Дари

Дари
Алина Афанасьева

Позови, и он придет. Открой ему двери, и он проникнет в самые затаенные уголки твоей души. Избавит от страха и сомнений. Молчаливо подарит ответы на самые важные для тебя вопросы. Выполнит свое задание и исчезнет. Его дар – научить тебя счастью "отдавать". Готов его принять? Зови…

Часть первая

Когда я толкала двери руками, они не поддавались , не пускали меня…и казалось, что за ними осталась вся моя жизнь. А я…я растаю здесь в этой пустой комнате. И я пыталась разодрать доски руками, колотила их со всей яростью. Синяки и ссадины проявятся завтра… Сейчас я не чувствовала ни боли, ни жжения, только невозможность реальности и бессилие. Эта дверь закрылась навсегда, и я не хотела смириться. Ведь я все ещё ощущаю твое тепло, твое прикосновение, тающее в прощании. Тобою пахнут мои волосы и скомканные простыни. Но дверь как будто из бетона. Как будто муляж. Она никуда больше не ведёт. И я знала, что это случится рано или поздно. Ты ушел.

Когда я словно стекла по стенке, потому что уже просто не держали ноги, – отпустил адреналин, за опустившимися веками мелькали картинки воспоминаний о том, как ты появился в моей жизни. Было тихо, холодно и одиноко. Даже дождь не хотел постучать в мое окно. Но я услышала сквозь полудрёму, как будто кто-то скребется за стеной. "Мышка… ну ты найдешь выход, выроешь норку и выберешься. Жаль, что у меня нет сыра", – подумала я. На следующее утро я нашла следы штукатурки на полу. И ночью уже были не шорохи, а стук в стену. Только стучали, словно по дереву, хотя моя стена была кирпичной, со штукатуркой и краской…Утром я обнаружила трещины, и конечно, собралась жаловаться домовладельцу. Назревал ремонт, а мне очень не хотелось затягивать вещи пленкой и снова переживать строительную пыль и запахи краски, не выветриваемые и не выстирываемые из самых любимых вещей.В ночь, когда я приехала домой очень поздно и упала от усталости на кровать, не раздеваясь и не умываясь даже, я не услышала ни звука. И, как назло (или на счастье), утром в стене появилась дверь. На работу я вбежала с жуткой головной болью, после бурной ночи танцев и песен, ещё не отрезвела, но уже ошалела от такого казуса… "Дверь в моей стене, и как я раньше не могла её заметить? Что со мной?”А потом я набросилась на тебя с ножом, не умея и не зная, как им пользоваться. Ты же открыл дверь в мою спальню! Чужой мужчина зашёл ко мне даже не в дом, а сразу в спальню!!!Но твой взгляд, поза, улыбка успокоили меня. Ты медленно и мягко взял мою руку с побелевшими от напряжения костяшками, тепло расслабило немного хватку, ты вынул нож и не отпустил меня. Просто поздоровался.

Помню ещё, как ты однажды увидел гитару. Ты не понял, что это за предмет мебели, а я пригласила прикоснуться к струнам. И ты услышал звук, создаваемый вибрацией одной струны. Я взяла гитару в руки, пару аккордов, перебор. Ты был в шоке.

– Ты не слышал никогда, как звучит гитара?

– Что это?

– Музыка.

– Я недоуменно на тебя смотрела, умирая от любопытства…

– Как ты создаёшь эти звуки???

Я снова подумала, что ты сумасшедший, или пришелец.

– Музыка – это когда звуки создают историю, которую хочется спеть. Ее как будто слышит твоя душа. Она может быть грустной, может быть дерзкой, может вызывать слезы, мурашки по коже, может заставить пуститься в пляс.

– Пляс??

– Танец, – смеясь, с горящими глазами я пыталась объяснить.

– Что такое танец?

Я начала двигаться в такт, стоя на месте, покачивая бедрами.

– Хм…ну это не танец, это соблазнение!

– Неееет, это танец!

Тогда я взяла твою руку в свою, другой обвила талию.

– Видишь, ты двигаешься в такт музыке, твое тело становится похожим на воск.

Ты засмеялся, увидев отражение в зеркале.

– Ну да, это может быть смешным, но и красивым, если это делают умеющие люди.

Я села в кресло и запела мою любимую «Tender hands» Криса де Бурга.

– Ну вот и оно! То, почему я к тебе пришел! Я слышал эти слова сквозь твой сон! Ты пела, шептала их, эти слова: “I need tender hands to hold me”.

Я не очень поняла тебя, витая в своих мечтах и ощущениях.

– Послушай, ну как же ты, или вы, выражаете свои чувства? Как рассказываете о них миру? Как делитесь ими? Знаешь, те, что не удержать, что нельзя описать простой фразой. Когда, если ты не споешь или не сыграешь, – тебя разорвет, так ты полон ими…– Мой голос приобрел особые нотки, речь – скорость, как и всегда, когда я не успевала совладать с чувствами.

– Я делаю вот так. – Спокойно сообщил ты.

