Радужный город

Один из мужчин сделал шаг в мою сторону, я вздрогнула и попятилась. Он пер на меня, как локомотив, а я не могла оторвать взгляда от перекошенного злостью лица того самого Тропинина.

Он оказался выше меня чуть ли на голову, возвышаясь точно Медный Всадник. Я запнулась о свой сапог, пятясь назад, и упала. Но его это мало волновало, он вошел следом, оглядел темную прихожую и захлопнул металлическую дверь за своей спиной.

А я едва приподнялась на локтях, загипнотизированная полным ненависти взглядом, его губы чуть скривились. Хотелось вытереть нос, но губа пульсировала, и прикасаться к лицу было страшно, оно ощущалось одним сплошным синяком.

– Отличный спектакль. Только не думай, дрянь, что все выгорело. Похищение ребенка – самое минимальное, что тебе светит, если раньше я тебя просто не прикопаю где-нибудь! – зло прошипел мужчина.

– Вы идиот? – почему-то, после услышанного страшно быть перестало, стало вообще все равно.

Его рука дрогнула и приподнялась.

– Давайте, господин Тропинин, мне уже сегодня показали, кто на этой планете правит.

Его взгляд замер на моей разбитой губе, глаза сузились.

– Вашего сына я нашла совершенно случайно возле отделения полиции на Советской, в центре. Он убежал, потому что не хотел вас расстраивать и улетать с матерью. Он просил отвезти его домой. Я это сделала. Если вам так надо на ком-то выместить страх и беспомощность, пожалуйста, милости прошу.

Я с вызовом посмотрела на него. С минуту он буравил меня взглядом, а потом вылетел из квартиры, так оглушительно хлопнув дверью, что наверняка подпрыгнули все соседи на пару этажей в окружности, а я, сумевшая все-таки встать, дабы, если что, принять удар стоя, сползла по стенке и заревела.

Было больно и обидно, страшно и одиноко. Пальто упало с диванчика, и я, потянув его на себя, укрылась им, зажав в зубах краешек рукава. Розовый тапочек Абрикоса лежал на коврике у входа, и ботинок Тропинина оставил на нем грязный отпечаток. Я прижала испачканный комочек с бантиками к щеке. Не знаю, сколько так просидела. Долго, наверное. Холод от плиточного пола в прихожей пробрался до самого сердца.

Взяв себя в руки и где-то поднабравшись бессмысленной храбрости, я встала и открыла входную дверь. Коридор был пуст. Вдавив ногти в ладонь, чтобы не потерять самообладание с таким трудом собранное по кусочкам, я пошла в ванную. Жгучие струи под сильным напором, точно плети, впивались в кожу, но привели в чувство.

Чайник закипал неимоверно долго. Крохотная чашка едва вместила пакетик и три ложки сахара – невообразимое количество для того, кто не пьет чай и кофе со сладким ядом. Но сейчас хотелось. Мазь от ушибов, купленная для Абрикоса пригодилась. Будильник на семь тридцать. И одеяло. Им хотелось отгородиться от всего мира.

Меня еще долго бил озноб. Мысли прыгали, как бешеные кенгуру. В конце концов, натянув толстые шерстяные носки, я кое-как уснула.

Глава 6

Очнулась я только спустя пять дней. Целых пять суток потребовалось, чтобы мир приобрел ясность и резкость, перестав быть похожим на кисель из запахов, звуков и режущего света. Тумбочка возле кровати напоминала филиал аптеки батареей коробочек и пузырьков для таблеток. Кряхтя, я попыталась выпутаться из одеяла. На телефоне, отвоевавшем краешек столешницы у армии лекарств, имелось (ужас!) с полсотни пропущенных вызовов. Слабость была умопомрачительной. Средство связи весило, как хороший сладкий арбуз в начале сентября.

– Ух, ты, кто проснулся?! – в спальню заглянула Тома. – Настенька! Иди маму обними!

