Руслана

Окей… сказал я и пожал плечами… Скоро приедут мои пилоты, а пока вот – нашёл новый кемпинг и поле рядом. Наверное, сегодня переберусь туда.

Альфрет, ты никогда не меняешься!.. улыбнувшись одними глазами, сказал Феридун. Он, как все люди практического склада, относился к моим полётам с уважительным скепсисом: красивое дело и не для робкого десятка, но серьёзным не назовёшь. Ибо денег на нём явно не сделаешь…

А зачем мне меняться?.. пожав плечами, сказал я… Будет хоть что вспоминать на старости лет.

Наверное, ты прав… вздохнув, сказал мой приятель. В его живых карих глазах промелькнула грусть.

Я рассказал о вчерашней встрече с молодой русской парой.

Не знаешь, куда бы их можно было пристроить на пару недель выступать?.. спросил я… Жалко, пригласили людей приехать, и выбросили как мусор. Некрасиво вышло.

Эээ!.. укоризненно и ворчливо вздохнул Феридун, разведя руками… Эти хозяева газино!.. Мафия, бессовестные люди… Позорят нашу страну!..

Когда мой приятель что-то очень не одобрял, он издавал долгий горловой звук, напоминавший ворчание большой собаки.

Он погрузился в раздумье, машинально пощипывая щёточку усов. Я молчал, разглядывая открытку с видом на Птичий островок, от которого и пошло название города, Куш-адаси.

Yes!.. сказал, наконец, мой приятель… That’s it!

Он вгляделся в какой-то список, лежавший под стеклом на столе. И защёлкал кнопками телефона.

После короткого разговора с кем-то Феридун удовлетворённо положил трубку и посмотрел испытующе на меня.

Акбюк!.. сказал он и поднял кверху палец.

Я недоумевал. Слово было мне неизвестно.

Он понял и усмехнулся в усы.

Там, в Акбюке, только что закончили строить два больших отеля. Тоже, конечно, мафиозные деньги… но какое нам дело… Я говорил с хозяином гостиницы «Акдениз». Он согласен, пусть приезжают твои артисты. Дадут комнаты, питание. Может быть, даже какие-то деньги… Будут выступать раз в день, вечером, когда туристы обедают… Хорошо?

Ещё бы!.. в восторге сказал я… Да эти русские девушки тебя ещё как отблагодарят!..

Ооо!.. проворчал укоризненно Феридун и поднял кверху обе руки, ладонями ко мне… Я же семейный человек…

Он вздохнул и сокрушённо пожал плечами. Было видно, что тяжёлый груз семьи моему другу всё же хотелось бы иной раз сбросить, хоть на денёк.

Как туда добраться, в этот Акбюк?.. спросил я.

На стене висела карта. Феридун ткнул пальцем в причудливой формы залив, к югу от Кушадаси.

Очень просто, сказал он… Из Измира?.. Пусть доедут через Сельчук до Сёке, ты же там бывал, у меня дома. Потом в Аккёй, возле Дидимы. А уже оттуда, наверное, что-нибудь да найдётся. Там же туристы. Такси, а может, там есть и долмуш[1 - Маршрутка]… Кстати, красивый залив. Тоже посмотри, может, там устроить полёты твои?..

В три часа я сидел у телефона, напряжённо ожидая звонка. Сам удивляясь тому, как вовлечён, оказывается, в судьбу этих совершенно не знакомых мне людей, попавших в невесёлый турецкий переплёт. Что меня так затронуло в рассказе этой случайно встреченной пары? Что они мне? Эта девушка Вера, с её стылым, разочарованным взором… Этот не шибко приятный внешне парень, с его почти лошадиной мускулатурой… Была ли причиной тому их откровенная, детская беззащитность – беззащитность людей, выросших в пионерском лагере и веривших, вопреки тому, что видели их глаза вокруг, в красивые сахариновые сказки, вроде «морального кодекса строителя коммунизма»?.. Человек человеку – друг, товарищ и брат?.. А теперь они попали вдруг в страну откровенного, жёсткого капитализма, с грязным бизнесом и безо всякой социальной защиты. В страну, где иностранец без денег – законная добыча для бесчисленных торгашей живым товаром и жулья.

Может быть, я просто впервые за много лет столкнулся с людьми «оттуда», из страны, которую я покинул при первой же возможности, пройдя через унизительные и страшные препоны… но где у меня когда-то было то драгоценное, чего я по-настоящему не ценил и не знал, что утрачу навсегда?.. Отношения, не испачканные деньгами… девчонки, дававшие просто так, от чувства… да и наконец, язык!.. общение…

Резко затрезвонил телефон, стоявший передо мной на столе. Было двадцать минут четвёртого.

Это вы, Альфред?..

Я узнал в трубке голос Веры. Запыхавшийся и тревожный. Оказалось, что в пансионе им не разрешили позвонить в другой город… в одном автомате на улице защемило жетон… в другом была оторвана трубка.

Еле нашли, откуда позвонить!.. Вы извините, что мы опоздали…

Ничего, ничего… поспешно сказал я… Пустяки, не переживайте.

Ну а… голос её на миг замер… Узнали что-нибудь для нас?.. А то мы тут совсем уже никакие… девчонки плачут сидят… И домой-то вернуться не на что…

Узнал, узнал!.. сказал я… У вас жетонов хватит? Может, я лучше перезвоню?.. дайте номер.

Я набрал номер автомата в Измире и объяснил, что к чему. И как добраться в этот Акбюк.