И твои руки прикоснулись к моему лицу. Лоб наклонился ко лбу. Руки скользнули под волосы, настойчиво и нежно одновременно. Потом ладони спустились на мои плечи, скользнули вниз по рукам и наши пальцы сплелись. Таких чувств моя кожа ещё не испытывала, и я каждой волосинкой и клеточкой поняла, что твой мир – это мир прикосновений. И он прекрасен, ведь я об этом столько думала и так желала этого. Не знала, что кто-то умеет так. Чтоб каждое движение и прикосновение – успокаивало, разжигало, заставляло замирать сердце, чтобы тело таяло и тянулось за рукой. Изгибалось, повторяя каждое движение, как будто боясь лишиться этого ощущения.

По вечерам ты открывал новые чувственные места, новое качество прикосновения. Это не было эротичным, но наполнено особой энергией. Она могла струиться, словно переливаться и искриться, как на солнце перламутр. А могла быть требовательной, обжигающей, взрывной волной заставляющей перерождаться, восставать. Ты мог просто гладить мои волосы, а потом брать мою ладонь и опускать ее на свою голову. И я чувствовала, как волосы просачиваются сквозь пальцы, какими они могут быть шелковистыми, где длиннее, тающими на завитках или жёсткими на висках, где подстрижены короче всего. Ты брал мои руки, обнимал ими свое лицо, и давал моим большим пальцам проводить по твоим ресницам, уходить к вискам, усиливая давление, массировать их. Переходить указательными пальцами на уши, повторять их овал, спускаться к мочке, захватив ее и массируя. И наконец, запустить все пальца под волосы, почувствовать, как кожа головы может реагировать. Какая она просящая и податливая. Как чувствуется, насколько она жаждет прикосновений, скрытая, будто спрятанная от ласки.

А какие невероятные ощущения приносило понимание того, что твоя ладонь на моей шее лёгким движением вызывает бегущие по всему телу мурашки или полное расслабление всего корпуса, а не только напряженных плеч. И как можно теплом успокоить дрожь и невротичность рук. Как все явственней может становиться биение пульса на артерии, когда все тело распаляется от ожидания и предвкушения прикосновений. Когда словно дышишь кожей, а не легкими. Или когда кожа замирает, а не сердце. А то, как она подрагивает, как можно прочувствовать момент ощетинивания, и как она плавится и нежится. Как она заставляет все тело свернуться в клубок от страха, как дёргает словно за отдельные нити при щекотке.Ты научил меня растирать ложбинку между большим и указательным пальцем, держа за руки, соприкасаясь только руками. Но какие бушующие страсти это может вызвать! И в то же время как может расслабить и дать нутром ощутить негу и облегчение, когда крепкие и уверенные пальцы массируют уставшие ступни ног. Как растекается мягкостью даже самый твердый пресс, от нежных и ласковых поглаживаний. А он не может быть жёстким, он хочет быть податливым и уютным. Ведь “живот” – потому что в нем жизнь твоя бьётся аортой, или рождается новая, и растет, чтобы прийти в этот мир. Ты показал мне, как лёгкой пробежкой ноготками по спине, можно заставить кожу встрепенуться, ожить. А чувствительные пощипывания дадут ей расслабиться, разгладят, снимут скованность и напряжение всего дня.

Я смогла почувствовать столько граней и нюансов. Твои руки вернули мне ощущение защищенности. Это словно заставило биться жизнь в каждой клетке моего тела. И мне захотелось исследовать весь мир руками. Прочувствовать все кончиками своих пальцев. Они стали проводниками в миллиарды вспышек моих ощущений. Я не просто почувствовала невероятное разнообразие прикосновений на себе, я узнала свое тело, что ему нужно, что его бодрит, что успокаивает, чего оно просит и чем я причиняла ему боль.

Но самое ценное – ты научил меня, что дарить все это своими руками другому телу приносит ощутимую отдачу. Это бесценно – понимать, что ты можешь сделать, и давать то, что необходимо. Отдавать – это не значит терять. Это значит приобретать. Странно…

Было прекрасно жить во сне. Возвращаться в свою квартирку одной, но укутываясь лёгкой дремотой, ждать слабого стука в дверь. Встречать тебя сонной и разнеженной, взбудораженной и безумной. Чувствовать, как прикосновение твоей руки успокаивает мои бури, когда я на верхней точке кипения. Или как ты пробуждаешь на восстание каждый миллиметр моего тела, когда я почти готова утонуть во сне. И вот сейчас… Я бьюсь головой об стенку буквально… Я просто хочу, чтобы этот кошмар закончился. Проснуться? Нет, это уже не сон. Нужно подняться, умыться холодной водой, выйти на свежий морозный воздух и закрыть глаза.

Наступило утро. Оно очень робко пробралось сквозь шторы, показав прекрасные краски неба, солнца, облаков в духе Клода Моне. Я заставила себя подняться с пола, зашла в ванную, медленно сняла, скорее, стянула с себя одежду, оставив все на полу. Открутила термостат на 45 градусов, подождала, пока пар медленно заполнит душевую, и стала под горячие струи воды. Это расслабило напряжённые плечи, они опустились, Вода стекала по измученным пальцам, снимая боль. Резко переключила кран в холодное положение и задержала дыхание. Ток пробежал по всему телу. Снова горячая, выдох блаженства, и снова ледяная. Глаза заблестели, кожа взъерошилась, став щитом между чувствами души и тела и тем, что было вокруг в мире.

