Штык ярости. Том 4. Пожар Парижа

Хотя, с другой стороны, может, как раз в его строптивой натуре и таится причина его выносливости и силы? Смирный на самом деле никогда не позволит себя обидеть и не любит, когда его обгоняют другие кони.

Вскоре мы подъехали к месту схватки, которую казаки вели с егерями. Поначалу стороны устроили перестрелку, а потом пошли друг на друга в наступление. Впрочем, поскольку казаков было меньше, они устроили только показную атаку, а затем, пользуясь тем, что их вооружение легче, чем у егерей, начали отступать, не вступая в схватку.

Часть из воинов не успела отъехать и все-таки ввязалась в схватку с врагом. Другие расступились в разные стороны. Конные егеря французов мчались во весь опор, стараясь догнать отступающих казаков, применивших старинную тактику изматывания противника. Где тут найти Денисова, не подскажете, господа?

Внезапно оказалось, что я подъехал слишком близко и конные егеря очутились прямо передо мной. Мои спутники куда-то разом подевались и я закрутил головой, пытаясь понять, куда они пропали.

– Уходи, дурень! – кричали мне издали и сбоку, а еще многие свистели и улюлюкали. – Голову ведь сложишь!

Конница противников ехала слишком быстро и уже приблизилась ко мне. Я различал их взбешенные лица, подрагивающие усы и развевающиеся по ветру одежды. А еще острия клинков, поднятые вверх и вбок, готовые к тому, чтобы искромсать любого врага на мелкие кусочки.

Если я послушаюсь моих доброжелателей и сверну в сторону, то не факт, что успею уйти от этих ярых преследователей, потому что в любом случае придется сбавить ход моего коня. В этот миг они меня настигнут и порубят за пару секунд. Нет уж, если и погибать, то хотя бы с шансом унести парочку с собой.

– Куда? – закричали мне сзади, увидев, что я, вместо того, чтобы уходить, поскакал вперед еще быстрее. – Совсем сдурел!

Крики и свисты усилились. То ли казаки поддерживали меня в этой безумной атаке на вражеский конный полк, то ли, что скорее всего, насмехались над моей глупостью, загнавшей меня в такую ловушку.

Смирный хрипел, стрелой несясь по осеннему полю изо всех сил. Так быстро я еще ни разу на нем не скакал. Оскаленные лица врагов и морды их коней стремительно приближались, увеличиваясь с каждым мигом. Который из них выбьет меня из седла, учитывая мою слабую подготовку в деле конных боев?

Не могу сказать, чтобы время замедлилось, как это часто утверждают люди, побывавшие в экстремальных ситуациях. Нет, оно вовсе не растянулось, но все посторонние звуки: топот копыт коней, крики людей, далекая ружейная пальба и пушечные выстрелы, все внезапно исчезло, растворилось в сером окружающем воздухе, а передо мной остались только скачущие на меня враги с торжествующе разинутыми ртами и поднятыми саблями и вот на этой картинке я и был сосредоточен в первую очередь, а все остальное вдруг перестало быть важным. В голове воцарилась не пустота, а, наоборот, какая-то странная концентрация на происходящем, я даже замедлил дыхание и перестал мигать перед столкновением. Мысли тоже куда-то пропали и остался только четкий звериный инстинкт выживания, когда тело и разум действуют в единой связке, на пределах возможностей всего организма.

А потом я подлетел вплотную к врагам, сжимая рукоять сабли мертвой хваткой, и они налетели на меня и мне удалось чудом или неким наитием отбить удар сабли ближайшего всадника. Смирный прорвался вперед и другой моей самой большой удачей было то, что никто из врагов, из мчащихся на меня, не захотел сталкиваться со мной конями. Поэтому они чуточку расступились на ходу, пропуская меня и предпочитая осыпать градом сабельных ударов, каждый по одному, считая, что этого мне хватит за глаза, чтобы прибить.

Если я чего и опасался больше всего, так это именно этого, столкновения с другими конями и последующего выпадения из седла. Но обычно такое происходит, когда сталкиваются две большие конные армии и тогда уж налета коней друг на друга, конечно же, не избежать. Со мной же, поскольку я был один, ловким французским кавалеристам легко удалось избежать столкновения.

Сабельные удары зато летели со всех сторон и я успевал отбивать их только с одной стороны, с правой, а с левой старался от них уклоняться, извиваясь, юля и ерзая в седле, как уж на сковородке. Через полминуты такой поразительной изворотливости строй врагов вокруг начал редеть, теперь их уже стало намного меньше, причем каждый проезжающий всадник уже не норовил достать меня саблей. Я с удивлением увидел, что успел проехать почти через весь их строй. Неужели при этом не получил ни одной царапины?

Не успел я ответить на этот вопрос, как тут же ощутил удар по груди саблей и, не удержав поводьев в руке, вылетел из седла. В полете я перекувыркнулся и больно приложился о землю спиной и правым боком, из глаз посыпались искры. При этом саблю из рук я не выпустил, хотя и рисковал напороться на нее.

