Ворон ворону глаз не выклюет. Том III

Стоило на мгновение отвлечься, как стрела тут же свистнула перед носом.

– Проклятье, мы же договорились!

– Мне жаль, – Морт сделал акцент на последнем слове, передразнивая Виктора, – но вы слишком много знаете. Рано или поздно разболтаете другим. Вы останетесь здесь.

Раньше аргументами Виктора против беззаконников были револьвер и палаш, теперь в его руках нож и кукла, но для одного айрхе этого должно хватить. Догонялки со стрелком – игра до первой ошибки, не стоило и дальше на неё вестись. Пока Виктор сбивал амулеты, он успел ознакомиться с заброшенным дворцом, особенно ему приглянулся зал, судя по сгнившей обстановке – музыкальная комната: в ней отсутствовали окна и разломы, поэтому Морт мог подобраться лишь со стороны балкона на втором ярусе. Лучшего места для засады не сыскать.

Помнится, когда Виктор спросил у Якоба, может ли он научить полезным фокусам, тот пожал плечами: «Экспериментируйте. В том и смысл беззакония – нет свода правил, которые обязательно сработают, потому что не может быть иначе. Пробуйте и узнаете, какие искусства даются вам лучше всего». Легко сказать. Для Виктора это была совершенно новая наука, такая же мудрёная, как железки Хейда. Благо он кое-что запомнил с тех времён, когда охотился за ведунами – те часто насылали то морок, то видение, пытались запутать и напугать. София этого попросту не видела, защищённая Даром, а вот Виктору приходилось тяжко. Почему бы самому не попробовать?

Виктор порезал ножом ладонь и сжал вольт, позволив ему пропитаться кровью. Из тёмных пятен вылезли бражники, маленькие и невзрачные. Раскрыв оборванные крылья, они приняли облик самого Виктора: с нездорово осунувшимся лицом и лихорадочным блеском в глазах – такой человек не мог прийти с хорошими намерениями. Неужели он впрямь так выглядит со стороны?

Вольт остался лежать на полу, а близнец Виктора прижался к поросшему мхом роялю. Лишь бы сработало. Прыгнув чуть выше, чем мог бы человек его роста, Виктор вскарабкался на второй ярус и затаился за дверью, ведущей в пустоту – часть здания превратилась в груду мусора. Тень не заставила себя долго ждать. Бесшумно подобравшись к балюстраде, Морт сразу же увидел внизу двойника. В колчане, перекинутом через плечо, осталось всего четыре стрелы. Морт с такой скоростью вытащил одну из них и положил на тетиву, что дух захватило – но в момент перед выстрелом он засомневался. Времени на то, чтобы догадаться, в чём подвох, Виктор ему не дал. Короткий разгон – и вся его немалая масса впечаталась в Морта и снесла с балкона, как набитую соломой игрушку. Лук отшвырнуло прочь, поломанные стрелы вылетели из колчана. Сам Морт прокатился по полу и замер на боку, не шевелясь.

Виктор спрыгнул с балкона следом. Двойник поднял на него пустой взгляд и растаял, когда вольт попал в руки хозяина. Несмотря на жёсткий спуск, Морт ещё дышал. Кости не торчали там, где не надо, только половину лица ободрало до мяса. Считай, легко отделался. Похоже, этот Морт был старшим: волосы уже полуседые, кожа на носу огрубела от мелких рубцов – явные следы обморожения.

Виктор принялся расстёгивать опоясывающий сюрко ремень, чтобы связать Морту руки. Тот вдруг распахнул глаза: янтарные, как у Ведьмы, с налитыми кровью белками. Прикрикнув: «Так, успокойтесь!..», Виктор потянулся к его груди, желая удержать от резких движений, но Морт извернулся и вцепился зубами в мясистое ребро ладони. Виктор не пытался вырвать руку, наоборот – надавил со всей силой, треснув Морта затылком о пол. Подействовало: зубы выпустили плоть, но не из-за боли. Морт облизал измазанные чужой кровью губы.

– И правда – не червь. Опарыш, – прохрипел он, а вместо янтаря в глазах вспыхнула лазурь.