Через пару дней контраста по утрам, я уже смогла снять с себя то забвение – события прошедших дней, недель, часов… Мысли прояснились, и я успокоилась.Снова смогла видеть вокруг себя других людей, слушать музыку по дороге домой. Заметила, какой светлой стала отремонтированная станция метро. Яркие красные буквы. Белая плитка. Вагон остановился. Марсело Зарвос в наушниках помогает движению стать красивым и эмоциональным. Платформа почти пуста. И вдруг ты прямо передо мной за окном вагона. Поманила пальцем. Тебе этого и не требовалось. Ты меня ждал. Я неосознанно остановила взгляд в точке посередине туннеля, зная, что ты проходишь в двери и приближаешься. Я чувствовала твой запах снова.Ты взял мою руку в свою, вторую запустил на талию сквозь расстегнутую молнию куртки и властно развернул в пол оборота к себе. Твоя ладонь, такая теплая, медленно повернула лицо к себе. Я посмотрела в глаза, ещё злясь и отпуская одновременно. И не успела опомниться, как с неприкрытой страстью ты уже целовал меня там, в вагоне метро при всех. На секунду остановившись, я услышала твое хриплое:«Можно?» Кивнув тебе два раза с закрытыми глазами, не понимая, страшась, я пыталась сопротивляться… «Только ты в любой момент можешь сказать, если захочешь, чтобы я ушел».

Две станции. 5 минут. Твоя рука скользнула по тонкой рубашке. На пару мгновений прижал к себе так близко, что я чуть не утонула, спрятав лицо на твоей груди. Помню, как шумно выдохнула в воротник куртки. Ты крепко держал меня за руку, мы шли так медленно, как будто растягивая шаги, пока все вокруг спешили домой. И снова это твоё тепло сквозь пальцы разливалось по всему телу. Мы еле затолкались в троллейбус. Ты поймал меня на льду на остановке, не дав даже испугаться, как обычно. Стоя позади на самой нижней ступени, ты иногда проводил руками по ягодицам и бёдрам под курткой. А я же всегда противилась проявлению физического влечения на публике, но… не сегодня. Это будоражило, но не пьянило. Это было просто таким естественным, не показным, не пошлым. Из того рода, что заставляет улыбнуться, увидев подобное влечение со стороны. Ещё оставалось пару белоснежных сугробов в парке, и, конечно же, я умудрилась споткнуться у одного из них. Ты попытался подстраховать, а я схватила горсть снега и пустила белую ледяную пыль в лицо, расхохотавшись от твоего несуразного недоумения.

Мы валялись в снегу, как дети, пока спины и руки не промокли до ледяных коликов. Закрыв за собой белоснежную дверь, мы быстро сбрасывали мокрую одежду, чтобы согреться под пледом на кровати. И оказались полураздетыми и застигнутыми друг другом. Несмотря на лёд и зиму, кожа горела. Я горела. Ты включил любимый плейлист, подошёл и обнял. Я позволила всему своему полуголому телу коснуться, тонуть, впиваться в такое же родное на экзистенциальном уровне тепло. Когда же я насытилась, когда каждая клеточка была… нет, не удовлетворена, не обессилена, но в умиротворении, я повернулась, коснулась твоего лица и прошептала: «Тебе пора». Закрыла глаза и уснула.

И это была первая ночь, когда я не съеживалась, как зародыш, не пыталась подвернуть под себя одеяло или обнять подушку. Когда ты исчез, я расслабилась и растянулась по диагонали на всю кровать, как бывало в детстве, когда весь мир был мне по плечу.

Часть вторая

***

– Ты знаешь, не понимаю, зачем мне эти курсы… Что нового они мне там расскажут? Будут давать мне глупые задания: сделать фото предмета с разными шагами диафрагмы/выдержки??? Мне это не нужно. Только денег потраченных же жалко…

– Иди! Познакомься с новыми людьми! Твои ребята на работе решили тебе сделать такой подарок! Кто-то тоже видит, что с тобой происходит, не отказывайся от такого шанса!

– Да кто там что видит. Просто знают, что я вечно ношусь с фотоаппаратом, а кадры не “ух-ты!”

– Кто-то, думаю, все такие видит, Лиза… В конце концов – лето же!! Не будешь думать, куда себя деть по вечерам! Перестанешь бродить, как зомби, одна по городу!

– То есть лучше я буду сидеть в каком-то душном классе, чем дышать свежим воздухом. – Она звонко рассмеялась, чуть не задев рукой стакан с коктейлем.

Настя медленно с наслаждением затянулась сигаретой, и взглянула на Лизу с издёвкой.

– Ну хочешь, сиди дома!

– Ладно… пойду… все же школа в центре. Буду после занятий все равно гулять!!!

***