Легенда из подземелий

Но первое же выступление чародея вывело из строя всю технику на километр в округе, и его выперли – слава Богам, без скандала. Я же, совершенно неприспособленная к уборке, получила несколько выговоров, а потом была уволена. Только Арланд удержался на своем месте.

Так прошел год. Мы перебивались с работы на работу, питались больше дичью, чем покупными продуктами, и жили, кочуя по джунглям и лесам вокруг города, прячась от егерей и полиции. Казалось, это никогда не кончится! Чертова бюрократия не давала нам влиться в жизнь, найти нормальную работу и даже просто заночевать под крышей, в обыкновенной человеческой кровати.

Магия скорее мешала, чем помогала: стоило применить ее, как тут же происходило какое-то замыкание в электрических приборах, находящихся поблизости. Мне и Люциусу так вообще была закрыта дорога даже в обычные магазины: мы не могли ничего купить, потому что кассы глохли, стоило нам зайти внутрь. В итоге мы могли или ходить только по рынкам, или гонять за понравившимися вещами Арланда.

Впрочем, все это было ерундой! Кофемашины, сигареты, шампуни, одежда, фастфуд… После подземелий и средневекового Скаханна это все делало нас счастливейшими людьми на Земле!

Люциус и Арланд приходили в настоящий экстаз от магазинов: они просто не верили, что так можно есть каждый день! Мороженое, торты, стейки, чипсы – все подряд было уже приготовлено и только ждало, пока они протянут за это пару бумажек. По началу все заработанное уходило на еду и вещи: двоих иномирян перло от всего подряд. Особенно им понравились футболки и шорты, у Люциуса их была целая коллекция, хоть музей создавай. Почти все деньги, которые не уходили на еду, они тратили на кино и комиксы… честное слово, я откладывала тот момент, когда они дорвутся до компьютерных игр.

Жизнь проходила странно: по меркам Скаханна мы были королями, однако, на земле – чудаковатыми бомжами с кучей барахла. Но в один месяц все как-то наладилось. Мы с мужем, надеясь заработать на зрительских симпатиях, устроили шоу драки на шестах в парке, мимо проходил владелец частной школы боевых искусств и, заинтересовавшись нами, пригласил попробовать себя в качестве преподавателей самообороны для детей.

В школе мои занятия имели успех, видимо, тому причиной были природная харизма и большой опыт сражений «не понарошку». Арланда же выгнали через месяц, после того, как он сильно повздорил с отцом одного непоседливого парня.

Но инквизитор не сильно жалел об увольнении. Посидев какое-то время в поисках, он нанялся стричь газоны в районах с коттеджами, и за работой умудрился подружиться с одним из своих заказчиков, старичком-профессором. Старичок оказался врачом и, узнав о том, что Арланд может лечить без всякого знания медицины, сильно заинтересовался им. Свои умения инквизитор представил, как потомственное лекарство, и сумел продемонстрировать их старику. Тот сильно впечатлился – еще бы, Арланд сломал ему всю систему, за секунды залечив ранку на коже без всяких лекарств!

Это небольшое представление сделало для Арланда больше, чем он мог представить. Старик, искренне поверив в то, что перед ним – дар от бога, взялся устроить инквизитору карьеру. Похлопотав, профессор пристроил его в местный университет Гриффина… как он это сделал, учитывая то, что у Арланда не было ни документов, ни даже базовых знаний биологии, я не знаю!

Три месяца каникул перед поступлением Арланд все время проводил у профессора и усердно готовился. К нам в лачугу он теперь возвращался далеко не каждый день, а когда возвращался, плакался о том, что не вынесет такого разочарования: мир, оказывается, состоит из атомов, а все живое – из клеток! Что он сам – это не Арланд, а куча сплетенных между собой тканей из каких-то непонятных мелких существ!

Это, наверное, было большим потрясением в его жизни, чем когда он узнал, что обладает демонической душой. Но и с этим он в итоге смирился, даже вошел во вкус: теперь он был вхож в нашу с Люциусом песочницу, и мы втроем иногда играли в безумных изобретателей-алхимиков.

Поскольку Арланд из кожи вон лез, чтобы вызубрить все необходимое, а профессор ему в этом способствовал, поступил инквизитор без проблем.

С началом его учебы наша жизнь изменилась еще круче. Добрый дедушка сделал ему документы и гражданство, назвав своим дальним родственником, и мы, наконец, смогли снять небольшой домик на окраине города!

Что это было за счастье, спать в настоящей человеческой кровати, пользоваться водопроводом и туалетом, настоящей ванной и душем! Первые несколько дней мы просто не могли вылезти из нашего дома, я взяла больничный, Арланд тоже притворился заболевшим, и мы, накупив еды, целую неделю сидели в своем новом гнездышке и занимались всякими милыми глупостями. Такие радости, как интернет и телевизор, нам были не доступны из-за моей ауры, но книги, карты и прочее бессмертное никто не отменял. Люциус, конечно же, сидел и кайфовал вместе с нами.

