поколения. С каждым годом таких, как я, остаётся всё меньше – ежечасный взор Молчащего выдержать трудно. Свою метку на шее я выжег раскалённым прутом, но до сих пор, в первые секунды после сна, его безумное око смотрит на меня. Зовёт. Не знаю, сколько я ещё выдержу. Мне нужна твоя помощь.

Скорее всего, эти слова ты и хотел от меня услышать. Прости, ЧП. Я виноват».

Угол листа обгорел.

***

На столе лежали схожие, но такие разные куколки. У той, что была сшита из лоскутков замшевой кожи, вместо лица – круг из красных нитей с точкой посередине. То ли глаз, то ли мишень. Каждый раз, когда Виктор касался вольта, его согревало тепло, как от объятий близкого человека. Главное – не вспоминать, что внутри этой штуки его собственная кость.

Другая куколка, сшитая из хлопковых тряпок, успела залосниться. Без хранительской пуговицы она стала бесполезной, но выбросить её рука не поднималась, ведь это было единственное, что осталось от бедной миссис Иде. Виктор убрал обе куклы во внутренний карман, хоть Якоб и советовал без необходимости не таскать вольт с собой – если он попадёт в чужие руки, то это будет «неприятность в высшей степени». Увы, выбора не было. Бражников у Виктора не осталось, а там, наверху, город кишел врагами. В последние дни Якоб много чего говорил: в секретах ведовства бывший гвардеец оказался искусен не меньше, чем во владении оружием. Как он признался, это была заслуга его частых бесед с масками на стенах. Скучающие души любили потрепаться не только о том, как они умерли.

Виктор взял со стола костяной нож – замена старому, который он расколол о чудовищного сома. Этот клинок выточил Нариман, заодно подогнал рукоять под широкую ладонь, одно удовольствие было им пользоваться. Жаль, Крыс забыл покрыть лезвие той чёрной субстанцией, которой он обрабатывал шипы; по его словам, этот состав делал кость прочнее. Отчасти Виктор сам виноват: в благодарность он отдал мальчишке идол, и тот слишком увлёкся новой игрушкой. О судьбе чёрта он не задумывался. Даже если Крыс его разломает или сожжёт – и поделом.

Всё было готово для выхода на поверхность, осталось добыть последнее – информацию. Виктор постучал в дверь кабинета Гаруспика и зашёл внутрь, не став дослушивать тихое: «Входите-входите».

– Я сделал всё, что вы от меня хотели. Пришло моё время требовать, – заявил он с порога. – Вы обещали найти убийцу Софии.

Ложка стукнула о блюдце и оставила на белом фарфоре каплю чая. Отражения зажжённых свеч плясали в очках Гаруспика, а на его коленях лежала газета, дочитанная до середины. Хоть он и улыбнулся приветливо, чувствовалось, что Виктора в этот час не ждали.

– Ого, какая прыть, – Гаруспик пригубил из чаши, держа её кончиками искусственных пальцев. – А я хотел дать тебе побольше времени, чтобы прийти в себя. Налить чаю? Какие-то горные травы, Лафайетт поделился со мной сегодня. Вкус терпкий, необычный.

– Убийца Софии. Я хочу знать, где он.

– Помню, помню я о своём обещании. И непременно помогу с поисками, но не сейчас. Чш-ш, спокойно! – успел вставить Гаруспик, прежде чем Виктор перевернул бы его кресло. – Мы потеряли связь с нашими людьми в Андронталле. Вторые сутки Дайан с Карамией пытаются узнать, что случилось – а они лучшие ищейки среди нас, не считая Айтана.

– Я думал, все Курьеры живут здесь, подле Двуглавого.

– Только новички и те, кому больше некуда идти. Одним Дарнеллом сыт не будешь, – Гаруспик хмыкнул, понимая, как слово «сытость» звучит в их ситуации. – В столице я держу команду из десяти человек, они часто посылают мне весточки о своих делах, а тут – тишина вторую неделю. Вдруг они угодили в ловушку Левиафанов. Если бы только Дариус объединил наши силы… Уверен, тогда с обеих сторон оказалось бы куда меньше жертв.

– Так в чём проблема? После погрома в крепости, я думаю, даже Тарнетт станет посговорчивее.

– Он никогда не согласится на встречу, пока рядом со мной Дайан. А я лучше лишусь своих ног, чем изгоню её.

– Вы же всем скопом служите Двуглавому. Разве сейчас не тот момент, когда можно закрыть глаза на старую вражду? Или вам обоим проще убиться об своё упрямство?

– Умерьте пыл, молодой человек, – Гаруспик шутливо погрозил пальцем. – Понимаю, что в последнее время тебе пришлось несладко, но и моё терпение не безгранично.

Опять Виктора вынуждают ждать, и это бесило до скрипа зубов. Он ведь прекрасно понимал, почему с его просьбой тянули – иначе исчезнет такой удобный рычаг контроля. Может, ему и правда надо рявкнуть, перевернуть здесь всё вверх дном, чтобы Гаруспик понял – с него хватит.

Очки сползли на кончик носа, когда Гаруспик слегка склонил голову. Линзы в его глазах медленно двигались, настраивая фокус на госте. Пусть смотрит, да повнимательнее. У Виктора терпение тоже иссякало.

