Дочки-матери

– Да что случилось?!

Вики продолжала плакать, рыдания душили ее, ей было трудно вдохнуть. Марк поднял с земли какую-то палку и принялся ломать ее на множество кусков. Виктор, наконец, поднял глаза на Лису и сказал:

– Александра сегодня утром отвезли в больницу в город. Ему стало плохо ночью.

– Плохо? В каком смысле плохо? – не поняла Лиса. В ее понимании плохо становилось пожилым людям, когда у них случался сердечный приступ или вроде того. Но Александру было 10 лет, отчего ему могло стать плохо? – Он что, отравился?

– Нет… с лестницы упал. Неудачно… – ответил Виктор.

– Ага. Несколько раз, – мрачно добавил Марк.

– Что? Почему несколько раз? – Лиса начала терять терпение.

– Это выражение такое, – сказал Марк. – Сарказм называется.

– Тогда что произошло на самом деле? – Лиса решила не отставать. От этих загадок ей было уже тошно.

Марго вздохнула и повернулась к ней.

– Сегодня утром мама нашла Александра лежащим на полу возле лестницы. Без сознания. Она вызвала скорую, и их увезли в город. Это все, что мы знаем. Их соседи рассказали нашим родителям.

Лиса ошарашенно молчала. Как он оказался ночью возле лестницы? Он что, ходил во сне? Остальные дети продолжали молчать, стараясь не глядеть на нее. Лиса сжала кулаки и повернулась к Марго.

– Как такое могло произойти? – четко и громко произнесла она.

Марго ничего не ответила.

Тогда Лис повернулась к Марку и повторила свой вопрос. Тот поднял глаза и долго смотрел на нее в упор. Потом заговорил.

– Нам нужно тебе кое-что рассказать, – начал он и надолго замолчал. Потом обвел глазами остальных, они едва заметно кивнули.

– В общем, дело такое… Ты нам почти наверняка не поверишь, но лучше бы тебе постараться.

Позже вечером Лиса сидела на своей кровати, обхватив колени, и, раскачиваясь из стороны в сторону, смотрела в одну точку на стене. Закатное солнце уже окрасило комнату в оттенки оранжевого и розового, с первого этажа раздавались звуки фильма, который смотрели родители. Они звали ее посмотреть кино вместе, но она, выдумав что-то на ходу, пробежала в свою комнату и бросилась на кровать. Несколько часов до этого она пыталась читать, выгуливать кролика, загорать во дворе, но ничто не помогало прийти в себя. Все тело била дрожь. То ли от страха, то ли от негодования. Лис не могла разобраться в обуревавших ее чувствах, они были так сильны, что мозг полностью отказывался анализировать их. То, что рассказал ей Марк с ребятами, не укладывалось в голове, это было за гранью добра и зла, безумия и разума. Ее переполняла очередная волна возмущения, стоило ей вспомнить, с какими серьезными лицами они несли этот несусветный бред прямо ей в лицо. Но за каждой волной возмущения шла волна всепоглощающего страха – а что, если это все правда? Что, если они не выдумывают? Но тут же она отвечала сама себе – такого не может быть, это полнейшая чушь! И все же тихий, древний, животный страх продолжал грызть ее где-то в глубине подсознания. В этих эмоциональных качелях Лис провела почти час. В комнате стало совсем сумрачно, снизу раздалась мелодия финальных титров. Словно выйдя из транса, она вскочила с кровати и побежала вниз к родителям.

– Жаль, что ты не стала смотреть с нами, отличный фильм, – сказала мама, обнимая ее за плечи. – Чем ты там занималась?

Лиса пожала плечами, потом, помявшись, спросила:

– Пап, мам, можно я сегодня снова с вами посплю?

Мама и папа переглянулись.

– А почему, что случилось? Тебе снова страшно? – осторожно спросила мама.

Лис замялась.