Сам чародей, разочаровавшись в магических фокусах, которые не пускали его дальше пляжей, решил заняться чем-нибудь еще. После долгих уговоров его приняли на одну пригородную конюшню – он должен был чистить стойла. Как ни странно, грязная работа не претила Люциусу: он с радостью проводил время с лошадьми и каждый день находил, что рассказать о своих, как он считал, питомцах. Ничто, кроме них, его больше не интересовало. Было похоже, что он нашел свое призвание – воспитывать копытных.

Мои уроки в школе боевых искусств пользовались успехом, у меня было много учеников, среди них как взрослые женщины, так и дети – мужчины ко мне не шли из самолюбия. Но преподавание, хоть убейся, было не мое. Я должна была каждый день работать с детьми при том, что совершенно не умею с ними обращаться. Все занятия я пыталась построить на дисциплине, так как с трудом разрешала даже какие-то пустяковые детские ссоры.

Когда Арланд поступил на второй курс, он уже успел зарекомендовать себя в определенных кругах, как многообещающий врач. Я попросила его узнать, можно ли где-нибудь среди его знакомых найти не то чтобы лабораторию, но хотя бы просто магазинчик косметики, которому, может, требуется лишний продавец-консультант.

Несмотря на то, что магию я могла использовать только далеко за городом, я не прекращала варить зелья и искать новые ингредиенты для них. Я по-прежнему не использовала ничего, кроме собственноручно приготовленных шампуней и лекарств, и уже начала неплохо разбираться в веществах родного мира. Мне вполне по силам было работать не только консультантом, но и каким-нибудь ученым со скляночками, разрабатывающим новые крема для омолаживания кожи и прочей ерунды. Не то чтобы меня так привлекала идея вечной красоты, но мне очень хотелось продолжить работать с зельями – или с химией, как это называлось на Земле.

Арланд отнесся к моей просьбе серьезнее, чем я ожидала, и сумел отыскать знакомых, через которых я попала в небольшой магазинчик домашней косметики.

Некоторое время я стояла за прилавком и рассказывала покупателям о всяких кремах, а потом не выдержала, и обратилась к хозяину с предложением своих собственных рецептов. Их взяли, и они разошлись на ура, открыв мне путь к любимому занятию!

Так и пошло из года в год. Арланд пробивал себе карьеру врача, Люциус – конюха, а я в итоге стала чем-то вроде косметолога.

Через пять лет каждый из нас уже неплохо зарабатывал и жил, как коренной землянин. Я, как законная жена Арланда, получила гражданство и даже настоящий паспорт, Люциус же, чтобы защититься от властей, женился на какой-то странной девушке, которую мы с Арландом никогда не видели, но через год развелся с ней, будучи уже полноправным жителем страны кенгуру.

С чародеем мы по-прежнему жили в одном доме, но не в том, который сняли сначала, а уже в своем собственном загородном двухэтажном, с амбаром. Мы держали кур, козу и потом даже двух лошадей… конечно же все потому, что Люциус все-таки научился «печатать» деньги. Иначе мы бы стольких зверей не прокормили: даже одного Кречета содержать было недешево.

Спустя пару лет после того, как все устроилось, мы с Арландом постепенно начали задумываться о собственной семьи, которой у нас в полноценном смысле этого слова еще не было. Мы ходили по врачам, но те лишь пожимали плечами: у нас у обоих все было в порядке, и неизвестно, почему мы не могли завести ребенка.

Не знаю, насколько я была бы счастливее, если бы у меня родился сын или дочь, но без этого мне было как-то пусто. Мне было двадцать семь, Арланду – почти тридцать четыре, и это было мало, очень мало по сравнению с той жизнью, которая нам предстояла. Мы могли жить гораздо дольше, чем обычные люди, но после пятидесяти лет ни я, ни он не сможем иметь детей. Мы останемся вдвоем, среди уходящих и приходящих знакомых, и у нас не будет никого по-настоящему родного. Эти мысли не просто пугали, а ужасали меня. Зачем же жить, раз жизнь пройдет в таком одиночестве?

За месяцем шел месяц, я все чаще задумывалась об этом, и начала чувствовать, что не хочу так. На Земле мне было хорошо, у меня были новые друзья, любимая работа, были увлечения, но это все было не то, чего мне по-настоящему хотелось. Я поняла, что не смогу провести десятки лет в обыденной городской суете, я хотела большего.

Старые знакомые, навсегда оставшиеся в другом мире, все чаще всплывали в моей памяти. Я пыталась связаться с Леопольдом через сны, но у меня не получалось на протяжении всех семи лет. Мысли о том, что я не знаю, как он там, на Скаханне, начинали сильно беспокоить меня.

