Мои жизненные причалы. Очаровательные очерки о такой же семье

И ещё про Волгу, к которой у нас, волжан, особое отношение.

Когда я была в младших классах, и родители привозили меня на море, я, просыпаясь утром, спрашивала: «А когда мы на Волгу пойдём?» «Пойти на Волгу» означало «идти купаться».

Если мы с родителями ехали на поезде, автобусе, на машине мимо какого-либо водоёма, то я в детстве всегда спрашивала: «Что это за Волга?»

Как-то летом я отдыхала в лагере на Волге. Там было много детей из области, из разных сёл и деревень. Когда дети разговаривали друг с другом, часто звучал вопрос: «А когда мы на речку пойдём купаться?» Я никак не могла понять, о какой речке идёт речь. На моё удивление: «Но здесь нет никакой речки!» мне ответили: «А Волга?!»

“Ах, Волга! Но это – Волга, а не речка. Мы Волгу речкой никогда не называем”, – сказала я. Но, кажется, не все меня поняли.

Да, Волга для меня всегда была чем-то необъятно большим, значимым, любимым и восхитительно красивым.

Из замечаний и комментариев родителей, родственников, учителей и других значимых людей складывается у человека жизневосприятие – мрачное или светлое, оптимистическое или пессимистическое. Взрослые ответственны за то, какое жизневосприятие будет сформировано у детей, и научатся ли они замечать и ценить красоту вокруг.

Придумаем в своей семье особые добрые ритуалы любования и восхищения чем-то. И будем соблюдать их, создавая хорошее настроение себе и своим близким, а главное обучая детей любоваться чем-то, замечать красоту вокруг.

Понаблюдаем за миром вокруг вместе с детьми, искренне полюбуйтесь мирозданьем. Оно того стоит!

Про сборы в поездку

Сборы в поездку – это почти всегда хлопотно, суматошно и даже нервозно. Мой отец, видимо, интуитивно чувствуя это, всегда старался как-то разрядить напряжённую атмосферу сборов. Обычно, наблюдая за тем, как я собираюсь в очередную поездку, упаковывая вещи и утрамбовывая чемоданы и сумки, отец никогда не докучал мне советами, что взять с собой в дорогу, а чего не брать. Он лишь немного философски, но с юмором советовал: «Возьми, доченька, в два раза меньше вещей и в два раза больше денег». И всё. Больше никаких инструкций и нотаций. Но во время моих сборов в дорогу, он несколько раз подходил ко мне с одной и той же забавной шуткой, видимо, желая улучшить моё настроение и немного разрядить нервозную обстановку сборов.

Помню, после третьего курса университета я собиралась в трёхнедельную поездку в Москву поработать с материалами московских библиотек. Раньше мой родной Самарский госуниверситет (не знаю, как сейчас) организовывал подобные научные командировки для своих студентов с тем, чтобы они в Москве могли поработать над своими курсовыми и дипломными проектами, а также с разными научными работами, а заодно прикоснуться к сокровищницам знаний, сконцентрированных в книгохранилищах московских библиотек.

Итак, я собираюсь в такую научную командировку от своего университета, а отец во время моих сборов несколько раз подходит ко мне и обращается с милыми юмористическими вопросами, которые неизменно вызывают у меня улыбку и улучшают настроение.

Сначала отец подходит ко мне с большим англо-русским словарём и спрашивает с юморной интонацией: «Доченька, а ты взяла англо-русский словарь?» Я улыбаюсь, а отец уходит, оставляя этот толстый словарь на моём письменном столе. Через некоторое время отец появляется вновь, держа в руках другой словарь огромных размеров. Он говорит, укладывая второй словарь поверх первого: «Доченька, не забудь взять Фразеологический англо-русский словарь. Фразеологизмы – это такие яркие и образные выражения языка, которые иногда трудно понимать без словаря!» Я снова улыбаюсь, а отец исчезает за дверью, не желая мешать моим сборам.

Немного позже он снова появляется в дверях моей комнаты с очередным пухлым словарём. Он говорит: «Доченька, не забудь упаковать Политический англо-русский, русско-английский словарь. Технические термины так сложны для понимания!» Мне снова становится весело. Словарей в нашем доме много. Ведь я учусь на романо-германском отделении филологического факультета университета.

