Поглотители

Николай и Григорий, затолкав троицу внутрь, закрыли дверь. Подошел Сергей и повесил замок. Ключ убрал в нагрудный карман.

– Сейчас отдыхайте. Скоро будет ужин, – сказал он.

Броднин улегся на скамейку, подложив под голову руки. Кольцов сел напротив, обреченно опустив голову. Мистер Перрилорд подошел к решетке и, прочистив горло, ударил по ней кулаками.

– А голуби летят над нашей зоной! – запел он. – Я тебя запомнил, сука-мент! По свободе я скучаю и по воле! И тебя, …, закатаю я в цемент!

Ярослав, улыбнувшись, начал колотить по решетке. Дима поднял счастливое лицо.

Сергей выстрелил в стену над их головами. Все трое разом упали на пол. Николай и Григорий наставили на них автоматы. Сергей с искаженным от боли лицом сел возле камеры на корточки и посмотрел Броднину в глаза.

– Ты нам нужен живым, Ярослав. И я доставлю тебя живым к отцу Михаилу. Если для этого придется убить твоих друзей, чтобы не мешали, я это сделаю, – сказал он так, что стало ясно, что это первое и последнее предупреждение.

Сергей встал и осклабился.

– Теперь тебе нечем крыть.

Ярослав, оскалившись, тоже поднялся, неотрывно глядя Сергею в глаза. Потом отряхнул руки и снова лег на скамейку в прежнюю позу.

– Перри, заткнись, пожалуйста, – попросил он.

Колдун пожал плечами и, плюнув Сергею под ноги, сел на скамейку. Монах бросил на него презрительный взгляд и поковылял в дежурку.

– Николай следи за ними. Григорий за мной, – бросил он.

Броднин приподнялся на локте.

– Кстати, как бедро? Не болит? – поинтересовался он.

– Нет, – ответил, не оборачиваясь, Сергей.

Ярослав цокнул языком.

– Очень жаль.

Сергей кинул на него хмурый взгляд и зашел в дежурку.

Спустя час за окном стемнело, и Николай осветил камеру факелами из бензина. Григорий принес макароны с тушенкой в пластиковых тарелках и сменил Николая на посту. Принимать пищу из рук тюремщиков не хотелось, но алчная тяжесть в желудке оказалась сильнее. Броднин взял тарелку и, понюхав содержимое, скорчил гримасу.

– Параша какая-то, – сказал он.

Вытянув руку с тарелкой за решетку, он перевернул ее. Макароны лепешкой свалились на пол. Разъяренный Сергей вылетел из дежурки, на ходу перезаряжая автомат. Пыхтя от злости, он наставил его на мистера Перрилорда.

– Нет, ты будешь жрать! Григорий, принеси ему тарелку, – гаркнул он.

Григорий сходил в дежурное помещение и, вернувшись, вручил Ярославу еще одну порцию.

– Ешь. До последней крошки, – глядя на Броднина, сказал Сергей.

Ярослав, содрогаясь от злости, посмотрел на него исподлобья. Потом взял ложку и начал закладывать макароны в рот. Через десять минут он смял тарелку и бросил ее на пол.

– Эти макароны тебе еще поперек горла встанут, – сказал он, ложась на скамейку.

Сергей скрылся в дежурке. Григорий разместился на стуле.

– Мою сестру поглотили еще в самом начале, – сказал он. – Во время эвакуации она не успела сесть в машину. Мы с родителями видели, как она кричала от боли.

Кольцов поднял на Григория глаза. Броднин сделал вид, что не слушает его. Мистер Перрилорд зевнул.

– У вас есть родственники, которых поглотили? – спросил Григорий.

Ярослав ухмыльнулся.

– Это что, допрос?

Григорий покрутил головой.

– Нет. Просто я уверен, вы ошибаетесь.

Мистер Перрилорд расплылся в такой ослепительной улыбке, что она затмила свет факела.

– Мой юный несмышленыш, ошибаешься здесь только ты. Еще раз повторяю, ваши смелые теории о том, что люди еще живы, воняют психоделикой и бредом. Единственное, что реально, угроза, исходящая от существующих теней. Забудьте про людей, которые уже мертвы. Давайте лучше заниматься теми, что еще живы, – сказал он.

Григорий встал и, пройдясь вдоль камеры туда и обратно, снова сел на стул.

– Если бы у вас были близкие, которых поглотили, и был бы шанс их вернуть, что бы вы сделали? – спросил он.

В лице Димы показался интерес. Мистер Перрилорд пилил Григория глазами. Ярослав сел на скамейке и посмотрел на монаха. Этого только не хватало. Сейчас начнет полировать мозги.

Ярослав поднялся, подошел к решетке и заглянул Григорию в глаза. Твою мать, и сделать ничего нельзя. Иначе этот псих опять выскочит и начнет махать автоматом. Точно кого-нибудь пристрелит. Ярослав отвернулся.

Из дежурки вышел Николай и прислонился к стене.

– Шанс есть, – сказал он. – Нужно только понимать кое-какие предпосылки.

– Именно, – подхватил Григорий и снова встал. – Все дело в том, что люди существуют на двух уровнях: на физическом, материальном и энергетическом, которого люди не воспринимают. Но этот уровень есть. Любое наше действие в физическом мире откликается действием в мире энергетическом. Мысль, поступок, слово, буквально все отражается на энергетическом уровне.

Если человек ощущает радость и счастье; если он поступает в соответствии с законами морали; если человек несет добро, то энергетический уровень заполняется энергией положительного свойства. Назовем ее энергией Добра.

Если человек ощущает гнев или зависть; если он нарушает законы морали; если человек несет зло, то энергетический уровень заполняется энергией отрицательного свойства. Назовем ее энергией Зла.

Григорий внимательно посмотрел на заключенных. В глазах Кольцова играл живой огонек интереса. Мистер Перрилорд сидел на полу в позе лотоса с закрытыми глазами. Ярослав снова завалился на скамейку.

– Ага, давай гунди, как космические корабли бороздят просторы… чего-то там, – сказал он, зевая.

– Далее, – невозмутимо продолжил Григорий. – Согласно физике, наша Вселенная постоянно расширяется. Так вот, наши исследователи считают, что она достигла пика своих возможностей. Дальше расширяться некуда.

Но человечество продолжает шевелиться на физическом уровне. Соответственно, на энергетическом продолжает вырабатываться энергия, но ей больше некуда деваться. Вселенная-то закончилась. Энергетический уровень переполнен.