Дело Декстера: танцуют все!

Зато я немного разобрался в происходящем, понял, что с каждым раундом танцоров становится вполовину меньше, сумел разделить десять бальных танцев на две программы по пять – Латину и Стандарт.

Мне больше нравилось второе: это когда диджей включал Штрауса, а на паркете чинно прогуливались под ручку «пингвины» и «принцессы» в кукольных платьях.

Единственное, что для меня все еще оставалось загадкой, так это система судейства. На мой непрофессиональный взгляд все они танцевали примерно одинаково, так что, судьи со странными гаджетами в руках вызывали исключительно недоумение и казались частью интерьера. Эли заверила меня, что в финале, когда останутся лучшие шесть пар, будет открытое судейство, и мне многое станет понятно.

За столиком вместе с нами сидели родители подруги Молли, и семья ее партнера. Убедившись, что соседи взволнованно обсуждают что-то, жонглируя местными малопонятными терминами, я повернулся к Эли.

Был еще один вопрос, требовавший ответа в то время как на паркет (не имитация, ламинат!) уже выходи?ли подруга Молли и ее партнер, все еще остававшийся безымянным. Их пара открывала выступления финального раунда.

– Осталось шесть пар, так? – уточнил я.

Эли кивнула.

– Все они представляют разные планеты Федерации?

Еще один кивок.

– Почему тогда в финале столько мужчин-альфиан? Это еще одно обязательное условие? – конспиративно понизив тон, чтобы не привлекать лишнее внимание, уточнил я. – Даже у твоей подруги Молли партнер – альфианин! А они за Землю, танцуют, между прочим. На планете парни закончились?

– Всех в армию забрали, – со смешком парировала Эли. – Альфиане возлюбили бальные танцы еще со времен Первого контакта. У них одна из самых сильных школ в Федерации. Да и читерят они изрядно, головы-то две. И вариацию шагов запомнить проще, и вероятность обладания хорошим слухом и так называемым чувством ритма увеличивается вдвое. Еще бы им не танцевать! Вот они и выступают за сборные разных планет, ведь у себя на родине, на пьедестале почета всего три призовых места… на всех. На соревнованиях такое допускается, главное, чтобы один из партнеров был гражданином представляемой планеты. А вот у центавриан, кстати, необычное правило: на межгалактических турнирах Центавру могут представлять только слизни! Представляешь? Никаких межпланетных составов!

– Вполне логично.

Во мне внезапно проснулся дух патриотизма, что для такого «туриста» как я (дед привез семью на Землю незадолго до моего рождения) было нетипично.

За всю свою жизнь на старушке Земле у меня не было ни единого шанса сойти за местного, ни внешне, ни благодаря способностям, которые дарили мне гравитация и биохимический состав… всего, собственно, абсолютно всего на этой планете, что позволяло при желании проходить сквозь предметы. Это нервировало окружающих куда больше, чем непривычная внешность или невысокий рост. На человека я был похож только со спины и то, если не приглядываться.

– Смотри, там Молли! – глаза Эли горели. Я не мог не заметить, насколько ей нравится все происходящее.

Финал начинался с представления пар-участниц. Молли и ее партнеру, надо как-то узнать, как зовут обе головы альфианина, выпала честь или не повезло (с какой стороны посмотреть) выступать первыми.

– Медленный вальс! – торжественно произнес ведущий.

Завораживающая музыка, напоминающая бег морских волн, неторопливо окатывающих соленой водой песчаный берег старушки Земли, исполнялась оркестром (разумеется, в режиме реального времени, никаких там голографических записей и прочего, это же не какой-то там региональный турнирчик – цитата).

Головы альфианина переглянулись – и он с достоинством протянул руку партнерше. Та, в свою очередь, легкая как перышко в воздушном платье, приблизилась и заняла позицию, чтобы завершенная конструкция начала напоминать что? лодку? короче, красивую пару.

А дальше началась самая настоящая магия. Ну, для меня магия, а для них это плюс/минус десять лет тренировок.

Но самым занимательным было даже не то, что два гуманоида ухитряются двигаться по паркету как единое целое. В воздухе между столиками возникла объемная проекция пары, а потом еще одна, которая словно тень неотступно следовала за первой. В те моменты, когда движения двух проекций незначительно разнились, обе они вспыхивали разными цветами, словно подчеркивая эти нестыковки.

– Открытое судейство, – восторженно прошептала Эли, очевидно, понимая в происходящем, куда больше чем я.

Но прежде, чем я успел уточнить, музыка смолкла.

Пара поклонилась зрителям. Альфианин, в этот момент он почему-то совсем не напоминал двухголового «пингвина», галантно указал рукой на партнершу, которая, в свою очередь, присела в глубоком реверансе.