В конце моих сборов отец появляется в моей комнате с ещё одним огромным словарём и говорит: «Доченька, ты забыла взять Толковый словарь русского языка. Знаешь, иногда в жизни попадаются очень бестолковые люди. А ты с помощью Толкового словаря будешь им растолковывать то, в чём они бестолковы». Стопка книг, принесённых отцом в мою комнату, растёт, а мне почему-то от этого становится весело.

Уже при нашем прощании на вокзале отец кричит вслед уходящему поезду: «Доченька, как устроишься, дай нам телеграмму и сообщи точный адрес. Ведь мы забыли упаковать Этимологический словарь. А это – так важно, знать о происхождении разных слов! Я тебе вышлю его бандеролью». Я снова улыбаюсь и машу родителям, стоящим на вокзальном перроне. А поезд увозит меня всё дальше и дальше. Я отправляюсь в дальний путь с прекрасным настроением. Это настроение создал мне папа.

Уверена, в семье непременно должны звучать шутки и смех. В семье должны обязательно присутствовать смехотерапия или шуткотерапия или юморотерапия.

Всю свою последующую жизнь ребёнок будет вспоминать шутки, которые звучали в его детстве в родительском доме.

Шутки моего детства или Юмор особого назначения у нас дома

Почти философская рассуждалка: Родители, увы! стареют и умирают. Но их шутки продолжают жить в головах, душах и сердцах их детей. Шутки родителей живут во взрослой жизни их детей.

Во всяком случае, шутки моего детства продолжают жить долго и счастливо со мной в моей взрослой жизни и в моей теперешней семье.

Просто пожелание: Неустанно играйте в своей семье одни и те же, а также разные другие хорошие, добрые шутки и розыгрыши. Улыбайтесь и шутите, особенно со своими детьми!

Семейные шутки не обязательно должны быть замысловатыми и витиеваыми. Вовсе нет. Они вполне могут быть незатейливыми и простыми, лишь бы они были добрыми и вообще просто были, просто присутствовали, прочно поселились и жили у нас дома. Тогда наши дети станут другими, мы сами изменимся, а взаимоотношения в семье улучшатся. Потому что, юмор – это обязательный член хорошей семьи.

Просто пожелание: Пусть у нас дома живут милые, добрые шутки, и вырастают хорошие, добрые детки! Пусть в нашем доме поселится Юмор особого назначения и живёт там долго и счастливо, как и все домочадцы.

Чтобы шутить, надо быть добрыми и всех любить. И это – просто замечательно! Потому что, если мы, родители и все остальные взрослые, именно такие, то такими же вырастут наши дети. По крайней мере, они не будут угрюмыми неудачниками и вечно всем недовольными пессимистами. У нас, взрослых, есть шанс вырастить жизнерадостных удачников. Ведь оптимистическое мировосприятие у наших детей – это от нас, взрослых.

Задумаемся, какими шутками мы шутим у себя дома. Или, о, ужас! какими ругательствами сотрясаем и загрязняем среду обитания наших детей! Какой детский мир создаём мы, взрослые, вокруг них? Является ли юмор членом нашей семьи? Поселились ли хорошие, милые, добрые шутки у нас дома?

Повторяющиеся шутки внутреннего назначения

В семье непременно должны звучать шутки и смех. Это замечательно, если у нас с родными и близкими есть добрые шутки, которые давно живут в доме, временами повторяясь. Такие шутки понятны всем домочадцам с первой фразы. Такие шутки добры и милы и создают в доме хорошее настроение. Ведь наши дети вырастают и уходят из родительского дома. Но потом в своей взрослой жизни они вспоминают наши родительские шутки, которые звучали в их детстве. Либо грубость и ругательства. Это зависит от того, что именно мы в своём доме поселяем.

В моей родительской семье главным смехотерапевтом всегда был мой отец. Надеюсь, в моей теперешней семье я взяла на себя эту роль. Шутки отца были единовременными и повторяющимися, незатейливыми и затейливыми, но всегда милыми и добрыми. Я до сих пор их с улыбкой вспоминаю и часто проговариваю в своей взрослой жизни.