– Прежде чем сломя голову кидаться за убийцей, я советую тебе привыкнуть к новым возможностям, а особенно – к их границам. Могу посоветовать подходящую мишень, если тебя это заинтересует, – Гаруспик положил на стол газету, которую читал до прихода Виктора. – Пока Левиафаны охотятся на нас, мы охотимся на них.

В рамке из буквенных столбцов красовалось лицо мужчины с густыми бакенбардами и вьющимися из-под шляпы кудрями. Его поймали в момент, когда он с улыбкой подмигнул фотографу. Заголовок гласил, что знаменитый исследователь Марк Монн собирается провести в Дарнелле открытые лекции на тему его экспедиции в Глотке Предтечей.

– Я его знаю, – Виктор приподнял бровь. – София советовалась с мистером Монном о нюансах жизни на севере, прежде чем ехать к горцам.

– Серьёзный противник, серьёзный. Марк Монн крутится в высших кругах и собирает огромные аудитории слушателей, особенно после его нашумевшей экспедиции. Единственный выживший, который чудом вернулся из опасной и таинственной Глотки Предтечей – как звучит, а?

– Вы опять собираетесь навязать мне напарника?

– А он тебе нужен?

– Нет, – хватит с Виктора потерь, лучше он будет отвечать лишь за себя.

– Твоё право. Но если понадобится помощь кого-нибудь из наших – обращайся, – Гаруспик задумчиво покачивал чашу, наблюдая, как чай скользит у края стенок. – То, что Монн хочет приехать на день основания Дарнелла, меня не на шутку беспокоит. Чует сердце – беда близко. Надеюсь, эта жертвенная овечка будет интересна и тебе, учитывая, какую роль Левиафаны сыграли в истории твоей семьи…

– Прекратите, – оборвал его Виктор. – Мне не нужен повод, чтобы убивать Левиафанов, но моё прошлое не трогайте. У вас ничего не выйдет, кроме как меня разозлить.

Вновь колкий взгляд поверх очков.

– Прибереги свою злость для врагов, Виктор, да смотри, сам в ней не сгори.

Раздался скрип, и в дверную щель пролезла мордочка Дольки. Под оханье: «Вернулся, радость моя!» он неспешно обошёл Виктора и прыгнул в объятья хозяина. Белоснежная шерсть потускнела от приставшей грязи, к шее енота ремешками был прикреплён тубус, судя по восковой пробке – не пустой. Стоило Гаруспику тоже это заметить – и на его лице расцвела искренняя улыбка, совсем ему не свойственная. Виктора тут же выставили прочь, попросив «оставить нас с маленьким гостем наедине».

Старый лис, чтоб его. Знал, чем приманить. Охота на Левиафанов – отличная возможность вернуть себе рой, не идя на сделку с совестью. Но как же злило, что Виктор вновь действует по чьей-то указке. Он потёр большой палец и замер, когда поймал себя на этом.

«Может, и правда надеть какой-нибудь перстень?» – задумался Виктор, но мотнул головой и убрал руки в карманы. Это не его привычка. Лучше не смешивать свои прошлые жизни в кучу.

Виктор поднялся по виткам убежища. Он кивал Курьерам, если те встречались на пути, но даже не смотрел, кому именно. В общении с ними мало что изменилось. Кто относился к Виктору благосклонно – те и сейчас были ему рады, а кто недолюбливал – крутили носы от разочарования, что он прошёл Разделение. Только Диана внезапно обозлилась: «Умом я понимаю, что ты – не твоя бабушка, но моё сердце кипит от воспоминаний. Смотрю на тебя и вижу свою мать. Как же она ненавидела Лихо! И меня – за то, что перестала быть её послушной “Дианочкой”. Порезы от её ножа… Моё лицо вновь горит от боли, как в ту ночь». Виктор на это кивнул и старался больше не попадаться Диане на глаза. Он тоже помнил её боль. Он помнил всё, что увидел в колодце.

– Гаруспик не хочет сидеть сложа руки, но его попытки укусить Левиафанов ничтожны. Умрёт Монн – и на его место придёт десяток новых. Увы, Гаруспик не хочет меня слушать, а ведь я лучше многих знаю их слабости, – заговорила Кэйшес, когда Виктор выбрался на поверхность. Как и обещала, она больше не пряталась за украденными лицами.

– Зато я тебя слушаю. Что ты можешь рассказать о Левиафанах?

– Ох, неужели? Я смогла растопить твоё холодное сердце? – томно протянула Кэйшес. Когда она говорила так не голосом Софии, а своим, это звучало… Виктор прикрыл глаза и потёр переносицу. Очередные глупые мысли.

Внезапно под его сапогами вместо пола фабрики оказались гранитные плиты и всё вокруг укутало бесконечное сиреневое полотно, по которому плыли мурены. Трон величественно возвышался над Виктором, но на этот раз он пустовал. Бражники сидели на спинке живыми украшениями.

– Как много ты знаешь о том, кем я была при жизни? – Кэйшес вышла из-за левого плеча Виктора, словно всегда стояла рядом. Нечасто ему везло встречать женщин одного с ним роста.