Громовое карканье сотрясло стены: сидящего на балюстраде грача распирало от рвущегося из тела голубого пламени, которое превратило птицу в костяное чудовище. Длинным сочленениям крыльев стало тесно на балконе, а позвонки едва удерживали кривоклювый череп размером с карету. Разумом Виктор понимал, что это очередной морок. А ещё он понимал, что его кровь попала к ведуну прямиком в глотку.

Громада костей свалилась на пол, крик чудовища звучал тревожной сиреной. Тут уже было не до Морта, Виктору пришлось бросить его и рвануть прочь, слыша за спиной хриплый хохот. Птица ползла следом, перебирая крыльями, шипя и клокоча. Виктор перемахнул через разлом в стене и оказался на улице, но погоня на этом не кончилась – птица с трудом протиснулась в щель и вывалилась хаотичной кучей костей. Петляя между надгробиями, Виктор сбежал с холма, и вдруг позади всё стихло. Обычный грач остался сидеть на арке мрачным стражем.

– Кто бы мог подумать: твоя очередная попытка очистить совесть с треском провалилась, – хмыкнула Кэйшес с издёвкой. – Так может, перестанешь заниматься глупостями?

Виктор молча осмотрел укус и подтёр сочащуюся кровь. Ещё чуть-чуть, и Морт отгрыз бы от него кусок. Бешеная псина, а не человек, о таком брате он бы тоже помалкивал.

– Ты заставил меня побеспокоиться, – продолжила Кэйшес, её пальцы обвили раненую руку Виктора. Боль утихла. – Словно скрылся под свинцовым колпаком – как ни пыталась, я не могла тебя увидеть. Неприятно. И очень знакомо. Эта серокожая стерва… Я надеялась, что её уже давно сожрали. Она умеет прятаться – и прятать. Подрезать бы ей крылья, но не тебе это делать – слабоват ещё для такого врага. Вот же пагубная привычка игнорировать советы тех, кто хочет тебе помочь!

– Наслушался уже за свою жизнь советов. Сам решу, как мне быть и что делать.

– Даже если тебе становится только хуже?

– Куда уж хуже, – тихо проговорил Виктор и прижал раненую руку к груди.

Глава № 2. Лицом к лицу

– Доброе утро, мистер Четырнадцатый.

– Доброе утро, леди Доктор.

Усевшись на табурет, Хейд завёл руки за голову и дал возможность надзирателю задрать его робу до подмышек. Пока с груди снимали бинты, кожу царапнули рукавицы с мелкой металлической сеткой – из-за них каждый осмотр превращался в пытку. Ничего не поделать: Хейда считали Левиафаном и меры применяли соответствующие, опасаясь его касаться, как чумного.

Решётка разделяла смотровой кабинет на две половины, и пока Хейда держали на одной стороне, на другой в саквояже рылась женщина в небесно-голубом плаще с ромбами на стоячем воротничке. Открыв футляр с очками, она нацепила их на нос и обратила внимательный взгляд на пациента. Посыпались стандартные вопросы: про швы, про самочувствие, про головные боли, мучившие Хейда после того, как он всю операцию пролежал под сонным газом. Доктор склонилась ближе к решётке и рассмотрела четыре рубца на груди, цепочкой тянувшиеся вдоль рёбер. Хейд не знал, зачем в дополнение к ране от пули пришлось делать ещё несколько, но плевать – к шрамам ему было не привыкать.

– Жить буду? – с усмешкой спросил он, желая растянуть беседу хоть на одну лишнюю минуту.

– До суда точно, – неизменно серьёзно ответила мисс Денмарк. Сама она не представлялась, но Хейду повезло услышать краем уха, как к ней обращался один из охранников. Обычно он недолюбливал всех, на кого приходилось смотреть, задрав голову, но эта суровая энлодская женщина умудрилась его зацепить. Для неё «мистер Четырнадцатый» оставался обычным пациентом, без оглядки на чужеземную кровь и висящие ярмом преступления. Это подкупало. Особенно в месте, где каждый считал своим долгом напомнить, что даже плесень на потолке имеет больше прав, чем Хейд.