Вот некоторые из повторяющихся шуток моего отца:

• Когда я приходила домой с учёбы расстроенная и начинала жаловаться, на то, что там меня не поняли, не признали, не оценили должным образом, то отец всегда с юмором говорил: «Доченька, а ты им сказала, что у тебя папа – ленинградец? То есть, как это НЕТ?! Так это они тебя не поняли и не оценили, потому что не знали, что у тебя папа – ленинградец! Звони немедленно!» И он протягивал мне телефонную трубку, только что снятую с телефонного аппарата. Отец родился в Ленинграде, а во время войны попал в Поволжье. Хотя это к моему делу не имело никакого отношения, я почему-то начинала улыбаться, и моё настроение улучшалось. Иногда вместо «ленинградец», отец говорил «старший лейтенант запаса». И мне опять становилось весело.

• Желая деликатно отучить меня от некрасивых привычек, отец, заметив, что я ковыряю в носу, бросал короткое: «Доченька, не сори!» Я смеялась и прекращала делать это.

• Мы с мамой любили громогласно общаться друг с другом. Скажем, я нахожусь в дальней комнате, а мама в это время на кухне. Я что-нибудь ей кричу через всю квартиру. Она мне тут же на такой же громкости отвечает. Папе, наверное, это не очень нравилось. Он говорил маме: «Нина, ты ей по телефону позвони». И обращался ко мне: «Доченька, возьми трубку, тебе мама звонит». Или он нас обеих спрашивал: «Это что – разговор на Волге?» А до этого мы читали историю о работе волжской переправы в конце позапрошлого века, когда два переправщика громко общались друг с другом, находясь при этом на разных берегах Волги. Мы снова улыбались и уменьшали громкость своих голосов.

• Дети часто небрежны в обращении с разными домашними предметами. После детских рук в доме всё порой ломается и портится. К примеру, как деликатно сказать ребёнку, чтобы он аккуратно дёргал за рычажок смывного бачка в туалете? А ведь напоминать ребёнку об этом приходится. Когда я направлялась в туалет, отец делал это так: «Осторожно там, не изнашивай слишком сильно оборудование!» Или так: «Осторожно с оборудованием! Оно же изнашивается!» И я снова улыбалась.

• Мамы имеют обыкновение излишне волноваться за детей, явно преувеличивая грозящие им опасности. Если моя мама на любое моё чиханье тут же с тревогой в голосе спрашивала: «Ты что заболела? Ты чихаешь, простыла, наверное». Папа ей обычно отвечал: «Нина, она ещё дышит и пукает». И мы все дружно смеялись, забыв о болезнях.

• Бывало, сижу в своей комнате, делаю уроки, и вдруг мне что-то понадобилось. Я кричу: «Мам, иди сюда!» Отец тут же отзывается: «Бегу, доченька!» Я смеюсь, поднимаюсь со своего места и сама иду к маме, чтобы улыбнуться вместе с ней.

• Когда мама приходила с работы домой, между нами часто звучал один и тот же повторяющийся диалог, в конце которого мы все улыбались. Вот он:

Мама: Дочь, ты выучила уроки?

Папа: Нина, не приставай к ребёнку. Наша дочь и так всё знает!

Мама: С чего это ты взял?

Папа: Так директор её школы нам недавно звонил по телефону и сказал мне об этом.

Не знаю, почему, но мне всегда на этом месте делалось смешно.

• Или такая незатейливая шутка. Голос у мамы был громкий, интонация выразительная, речь убедительная. Так, видимо, сказывалась на ней многолетняя педагогическая работа. Мама, бывало, как начнёт что-нибудь объяснять или рассказывать, то говорит и говорит. Слово вставить невозможно. А я пытаюсь. Вставляю в мамину речь фразы, типа: «Но, послушай…», или «Да не так всё было…», или какие-то ещё. А отец тут же отзывается хорошо всем нам известной фразой: «Молчи, доченька, мама доклад делает!» И мы все улыбаемся. А мама говорит: «Неужели я опять как на педсовете перед вами выступаю?!»