– Ну… иногда мне бывает здесь как-то… ну, не по себе, – наконец, выдавила она. – Этот дом… он такой большой, что-то вечно скрипит, стучит, тени какие-то мелькают. Иногда мне нормально спать одной, а иногда страшно, понимаешь?

Папа с мамой снова переглянулись.

– Давай я сегодня лягу с тобой, – предложила мама. – Так тебе будет спокойнее?

Лис обрадованно кивнула.

Закончив все вечерние дела и пожелав папе спокойной ночи, Лиса с мамой улеглись в ее кровать. Мама обняла ее и прижала к себе. Лис прижалась лицом к ее груди и вдохнула мамин запах. Мама пахла очень приятно – шоколадным гелем для душа, лавандовым освежителем для белья, медовым шампунем. Ее мягкие волосы касались ее щеки, от этого Лисе стало заметно спокойнее. Она закрыла глаза, чтобы не видеть окружающей ее темноты, лунного света и неверных теней.

– Как ты? – спросила мама шепотом.

Лис пожала плечами. Что она могла ответить? Сказать правду, что ее разрывает от страха и сомнений? Что больше всего на свете она хочет уехать из этого дома раз и навсегда? Что компания очень странных ребят пугает ее идиотскими историями? Лис вздохнула. Она не могла ничего этого сказать маме, поэтому она просто промолчала. Может быть, мама сама поймет, как ей плохо и завтра поговорит об этом с папой? И они решат, что эта размеренная загородная жизнь не стоит страданий их дочери? Лис почувствовала, как на глаза навернулись слезы, и изо всех сил зажмурилась. Словно почувствовав это, мама сильнее прижала ее к себе и вздохнула.

– Спеть тебе колыбельную? – вдруг спросила она.

Лис даже усмехнулась.

– Колыбельную? – переспросила она. – Но мне же не пять лет.

– Ну и что, – мама тоже улыбнулась. – Я все еще их помню.

И мама стала петь тихим голосом старую колыбельную, которую Лиса смутно помнила из детства. Песня была грустная и очень трогательная. Лиса вспомнила, что в детстве даже иногда плакала, когда мама пела ее. Сейчас плакать уже не хотелось. Она поудобнее устроилась у мамы под боком и закрыла глаза. Мамин голос звучал очень успокаивающе. Мамин запах унимал страхи и тревогу. Лис несколько раз глубоко вздохнула и почувствовала, что начала проваливаться в сон.

8 июня, четверг

Лиса открыла глаза и резко села в постели. Было темно, луну, видимо, затянуло тучами, она с трудом могла разглядеть контуры мебели. Сердце бешено колотилось, мамы рядом с не было.

– Мама! – шепотом крикнула Лиса, но никакого ответа не последовало. – Мама! – чуть громче позвала она. Тишина. Все ее тело напряглось, как струна, и, не выдержав напряжения, она закричала совсем громко: МАМА!

В ту же секунду дверь приоткрылась и в комнату бесшумно скользнула мама. Приложив палец к губам, она шепотом произнесла:

– Ты чего кричишь, папу же разбудишь! Я просто ходила в туалет.

Из Лисы словно выпустили воздух, все мышцы обмякли, и она опустилась на подушку. Ей стало стыдно, что она так испугалась и кричала на весь дом. Мама залезла под одеяло и обняла ее. У нее снова были холодные руки.

– Чего у тебя такие руки холодные? – спросила Лиса. – Давай погрею.

Она взяла мамины руки в свои и сжала их. Они были как две ледышки. Лиса поднесла их к губам и подула на них.

– Ты что, ледяной водой их мыла?

– Как дела? – вместо ответа спросила мама.

Лиса пожала плечами, не зная, что ответить на это посреди ночи.

– Спеть тебе колыбельную? – снова спросила мама.

– Ты уже пела сегодня, – засмеялась Лис. – Но, если хочешь, спой еще раз. Может, быстрее усну обратно.

Тогда мама обняла ее покрепче, Лис снова уткнулась носом ей в плечо. И мама тихонько запела. На этот раз какую-то другую песню. Лис ее раньше не слышала.