Однажды утром я интереса ради достала свой нож-ключ и, уйдя на задний двор, разрезала пространство. Мне открывались другие миры, один за одним, стоило руку протянуть – и я могла навсегда уйти и изменить свою жизнь.

Те, кто говорят об ощущении стоящего на краю пропасти, – о желании прыгнуть вниз, – даже представить себе не могут, что такое стоять на краю мира.

С трудом пересилив себя, я не прыгнула в открывшийся портал сразу, мне хватила ума вернуться в дом и найти Арланда, который мог бы выбить из моей головы бредовые мысли.

Но вместо того, чтобы выбивать их, инквизитор, – тогда уже врач с дипломом, – предложил мне собрать наши старые вещи и провести с Люциусом долгий и очень содержательный разговор.

Мы за неделю оборвали все связи, уволились, рассорились с друзьями, покончили со всеми делами. Давно я не чувствовала себя такой воодушевленной, как тогда!

Люциус не стал нас останавливать: он был счастлив остаться один на нашей крошечной ферме. Чародею нравилось на Земле, и он не хотел уходить отсюда, – может, как-нибудь потом, так он сказал. Мы же с Арландом не могли больше сидеть на месте.

Разрезав полотно мира, мы шагнули в первый попавшийся портал вместе с Кречтом, и очутились в новом мире.

Это были степи, заполненные такой живностью, на которую ни у одного фантаста не хватило бы воображения! Разумных мы там так и не нашли, но это, наверное, было к лучшему. Мы провели там несколько месяцев, записывая все увиденное, описывая невиданных животных и растения. Я назвала тот мир Зоопарком.

Затем мы отправились в другой.

Но из второго нам, правда, пришлось уносить ноги, потому что жить там было невозможно: сплошные вулканы, ужасная жара и полное отсутствие жизни и нормального воздуха. Это место получило от нас название Котел Сарабанды.

В третьем мире нас встретила стайка существ, очень похожих на сказочных гномов, только полностью волосатых – эдакие маленькие бурые медвежатки, которые не разговаривали, а чирикали. Они приняли нас за каких-то очень серьезных лиц, потому что испугались Кречета. Крохи прислуживали нам, подносили еду и предоставляли животных для изучения. Иногда даже они приносили нам букеты цветов и что-то очень похожее на мед.

В мире с гномами мы провели около полугода, там нам жилось более чем хорошо – Боги они вообще везде в почете. Но остаться в Медведкове дольше мы не смогли, потому что стало скучно. Когда все животные были описаны и зарисованы, а культура мишуток изучена вплоть до системы имен у детей, мы отправились дальше.

Мы перескакивали из мира в мир, записывая все увиденное.

Особенно меня поразил мир, который я назвала Атлантида.

Всю планету затопило, все живое погибло – осталось лишь два крошечных островка, где ютились последние люди. Мир был наполнен ядами, долго мы там находиться не смогли, но пары недель хватило для того, чтобы закончить дела.

Оказалось, людей сюда закинуло из космоса на корабле, а затопленная планета была населена гигантскими драконами. Один из них взялся охранять людишек от остальных, за что они основали в его честь целую религию.

Живя на острове, люди разделились по стаям – каждая стая работала со своими ядовитыми веществами, создавая все необходимое для жизни из той дряни, которая плавала в отравленной воде. Им приходилось нелегко.

Встретившись с вожаком островитян, – угрюмым белокожим мужиком с бирюзовыми глазами без зрачков, – мы рассказали ему о путешествиях между мирами. Языка мы не знали, но на острове нашелся трехглазый колдун, умеющий читать мысли. Он без труда переводил все, о чем думали мы с Арландом.

Узнав о том, что есть другие миры и что драконы способны путешествовать между ними, вожак воодушевился. Он попросил меня прорезать ход в другой мир, где есть суша, и дать возможность выживающим среди ядов людям спастись из этого опасного места, полного враждебно настроенных гигантских драконов.

Я не знала, безопасно ли пускать их на Землю, – все-таки эти ребята выглядели так, будто лет сто эволюционировали под сильнейшей радиацией, – потому открыла им ход в мир Зоопарк.

Нам с Арландом пришлось остаться, пока все люди не вышли. Живых их оставалось не больше десяти тысяч – не так уж и много, если подумать.

Не все из них хотели уходить, кого-то приходилось заставлять. Поднялось невесть что, едва ли не гражданская война, а потом еще дракон-охранник узнал обо всем и попытался остановить несчастных людей… На счастье мутантов, мы с Арландом уже боролись с подобной ящеркой, и прикончили змея прежде, чем он кому-то навредил. Тем более, магия в этом мире была намного мощнее, чем на Скаханне – она буквально струилась в воздухе, десятикратно усиливая заклинания. Здесь даже самые обычные люди могли без труда развить в себе магические способности.

Когда переселение закончилось, я пожелала мутантам удачи в новом мире.