• Отец не был особым умельцем. Когда надо было в доме что-то починить, прибить или что-то куда-то повесить, это вызывало у него сложности. Но, ни грамма не комплексуя по этому поводу, в преддверье какой-либо домашней работы он всегда говорил, намекая на юмористическое произведение Джерома К. Джерома «Трое в лодке, не считая собаки»: «Ну что ж, будем разыгрывать сценку «Дядюшка Поджер вешает картину»! Вперёд, и с песней!» Как известно, этот персонаж книги, вешая одну картину, умудрялся привлечь себе в помощники всех домочадцев, но в итоге картина всё-таки падала со стены. Да уж, папа обладал умением посмеяться над собой.

• Когда же какая-либо работа по дому заспорилась, и мы все вместе дружно работали, то мой отец торжественно провозглашал: «Работун напал. Спасибо тебе, товарищ Работун!» И мы продолжали трудиться, улыбаясь.

• Даже замечания папа умудрялся делать не обидно, с юмором. У меня с детства сложилась привычка ходить по всей квартире с чашками чая или кофе. Бывало, налью себе чашечку любимого напитка и ухожу в спальню, чтобы там его выпить. Потом через некоторое время оставлю чашку там, где пила чай или кофе, и, забыв об этом, снова иду на кухню, делаю себе новую порцию горячего, даже можно сказать, горячительного, напитка и иду, скажем к телевизору. Честно сказать, так я поступала довольно часто. А отец всегда ходил по квартире за мной и собирал оставленные мною в разных местах чашки. Точно также я поступала и с яблоками. Съем яблоко и положу огрызок там, где в этот момент нахожусь. Папа, собирая за мной чашки и огрызки яблок, никогда не упрекал меня в этом. Он говорил, как бы ко мне вовсе и не обращаясь: «Доченька чай попила. Пойду чашку помою!» Или: «Доченька яблоки поела. Пойду огрызки соберу!» Он говорил это с такой юморной интонацией, что я смеялась, вскакивала и бежала всё это делать сама.

• А когда я что-то разбивала, нечаянно уронив на пол, то отец говорил: «Бей, доченька, посуду! Ещё купим!» И вместо расстройства я снова улыбалась.

• Перед любым моим экзаменом, зачётом или контрольной, папа неизменно напоминал мне: «Доченька, не забудь взять с собой все шпаргалки!» Позже, когда я уже выходила из дома, он кричал мне вдогонку: «Аля, все шпоры взяла? А то я подвезу! В каком ты кабинете экзамен сдавать (контрольную писать) будешь?» И я выходила из дома с улыбкой на лице.

• Иногда, перед моим выходом из дома на очередной экзамен или зачёт, в самую последнюю минуту, когда я уже застёгивала пальто и обувалась, отец тянулся к своей одежде и говорил: «Пожалуй, доченька, я с тобой на экзамен пойду. А то я так волнуюсь!» И он начинал демонстративно обматывать свою шею шарфом. Я отзывалась: «А что ты там делать будешь?» Отец обычно наигранно изумлённо, а от этого очень забавно отвечал: «То есть как это что, доченька?! Ну, во-первых, я экзаменационные листочки могу ребятам раздавать. Потом буду карандаши подтачивать и стёрки ученикам приносить. А ещё я могу с доски вытирать. И вообще, я вполне могу быть ассистентом экзаменатора. Я же старший лейтенант запаса, доченька! И к тому же ленинградец!» И он начинал натягивать на руки перчатки. Я смеялась и выходила из квартиры. А отец на прощанье кричал мне: «Ни пушка, ни пёрышка!» Это было «Ни пуха, ни пера!» в его исполнении. И дальше: «Ни гуся, ни колышка!» «Гусь» – это двойка, а «колышек» – единица или кол, т. е. самые плохие школьные отметки. И я уходила на экзамен. Вдогонку мне неслась ещё одна хорошо мне известная реплика отца: «Доченька, если не будешь знать ответа, в крайнем случае, скажешь экзаменаторам, что у тебя папа – ленинградец!»