Над их головами, проекция в ускоренном темпе повторяла исполненный танец. После его окончания в центре зала вспыхнула загадочная цифра в семьдесят восемь процентов. Огромная арена всколыхнулась аплодисментами,

судьи оживились, замелькали еще какие-то цифры.

– Оценка за технику. Нереально, – выдохнула Эли.

Наши соседи по столику бросились поздравлять друг друга.

– Объясняй, – потребовал я, напоминая, что остаюсь единственным, кто вообще не понял, что произошло.

– Аппаратура сканирует движения пары во время танца: механику движения суставов, распределение веса, направление шагов – и соотносит с идеальным, которое формировалось путем анализа и оценки амплитуды движения ряда известных пар. По видеозаписям воссоздавались объемные модели танцоров, написавших первые учебники по бальным танцам, которые не застали Первый контакт и последовавший за ним скачок технологического прогресса. Все это анализировалось и теперь производится автоматически, позволяя свести к минимуму субъективность в судействе. Программу не обманешь. А открытое судейство…

–…означает, что результат сравнения демонстрируют всем желающим, – закончил мысль я.

Мне удалось представить объем объективно бесполезной работы, проделанной всеми этими энтузиастами с одной лишь целью: сохранить и донести до наших дней свое искусство, морально устаревшее сто пятьдесят лет назад. Этому можно и поаплодировать.

Следующей на паркет вышла парочка центавриан. Мне было любопытно, как аппаратура собирается искать ноги-руки у слизней, которые куда больше напоминают кляксу, но вездесущая программа оказалась умнее, чем я думал. Над головами танцующих взмыла проекция, которая все также вспыхивала в моменты невольных неточностей танцоров, и по итогу продемонстрировала вполне приличные семьдесят один балл.

После них была пара альфиан, выступающих за родную планету, они получили семьдесят семь баллов, так и не дотянув до лидеров.

Последующие три – наглядно продемонстрировали, что борьба за победу развернется между первыми тремя претендентами.

Еще один Медленный вальс – теперь пары танцевали все вместе, что позволяло следить и сравнивать вспышки, так сказать, в режиме реального времени.

Следующим был танец Танго. Латиноамериканские ритмы причудливо сочетались с неуловимой аристократичностью происходящего, создавая удивительный контраст, а ритм в ушах невольно разгонял кровь по венам. На этот раз альфиане вырвали победу, опередив Молли и ее партнера на два балла.

Центаврианские слизни успешно закрепились на почетном и необидном третьем месте.

– Организаторы Кубка Федерации благодарят партнеров и спонсоров турнира, – величественно сообщил ведущий, – Вега-Тэк – это альфианское качество, только натуральный космический вакуум для хранения ваших вещей!…

Я невольно фыркнул. Реклама позволила танцорам немного отдышаться.

– Следующий танец – Венский вальс!

Триумфальное возвращение Штрауса принесло нашему столику очередное разочарование. Третий танец финала еще больше отдалил Молли от победы – разрыв составлял уже три балла.

Медленный фокстрот, оживляющий в моем воображении джентльменов с тростью и в котелках, а также дам в кокетливых шляпках (все-таки сложно иметь деда – профессора истории Земли, и не стать ее поклонником), сократил разрыв между главными претендентами на победу.

Итоговый балл включал в себя артистичность, которую оценивали судьи, ведь просчитать эмоциональную составляющую и ее воздействие на других индивидов не удавалось до сих пор. Аппаратура ограничивалась лишь тем, что оценивала сердцебиение публики и интенсивность звуковой поддержки пар после выступления, набрасывая незначительные баллы.

Чтобы свести субъективность к минимуму, упор делался на музыкальность (соответствие движений ритму и мелодии), а также технику исполнения фигур, которые сканировала вездесущая Программа. Впечатлить ее настолько, чтобы вырвать у противника победу, когда баллы и так были на пределе возможностей физических тел, не представлялось возможным. Это понимали все. Наш столик очевидно транслировал уныние.

Эли выглядела расстроенной. Я словно бы невзначай коснулся ее руки и почувствовал ответное пожатие.

Интересно было наблюдать за выражением лица каждого из участников. Их то и дело показывали объемным изображением в центре зала, не считая проекций, кружащихся над площадкой.

Оба лица нашего альфианина оставались удивительно спокойны и сосредоточены. Молли тоже держалась молодцом. Их основные противники сияли в четыре улыбки, уже воображая себя на первой ступени пьедестала почета.

А вот и он. Последний танец.

– Квикстеп! – подтвердил ведущий.