Легенда. Герои Урании

– Чаша… и нож.

Была принесена чаша, и Тристан, не раздумывая, полоснул себя по запястью.

– Скорее, братья! Разве не видите, что конец близок?

Все последовали его примеру, и в чашу, смешиваясь, заструилась кровь: красная – Тристана, Пэйла и Лаэра, голубая – Эверленна и Гальядо, зелёная – Борикса и Кисаи; чёрная – Морера и Кса.

– Клянёмся!

– Хорошо… – синеватая бледность постепенно заливала лицо короля, словно последний прилив. – Может быть, я сделал ошибку… но я верю вам, моим детям. Хотя один человек… один святой человек… предостерегал меня…

– Он что, усомнился в правдивости наших клятв? – Тристан сделался, пожалуй, бледнее умирающего отца. – Кто этот наглец?

– Это… это некий Марцеус… проповедник из Флинта… недавно пришёл ко мне, мы вместе молились… так он просил… заклинал всем святым… не открывать вам… тайны Грааля.

– Разве можно принимать на веру выдумки какого-то сумасшедшего монаха, отец? – вкрадчиво произнёс Лаэр. – Я слышал об этом Марцеусе. Это юродивый, который выдаёт себя за благородного пилигрима. Он что-то там прорицает, чуть ли не гадает людям по руке! Говорит, что ему открыто будущее, – но кто это может проверить?! Скажите по совести, отец: кто более достоин доверия – мы, ваши родные сыновья, или бродячий фокусник, беглый монах-расстрига, ярмарочный шарлатан?

– Марцеус предупреждал… – не слушая, продолжал король. – Равновесие мира… пошатнётся… сдвинется… Конец Света… Судный день… Помните! Клятву… не нарушайте. Конец… настанет…

– По-моему, папа бредит, – заметил Кисаи. – Дайте ему ещё вина. И мне тоже.

– Но постойте! – вмешался принц Пэйл. – Отец не сказал нам, где спрятан этот самый Грааль!

– Всё там… в завещании… завтра… – воздух со свистом выходил из его лёгких, будто из проколотого бычьего пузыря.

ЗАВЕЩАНИЕ. Слово это мгновенно выдернуло из облачных эмпиреев и с размаха шваркнуло оземь.

– Но кто же унаследует престол, отец?! – вскричал Морер. – Вы не огласили нам вашу волю! Самое главное!!!

– По праву первородства… – начал было Тристан.

– Замолчите, брат! – пролаял Лаэр. – Появиться на свет первым это ещё ничего не значит!

– Согласен! – Кса вспыхнул кирпично-красным румянцем. – Важно быть достойным трона! И отец подтвердил мои права!

Кисаи, которого воспринимали скорее в качестве шута, (да к тому же между ним и престолом стояли пятеро), никогда и не надеялся на обладание уранской короной, но не упускал возможности вставить палки в колёса другим. Глядеть, как в борьбе за трон сцепятся старшие – что может быть забавнее? И он крикнул:

– Все слышали, как отец сказал, что Эверленн – лучший из всех!

– Лжёшь, фрогл, подземная лягушка! Батюшка назвал меня самым мудрым! А кто, как не мудрейший, должен стать королём?! – завопил Гальядо.

Тут уж загомонили все.

– Молчать!!! – рявкнул Борикс так, что тренькнули стёкла. – Отец ещё не умер, а вы уже кинулись рвать королевство! Посмотрите же – он хочет что-то сказать! Слушайте! Слушайте!

Тень смерти уже покрыла лик, но Оуэн успел проговорить:

– Преемника… не назову… В завещании… сказано… Пусть это… решит Грааль.

Оуэн вздохнул в последний раз, и улыбка неземного восторга заиграла на его губах.

– Господи… – прошептал он. – Я узрел Тебя!

В огромном зале они остались наедине с телом того, кто почти тысячу лет правил королевством. Этой смерти многие желали и почти все надеялись на то, что она придёт своевременно. Но вот ЭТО случилось, а они растерялись, словно малые дети, заблудившиеся в дремучем лесу. Оуэна могли любить, презирать, уважать или ненавидеть, но в глубине души никто не представлял себе, что же будет, если король действительно умрёт. Оуэн был всегда, сколько они себя помнили, величие его фигуры заставляло их трепетать. Он судил их, награждал и наказывал, был самым строгим судьёй и самым лучшим советчиком, и без него они все ощутили себя… покинутыми. Перед этим бледнели их мелкие ссоры, дрязги, мечты о наследстве и соперничество, тайное и явное, борьба за милости. Отец… Он был незыблем, как сама Монсальват, и казался вечным, как солнце.

– Что же нам теперь делать? – раздался в тишине неуверенный голос Пэйла. – Наверное, следует сходить и позвать кого-нибудь?

– Рискни, – отозвался угрюмый Морер, бросая на братьев подозрительные взгляды.

Но лорд Эдемиона не решился на это. Кто знает, что здесь может произойти.

– Эй! – крикнул он. – Кто-нибудь! Оуэн скончался!

«…кончался… ался…» – ответило эхо.

– Сюда! Кто-нибудь!

«…будь… будь…»

В дверях на противоположной стороне появился камергер.

– Сюда! Подойдите и убедитесь, что всё кончено.

Сэр Бедивер приблизился, поднёс ко рту умершего бронзовый дискус. Удостоверившись в том, что дыхания нет, он закрыл опочившему государю глаза, после чего переломил свой жезл и дрожащим фальцетом трижды провозгласил:

– Король умер! Да здравствует король!.. Король умер! Да здравствует король!.. Король умер! Да здравствует король!

– Да здравствует король! – нестройно повторили за ним принцы.

Это выглядело сущей насмешкой – какой король?

– Ну, удружил папаша, – почти не понизив голоса, обратился Кисаи к Мореру. – Клоун проклятый! Не мог объявить наследника, как полагается. Тогда бы знали, кого придушить в тёмном закутке.

– Ничего, – процедил Морер, кривя тонкие губы. – Разберёмся.

– Ваши высочества, – скорбно молвил камергер, – завещание Его величества короля Урании Оуэна I будет предъявлено вам завтра в полдень здесь же, согласно закону. Ввиду особой секретности оного сей документ не должен быть оглашаем вслух, а потому после прочтения Вашими высочествами завещание, скреплённое магическими печатями, в присутствии двух свидетелей подвергнется сожжению. Дату торжественных похорон назначит Королевский Совет. Примите мои искренние соболезнования в постигшей вас горестной утрате, высокие лорды, а также мою отставку.

Сэр Бедивер поклонился и удалился.

– Идёмте, господа, тут нам более нечего делать, – Гальядо направился к выходу. За ним пошёл Борикс, недоумённо крутя головой, следом Пэйл. Эверленн, прежде чем уйти, поцеловал отца в лоб. Тристан, точно бдительная овчарка, охраняющая своё стадо, дождался, пока эльф не исчезнет в дверях, и скрылся последним из их группы.

Тёмные остались.

– Ну вот, теперь и дышать стало легче! – воскликнул Кисаи, потягиваясь. – Как они все меня достали своим фарисейством, своими благостными физиономиями да героическими речами! Голову даю на отсечение: в мыслях у них то же, что и у нас, а сами только и знают, что напускать на себя постный вид и молиться!

– Тише! – рыкнул Морер. – Разве ты забыл, что здесь и стены имеют уши? Будьте осторожны. Жду вас всех в полночь у себя.

– А зачем? – удивился Кисаи.