Все ответы и личные наблюдения мисс Денмарк записывала в журнал, едва успевая макать перьевую ручку в чернильницу. Состояние пациента она охарактеризовала как «стабильное», несмотря на попытки Хейда симулировать обратное. Ох уж эта удивительная женщина и её разоблачающий любые уловки взгляд.

– Рад был вас повидать, леди Доктор.

– До завтра, мистер Четырнадцатый.

Пришло время вернуться в клетку. Звякнула цепь – надзиратель дёргал её, как поводок, заставляя Хейда пошевеливаться. Специально так делал, паскуда. Обычные наручники оказались слишком большими для запястий айрхе, потому Хейду нацепили «детские», как шутили между собой охранники. Чёртовы куски металла впивались в кожу и раздирали её до крови. Путь от смотрового кабинета до изоляционных камер занимал ровно семь минут: вот и вся прогулка, а раньше не было даже такой мелочи, пока Хейд не мог встать с койки.

Скрип ключа в замке, запирающего Хейда наедине с пустыми стенами – самый ненавистный звук из всех. Его компаньонами остались другие заключённые камеры номер четырнадцать, которые расписали стены посланиями из прошлого: даты, имена, глаза, кто-то считал дни, а кто-то посылал весь мир в морскую бездну. Хейд успел изучить каждую чёрточку и даже оставил свои: выцарапал вокруг двух уже нарисованных глаз кошачью морду. Выражение у неё получилось такое же глупое, как у Первого. Кое-где особо ретивые Четырнадцатые расковыряли побелку, под которой скрывалась стальная сетка поверх каменной кладки. Эти камеры строились с прицелом на беззаконников, так просто из них не сбежать.

Тюрьма – это скучно. Непрерывный цикл одинаковых событий. Хейд в шутку называл своё заключение «отпуском», которого у него раньше никогда не было. Новый опыт ему совершенно не понравился: его выворачивало наизнанку от каждой бесцельно потраченной минуты и без того короткой жизни. Вздохнув, Хейд залез на свой любимый насест: прикрытый крышкой толчок – самое близкое место к щели под потолком, которую издевательски называли окном. Иногда везло поймать лицом дуновение ветерка, редкая благодать в душной камере. Так и проходили его дни. Некуда больше бежать. Не от кого прятаться. Ожидание и размышления – вот и все занятия. Зачем только лечили, чтобы теперь свести с ума в изоляции?

Безделье подталкивало к мыслям о прожитой жизни и совершённых ошибках. Хейд много где налажал: не выполнил обещание матери сберечь Айру, полез спасать энлодского мальчишку, будто тот мог заменить брата – и вновь не справился. Казалось бы, можно было сделать выводы. Он и сделал, но неправильные: бросил Айлин, эгоистично надеясь, что Несса как-нибудь справится сама – и куда лучше него. Ответственность виделась ему непосильным грузом. Не сказать, что мнение Хейда поменялось, но с возвращением Айры и Виктора черти в его душе утихли. Может, хоть теперь получится сделать всё как надо: помочь брату открыть Горнило, упокоить Предвестника, спрятать от Левиафанов Айлин, вытащить Паразита из племянника, сжечь Молчащего… а вместо этого Хейд сидел на толчке. Невыносимо.

Одно хорошо – он отоспался! Стальная сетка оказалась Предвестнику не по зубам. Как и Айре, к сожалению. Будто этого было мало, на шею нацепили обруч с бледным камнем; пришлось долго разглядывать его отражение в ложке, чтобы удостовериться, что это кость Предтеча. Даже если Хейд окажется на свободе – Айра его не найдёт.

Наступил очередной день, очередной цикл. Завтрак, как обычно, был скуден: пара ложек перловки и чёрствая корочка хлеба. Хейду доставалась половина от энлодского пайка, и то надзиратели ворчали: «Не многовато ли еды на одного таракана». Наручники вновь вгрызлись в запястья – малая плата за то, чтобы оказаться в обществе мисс Денмарк. Первая минута прогулки, вторая… на шестой надзиратель дёрнул цепь и увёл заключённого прочь от смотрового кабинета. Привычный цикл был нарушен. Хейд растерянно оглянулся через плечо, наблюдая, как вожделенная дверь отдаляется от него.