Послышался топот детских ножек, и в комнату ворвалась пахнущая мандаринами дочка.

– Мама! – ко мне прижались со всех детских сил, а я сжала в ответ мое сокровище.

– Как себя чувствуешь? – улыбнулась подруга, присаживаясь на край кровати.

– Хочется закопаться в землю, – прогнусавила я.

– Зря, мы тебя и так еле откопали. Три дня температура под сорок.

– Три дня!

– Да, вчера только спадать начала. Сейчас нет, но еще может к вечеру подняться.

– О Боже, вообще ничего не помню, как чистый лист. Вы же к родственникам собирались?! – я посмотрела на Тому с самым несчастным видом.

– Дорогая, забудь! Если бы я за тебя не волновалась, то, пожалуй, это самый лучший праздник за последние лет пять! Старые фильмы, мандаринки, шампусик, тишина и покой! Мечта!

– А Андрей с сынишкой?

– Поехали в Финку с друзьями, благо визы открытые весели. Родителям твоим я позвонила и Зое с работы. Так что основная масса в курсе, что ты жива и относительно здорова. Звонила Маргарита Николаевна, я так понимаю, подруга матери Димы, сказала, что все нормально. Никто не появлялся.

– Я думала, мне все это приснилось, – тяжело вздохнула я.

– Отек спал, синяк заживет, – улыбнулась Тома, намекая на мой фонарик на губе. – Так что, почти приснилось. А еще звонил некто Данил Олегович и очень просил тебя вернуть с того света и засунуть телефон в руку, ибо шеф его, которому вы сына вернули, психовал, чуть ли не до вызова полиции. Но звонил, правда, Данил четыре дня назад. Потом тишина.

– Черт! Этот придурок наверняка его уволил, – горестно вздохнула я.

– Андрюша мне пояснил, что папаша – тип крутой. Я ему посоветовала, если что, в Финке оставаться и кричать, что русские не сдаются, – Томка засмеялась.

– Ха-ха три раза, – пробубнила я, прижимая Настену к себе.

– Настя! – в комнату ворвалась Ната с тем же мандариновым шлейфом. – Пошли! Начинается!

Моя дочура прижалась сильнее, а потом, откинув голову и не разжимая ручек, посмотрела на меня.

– Поняшки твои? – сделав понимающее лицо, поинтересовалась я.

Малышка кивнула.

– Беги, – я поцеловала ладошку.

– Там всего одна серия! – малышка умчалась за подружкой.

Я завернулась поглубже в одеяло, зыркнула на Тому и нажала на телефоне вызов Даника.

– Соня Аркадьевна! – вполне себе радостный и довольно подвыпивший голос. – Ты там как? Можешь насчет Тропинина не волноваться. Отошел мужик. Бесновался, конечно, порядочно. Перенервничал. Ты же понимаешь. У них все повернуто на деньгах. Он думал, сына с целью шантажа хотели умыкнуть, а потом что-то не так пошло, и вернули, а может припугнуть хотели. Двое суток сидели над видео с камер, чуть ли не носом рыли, да и сыном шеф побеседовал, и теперь считает тебя новогодним чудом. Мало того, что сына привезла, так жена его так расчувствовалась, что мальчишку оставила с ним на каникулы. Так что, монстр в благодушном настроении.

– Тебя не уволили? – поинтересовалась я на всякий случай.

– Смеешься, мне зарплату повысили, – Данил Олегович был в стадии активного «отмечания» праздников и бонусов, преподнесенных судьбой.

Я выдохнула облегченно.

– Сонь Аркадьевна, твое дело терпит, или срочно надо? – поинтересовался Даник.

– Какое дело? – не поняла я, а потом озарило. – Ждет, конечно. Спасибо, Данил Олегович.

– С наступившим! Не болей!

Телефон погас.

– Даник сказал, что все нормально.

– Ну, вот и славненько! – Тома потерла руки.