Зеленая Любовь

– Не зацепись там нигде – удушишься. – Кирилл едва успел увернуться от просвистевшего возле лица шнура.

– И цыганка сама… Да я тебя умоляю. Подо мной и якорный канат бы бахнул. – Артем, казалось, только сейчас заметил сковородку и тарелки, сразу изменившись в лице. – Вы что, действительно кашеварили?

– Ага. – Кирилл поставил на стол третью порцию омлета. – Будешь? Кофе черный или…

– Черный. – Он округлил глаза, недоверчиво заглядывая в тарелку. – Это что, все мне?

– Да. Надеюсь, у тебя аллергии нет, туда молоко добавляется. Мы вчера привезли.

– Я неприхотлив как деревенский свин. Что в корыто ни закинь – все радость.

Распутин уничтожил свой завтрак в пару укусов. Доев последний кусочек омлета, он довольно зажмурился.

– Кирюха… Если ты всегда так готовишь, то я бы перед тобой на одно колено встал. Подумай на досуге. – Артем снова громко засмеялся и подмигнул ошарашенному Кириллу. – Ладно, щеглы, я помчал. Там дед без телевизора грустит.

Оставив пустую тарелку, он резво выскочил с кухни, никто даже не успел ничего ответить. Кирилл, едва открыв рот, тут же его закрыл и плюхнулся на свободное место.

– Он мне нравится, – констатировала Ксюша.

– Специфичный персонаж.

– Кирюх, ты не отказывайся. Жених видный.

– Заткнись. – Он нахмурился и спрятался за чашкой кофе.

Еще пару минут они посидели в тишине. Расправившись с едой, Кирилл забрал тарелки и двинулся к раковине. Залив туда воды из ведра, прислушался. Очередная ария Артема, которая разливалась откуда-то из соседнего дома, где было открыто окно.

– Ежедневно меняется мода,

Но покуда стоит белый свет

Будет Бублика наглая морда

Жрать любой несъедобный предмет!

– О, что-то авторское. – Кирилл хмыкнул. – Он постоянно поет?

– Даже во сне.

– А ты откуда знаешь?!

– Поднималась на второй этаж за одеялом, которое он вчера предложил. – Ксюша подвинула на столе одну из карт. – Спал в наушниках под Агузарову. Подпевал.

– Ясно. – Голос Кирилла звучал как вердикт эксперта. – Скорее всего, музыкант.

– Думаешь?

– Ну, ты голос его слышала? – Кирилл принялся отмывать старую сковородку, плотно покрытую сажей. – Он вообще не фальшивит. Да еще эта манера его. Постоянно паясничает, любит быть в центре внимания. Точно музыкант, говорю тебе.

– Завидуешь.

– Я?! – Кирилл покраснел и сильнее поскреб губкой по сковородке. – Было бы чему.

Ксюша тихо усмехнулась.

– Хочешь расклад тебе сделаю?

– Не хочу. Ты в тот раз предсказала, что я разбогатею в течение года. Пять лет прошло, а я все в том же офисе.

– А премия к Новому году?

– Тоже мне предсказание.

– Знаешь, что карты говорят? – Ксюша сделала вид, что проникается их посланием, даже манерно провела ладонью над столом. – Что ты зануда.

– Очень смешно. – Он взял свою чашку кофе. – Я пошел писать. День уже идет к полудню, а у меня ни строчки.

Путь монаха

Артем

– Ну вот и все.

Распутин нажал на кнопку включения на пульте. Рядом скакал счастливый Бублик. Петрович упер руки в бока, но, когда на экране появилась его любимая ведущая новостей, радостно охнул.

– Ну, спасибо тебе! – Он похлопал Артем по спине. – Как обычно, за чекушку?

– Я больше не пью, – коротко сказал Артем. Его кадык нервно дернулся. Духовное отречение от этанола – это путь буддийского монаха. Однажды топивший слезы в водке всегда будет дергаться на предложение выпить.

– Это ты молодец. И… давно?

– Больше трех лет. – Распутин потупил взгляд, щеки обожгло. Он прекрасно помнил, как вел себя, когда считал водку эмоциональным глушителем.

– Нюра Витальевна тебя так и не простила? – Петрович кивнул на окно, в котором виднелся дом местной лесной партизанки.

– Я чуть лесной пожар не устроил. Имеет право.

– Эге… Слышал, как она тебя вчера отчитывала.

– Имеет право, говорю же.

– Артемка, ты не обижайся, но я сам думал, что ты или дуба дашь или закончишь в вытрезвителе.

Распутин кивнул, пряча руки за спиной. Он впился взглядом в старый календарь, который был не актуален уже с десяток лет. Выцветшая фотография, помятые уголки. То прошлое, которое постоянно было где-то рядом. Такое же выцветшее и мятое.

– Андрей там как? – осторожно продолжал Петрович. По нему всегда было видно, любопытничает он или искренне переживает. И дед действительно беспокоился.

– Он женился. Его отпустило.