Почти сразу я вскочил на ноги, ошалевший и еще не до конца осознавший, что произошло. На меня, подняв сабли, устремились двое всадников из последних рядов вражеского строя, решившие довершить начатое дело и прикончить меня. Я, почти не раздумывая, кувыркнулся влево и ушел сначал от одного, потом от второго.

В то же мгновение, соприкоснувшись левым предплечьем о землю, я ощутил дикую боль. Оказывается, во время моего чудодейственного прохода сквозь строй вражеских всадников я вовсе не остался невредимым, а получил, по меньшей мере, два или три сабельных удара по левой руке, просто в горячке боя не заметил этого сразу.

Однако, сидеть и осматривать раны не было времени. Сзади раздалось ржание коня и я едва успел снова увернуться от сабельного удара. Те, двое из последних рядов, все никак не отставали от меня и все надеялись добить. Эй, парни, вы в курсе, что не на того напали?

Тяжело дыша после стремительной скачки, падения, кувырканий и сдерживаемой боли от полученных ран, я вскочил и стоял пригнувшись, стараясь предугадать, где будет нанесен следующий удар. Двое моих врагов развернули коней и снова поскакали ко мне, подняв сабли. Смирный убежал недалеко и остановился, поглядывая на меня одним взглядом. Топот за спиной постепенно удалился, значит конные егеря уже отъехали от меня на порядочное расстояние и если я отобьюсь от этой парочки настырных ублюдков, то они тоже вынуждены будут поскакать за своим отрядом, чтобы не оказаться от них отрезанными.

Так и случилось. Я отбил удар всадника, ехавшего справа и едва успел уйти от удара второго. Некоторое время, разозлившись, противники пытались растоптать меня копытами, но затем, сердито выругавшись на французском, поехали за своими. Из пистолетов они не стреляли, видимо, истратили все заряды или не желали тратить на столь бесполезную добычу, как я.

Впрочем, затем один из них затем развернулся и попробовал еще раз достать меня. Не догнав, он устремился к Смирному, желая захватить моего коня в качестве трофея. Тяжело дыша и зажав раны на левой руке, я следил за тем, что сейчас случится.

Произошло то, чего и следовало ожидать. Мой непокорный конь, играясь, сначала отбежал на небольшое расстояние от француза, а затем, когда тот, догнав его, попробовал схватить его за уздечку, вывернул шею и схватил добытчика за руку. Раздался хруст, я услышал его даже издали и егерь завопил от боли в сломанных пальцах.

Снова ругаясь на французском, незадачливый грабитель развернул коня и поскакал за своими, оставив все попытки убить меня или захватить трофеи. Скатертью дорога, ты бы лучше поблагодарил судьбу, что мои ружья остались в седельных сумках на коне.

Оглянувшись, я увидел, что конные егеря отъехали уже достаточно далеко, а казаки находятся еще дальше. Дальше к югу стоял монастырь и дома рядом с ним. Сейчас там вообще не осталось каких-либо войск, вся битва сместилась западнее от строений. Сражение продолжалось и сейчас я находился в полутора-двух верст к северо-востоку от него. По задумке Суворова, именно здесь и должны были находиться наши конные войска, чтобы затем идти в атаку на тылы вражеского войска.

Подозвав свистом Смирного, я кое-как взобрался в седло и поскакал за казаками, морщась от боли в ранах. Надо найти Денисова, хватит уже забавляться с егерями. Со стороны леса, чуть южнее казаков и гнавшихся за ними конных егерей, послышались крики и вскоре оттуда вырвались полки гусар, мчащихся в рассыпном строю.

Ага, значит Авдулин все-таки выполнил приказ главнокомандующего и послал конницу в обход сражающихся сил. Сейчас гусары заметили егерей и решили помочь казакам. Ну что же, очень даже отличное решение, конные егеря как раз далеко оторвались от основных сил и их не мешало бы хорошенько потрепать.

Впрочем, я рано радовался. Заметив опасность, конные егеря начали стремительно отступать и я снова оказался как раз на линии направления их движения. Второй раз за этот проклятый день на меня скакала конная лава разъяренных всадников, готовых прикончить меня в отместку за неудавшееся избиение казаков.

Глава 5. Курьер генералиссимуса

Завидев мчащихся ко мне всадников, я с досадой вздохнул. Ну сколько можно-то уже, разве на сегодня не достаточно? К счастью, теперь я заметил вражескую кавалерию раньше, когда расстояния до них было порядочно и еще имелись возможности попробовать безнаказанно ускользнуть.

Не колеблясь, я повернул Смирного в сторону, потому что у меня не было никакого желания снова рисковать своей шкурой. Скорее всего, второго такого лобового столкновения с вражескими всадниками мне уже не перенести.

Французские конные егеря заметили мой маневр и с криками прибавили ходу, стремясь догнать меня до того, как подойдет подмога. Я скакал вдоль их строя и надеялся достичь наших гусар, едущих к нам с юга. Увы, мои спасители находились слишком далеко, казаки тоже едва успели развернуть коней и броситься в погоню. Рассчитывать приходилось только на собственные силы, которых после ранений и так осталось немного, да еще на резвость Смирного, который тоже набегался за сегодняшнее утро и не отказался бы отдохнуть и пощипать травку.