Спасибо!.. сказала она… Ой, просто не верится! Какое счастье, что мы вас вчера встретили, просто судьба…

Езжайте завтра с утра, сказал я. Мне было немного неловко… Потом позвоните сюда в… ну, скажем, в пять вечера. Чтобы я знал, как вы там, ладно?..

Обязательно!.. радостно сказала Вера… Ойй… я так рада!.. мы вас обязательно отблагодарим!..

Да ну что вы!.. поспешно сказал я. Выкрашенные добела блондинки с кроваво-красными губами и глазами цвета студня давно уже перестали быть моей слабостью.

Хотя…

Вот уже скоро две недели как я здесь. Один. А до этого почти неделя дороги. А и до того, в Лондоне, тоже давно никого… Тело томилось по слиянию с другим телом, по обмену живыми соками жизни. Торчали, требуя ласки, налившиеся истомой соски. А уж что говорить о тоске внизу, между бёдер…

Я вдруг вспомнил, что у Николая в группе ведь ещё несколько девушек. Может, и для меня во вчерашней встрече есть хоть самая малость от судьбы?..

Чтобы отвлечься от бесплодного, беспредметного томления, я отправился в «Мави Ай» и подогнал фургон вплотную к полученному в пользование сарайчику: решил собрать, наконец, мой старый трайк[2 - Нечто трёхколёсное (англ.) Здесь – тележка дельталёта]. Слегка обшарпанная от долгого, не без приключений, использования тележка была крепко прихвачена верёвками на крыше фургона. Я осторожно спустил её вниз. Развёл широко её тонкие крепкие ноги из сдвоенных дюралевых труб, пока не вытянулись до упора все тросы. Всунул задние тросы в буксы с двусторонней нарезкой, завинтил до полного натяжения, вставив в дырочку на теле буксы тонкую отвёртку – нужен был рычаг.

Потом я надел, с тугим натягом, колёса на обмазанные свежей густой смазкой оси. Крутнул. Оба колеса вращались легко и свободно, сидя плотно, без малейшего шата, на штырях осей.

Теперь я продвинул на место узел переднего колеса и, легонько постукивая, вбил насквозь длинный болт, который служил осью. Подсоединил тросик газа.

Оставалось самое трудное – подвесить тяжеленную чуху мотора. Старый и безотказный «фуджи-робин», сделанный в далёкой Японии, весил вместе с глушителем и редуктором добрых сорок кило. Правда, и мощность была у него приличная – пятьдесят лошадей. Как раз то, что надо, чтобы уверенно выталкивать в небо тяжёлый воздушный мотоцикл с двумя седоками.

Обычно для этой операции нужны бы два помощника, которые, покряхтывая от усилий, держали мотор точно под рамой, пока я бы вставлял все четыре болта в тугие антивибрационные блоки из чёрной резины и поскорее наживлял свежие гайки-целочки, с девственным колечком пластика над резьбой. Колечком, в которое никогда ещё не протискивался грубый толстый болт.

Часто бывая в своих поездках один, я придумал удобный способ состыковки. Вот и сейчас я расстелил позади тележки, уже стоящей, широко раздвинув бёдра шасси, брезент. Положил в середину брезентовой грубой простыни, как подушку, потёртое старое сиденье от трайка. С большим усилием вынув из фургона тяжеленную чушку мотора, я стиснув зубы пронёс её с пяток шагов до брезента и осторожненько уложил на мягкую подушку.

Чёрт!.. и как эту неподъёмную тяжесть так легко уносит в небо крыло?..

Я пристроил мотор на фланец винта, заводным устройством кверху, подтащил трайк поближе и задрал его передним колесом к небесам. Трубки моторной рамы всунулись сами как раз куда нужно. Слегка подвигав мотор, я втолкнул один из болтов подвеса в «сайлент-блок», гасящий вибрацию, и слегка наживил на нём гаечку. Потом всунул второй болт. Потом остальные два.

Слегка подвинтив все четыре гайки, до тех пор как послышится тихое кряхтение пластикового колечка, в которое начинает бесцеремонно протискиваться болт, я стал поднимать мотор, быстро легчавший у меня в руках. Когда переднее колесо тележки коснулось земли, мотор уже не оттягивал мне руки. Он просто висел спокойно на своих четырёх болтах. Я просунул в дырку на пилоне трайка длинный болт и втолкнул его в «сайлент-блок» в нижней части мотора. Потом закрутил все гайки до упора и продел тонкие чеки стопоров в дырочки на концах болтов – необходимая предосторожность на случай, если вибрация от мотора ослабит колечко пластика в гайке, и она захочет слезть с надоевшего ей болта.

Крышки карбюраторов, вместе с плунжерами и тросами, аккуратно обмотанные в мягкие чистые тряпки и упрятанные в двойной слой прозрачных мешков из полиэтилена, были прихвачены клейкой лентой к рамке сиденья. Я осторожно высвободил их из этого плена, проверил – не загрязнились ли. Потом снял полиэтиленовые мешочки с самих карбюраторов, вынул заполнявшие их внутри чистенькие тряпочки и опустил, один за другим, оба плунжера с торчавшими иглами, в корпуса. Ввинтил на места дросселя холодного старта.

Сверху на мотораму я поставил чёрный, с гладкими боками, бензобак. Прозрачная пластмассовая трубка бензопровода пожелтела от старости и стала жёст-кой. Я пошарил в большом мешке с разной всячиной и вытащил отрезок свежей и прозрачной трубки. Отхватил ножом кусок подходящей длины и насадил одним концом на патрубок фильтра. Надел на трубку две затяжные клипсы, потом натянул второй конец трубки на выходной патрубок бака. Усадив клипсы по местам, я плотно затянул их до упора.