Процессия из четырёх охранников вышла на улицу и перевела Хейда по огороженной дорожке в соседний корпус. Вдохнуть бы свежего воздуха полной грудью, пока есть возможность, но трещины в рёбрах за такое спасибо не скажут. Из громкоговорителей, развешанных за стенами тюрьмы, звучала бодрая музыка. Неужели сегодня день основания Дарнелла? Хейд просидел за решёткой так долго! Как бы Айра не наделал глупостей, оставшись без присмотра. Получил ли он Дар Берислава? Вряд ли. Даже если Виктор смог вернуться в город, с продырявленными кишками у него явно хватало забот поважнее, чем просьба какого-то вора.

Хейда завели в тесную комнату, в которой стояли стол и стулья, прикрученные к полу винтами. Праздничная музыка слышалась далёким эхом. День основания в Дарнелле всегда гуляли с размахом, Хейд столько кошельков подрезал, что в руках не унести. А ведь мог сейчас сидеть в «Аисте» и пить с Виктором какую-нибудь бурду… Все мысли вылетели из головы, когда за дверью послышались голоса.

«Меня ждут пытки, верно? Я ведь предатель империи и далее по списку, который не сможет рассказать ничего толкового. Лишь бы не трогали руки!» – Хейд не заметил, как закусил шрам на губе.

Держа под мышкой пухлую папку, а в другой руке чашку кофе, на пороге явился Артур. Его лицо давно не встречалось с бритвой, полицейская шинель была небрежно расстёгнута. Несмотря на потасканный вид, инспектор выглядел готовым к долгому и крайне неприятному разговору.

– Ох, друг, как я рад тебя видеть! Меня никто не слушает и ничего не говорят, я чуть с ума не сошёл, пока сидел здесь, – Хейд выдохнул с облегчением, строя из себя несчастного гражданского, пострадавшего ни за что.

– Вам разрешено открывать рот только для ответов на мои вопросы.

Артур потёр красные от усталости глаза и положил на стол папку. На первой странице Хейд увидел свою фотокарточку, лет на десять моложе. Её сделали в бюро при регистрации нового работника.

– Что ж, начнём с простого. Хейд из рода Мортов, известный как Фелис Харисонн. Тридцать два года, айрхе, родом с Ашвайлии. С отличием закончил Ахеронскую академию, в которую попал по поддельным документам. Не женат, детей нет, как и постоянного места жительства… Верно всё говорю?

«Откуда полиция знает всю мою подноготную? Счастливчик рассказал? Сучий потрох…»

– Верно говорю? – повторил Артур, прищурив рассечённый глаз.

– Да, сэр, – выдавил из себя Хейд. – Но не будьте так суровы. Сами знаете, империя не особо дружелюбна к айре. Пришлось разок нарушить закон, чтобы получить шанс на лучшую жизнь.

– Ещё одно лишнее слово, и вы останетесь без еды на сутки. Для начала.

Пальцы Артура бегло перебирали страницы в папке, он заваливал вопросами о смутно знакомых людях, но и словом не упомянул о связи Хейда с Сороками. Приходилось тщательно думать над ответами, чтобы случайно не сознаться в том, в чём не стоило. Разговор шёл спокойно, будто они болтали на кухне бюро, а не в допросной, но голос Артура звучал незнакомо – из него ушло всё тепло, которое столько лет воспринималось как данность. Зная, в чём его обвиняют, Хейд ожидал совсем иного: больше агрессии, давления, а то и парочку ударов кулаком. Вдруг Артур наиграется в сурового полицейского и вытащит его из этой дыры? Было бы замечательно.

– Что вы можете рассказать о Леоне Эливайнне? – задал Артур очередной скучный вопрос.

– Это что, проверка на знание истории Дарнелла? Архитектором был, наверно. Как все остальные из семейки Эливайннов.

– Возможно, он вам известен под кличкой Соловей. Слышали о нём?