Крики врагов раздавались по левую руку от меня. То и дело оглядываясь на них, я видел, что они приближаются ко мне со страшной скоростью и скорее всего, я не успею избежать встречи с ними. Единственное, чем можно было воспользоваться, так это тем обстоятельством, что в процессе бешеной скачки я уже переместился к краю бешеной лавы, надвигающейся на меня и в этих местах вражеский строй был гораздо реже, чем в центре.

Короче говоря, противников было мало и они торопились уйти от погони, значит, при должной ловкости, можно было попробовать проскользнуть через них, как и в первый раз.

Приняв такое решение, я решил припугнуть врагов и, спрятав саблю в ножны, достал из седельной сумки пистолет. Работать приходилось правой рукой, а левой держать поводья, при этом раны давали о себе знать довольно ощутимо. Я надеялся, что в самый последний миг не потеряю сознание и не свалюсь на землю, рискуя быть затоптанным копытами вражеских коней.

Подняв руку с пистолетом, я прицелился в приближающихся всадников, одновременно постепенно разворачивая Смирного в их сторону, так, чтобы он не замедлял хода. В этот раз они тоже приближались стремительно, но не обращали на меня особого внимания, торопясь уйти от погони, ведь теперь количество казаков и гусар вдвое, если не больше превышало количество французских конных егерей.

Завидев, что я целюсь в них, егеря продолжили бег, а некоторые вытащили пистолеты и ружья с укороченными прикладами и прицелились в ответ.

Надо признать, что стрелять на ходу они умели неплохо. Раздались выстрелы, пули пролетели мимо меня, но ни одна не задела. Я продолжал скакать прямо на них и теперь уже вытянул руку, целя то в одного, то в другого всадника впереди себя. Моей задачей было не поразить кого-либо из них, а напугать, заставить уступить дорогу и раздаться в стороны, когда я буду проезжать через их строй.

Несмотря на мои маневры, французы продолжали бешено нестись на меня. Наверное, полагали, что у меня тоже не осталось патронов. Что же, надо исправить это глупое заблуждение. Я прицелился в одного из скачущих навстречу всадников и выстрелил.

Признаться, при этом я не рассчитывал на многое, самое большее, чтобы пуля пролетела рядом с ним, но так получилось, что я попал ему в грудь и несчастный с криком свалился с коня. Я сунул пистолет в сумку и вытащил второй, благо, они лежали рядом.

До вражеских всадников теперь осталось всего двадцать-тридцать шагов и они с готовностью расступились в сторону, стоило мне снова поднять руку с пистолетом. Вот это уже другое дело, хорошие мальчики!

Я пронесся сквозь строй вражеских всадников, которые на сей раз даже не пытались меня поразить клинками и все-таки выстрелил в одного, который кровожадно скакал на меня с поднятой саблей.

В этот раз от торопливости я промахнулся и едва успел увернуться от удара саблей. Впрочем, он успел зацепить меня вскользь по плечу и поскакал дальше. Целясь по другим из пистолета, я отпугнул их, предотвратив дальнейшие покушения на мою персону и благополучно выбрался из вражеского строя. Дальше я поскакал еще быстрее, не веря в то, что отделался несколькими царапинами.

Теперь впереди меня маячили казаки, преследующие французов. Помня о том, что так до сих пор не встретился с Денисовым, я поскакал к ним. Теперь можно было не торопиться и немного уменьшить бег Смирного, и без того уже измученного сегодняшними скачками.

Казачья лава приблизилась ко мне и впереди выделились отдельные всадники, бородатые, с мохнатыми шапками, вооруженные пиками. Среди них я узнал, наконец, и Денисова. Увидев меня, Андриан Карпович приостановил коня и гарцуя на нем на месте, удивленно повел бровью и сказал:

– Ну, конечно, кто же еще кроме тебя, черного колдуна, сквозь вражеский строй без царапины пройдет?!

– Вам также долгие лета, жизни, ваше превосходительство, – ответил я, придерживая Смирного, рвущегося скакать дальше. – Его светлость князь Суворов приказал совершить дальний обход по флангу и напасть на тылы неприятеля.

Денисов кивнул и ответив:

– Слышал я уже это, мои казаки передали. Ты бы поменьше сам по вражьим тылам ездил, бедовый, не ровен час, без головы останешься, – поскакал дальше.

Ну что же, и вам спасибо на добром слове. Я огляделся, обнаружил, что снова остался совершенно один, а вся кавалерия умчалась дальше и поехал обратно к командному пункту с чувством отлично выполненного долга.

Ехать обратно пришлось дольше, чем сюда. Битва уже давно перешла черту, за которой произошли решающие события. Наши пехотные полки держались стойко и дали отпор как французским гренадерам, так и драгунам, яростно атаковавших их позиции. Иногда наша пехота переходила в контратаки, потому что не была приучена Суворовым стоять на месте и смотреть, как ее обижают.