Последний

Последний
Алёна Моденская

История последнего книжного магазина в мире, где полностью запрещена бумага.

Алёна Моденская

Последний

Маленький пожилой человечек смотрит в окно своей квартиры на первом этаже жилого комплекса. Мимо проехала поливальная машина. Раскалённый потрескавшийся асфальт стал блестяще-чёрным.

Маленький человечек вздыхает и, с трудом переставляя ноги, выходит на улицу. Он очень хочет почувствовать запах мокрого асфальта, который напоминает ему о детстве, проведённом в маленьком провинциальном городке. Будучи мальчишкой, он выбегал под дождь и ловил ртом большие капли. Тогда у капель, которые падали с неба, ещё не было мерзкого металлического привкуса. А после дождя был запах мокрого асфальта и листвы. Да, запах листвы. Летом он разносился по всему городку, наполняя воздух благоуханием. Человек закрывает глаза и пытается воскресить в памяти аромат цветущих деревьев, летящий тополиный пух, полупрозрачные «зонтики» одуванчиков, цветы липы. И память не подводит.

Он снова видит себя в залитом солнцем маленьком дворике. Стоит босой на траве, а рядом друзья гоняют мячик. Трёхэтажные домики, освещаемые солнцем, стали ослепительно белыми, из открытых окон ветер выдувает занавески, и они колышутся в воздухе, как паруса.

Мальчик открывает глаза. И вот он уже лысеющий Старик в старомодных очках. Трёхэтажных домиков давно нет – их место заняли жилые массивы из стекла и бетона в несколько сотен этажей. Нет ни уютных двориков, ни босоногих ребятишек. Деревья остались только в парках, где они строго пронумерованы, а опадающие листья убирают маленькие роботы-дворники. А здесь, на земле, нет больше одуванчиков, лип и тополей – сплошная каменная пустыня.

Старик опирается на пластиковую трость и, прикрывая ладонью глаза, смотрит вверх, где рабочие возводят третий уровень эстакады. Теперь модно жить наверху. Но Старик не хочет забираться так высоко. Ему все твердят, что жизнь становится вертикальной, что надо перебираться наверх, что третий уровень – это ещё не предел, что в Столице их бывает по десять. Старик не верит. Или не хочет верить. Он не был в Столице уже давно и не стремится туда. Он всегда любил тишину. И он всё надеялся, что его маленький городок, названный в честь революционера-социалиста, жившего больше ста лет назад, не превратится в мегаполис. Но из-за перенаселения и этот городок изменился.

Мимо проехала хромированная машина. Теперь это редкость – машины в основном двигаются по второму уровню эстакады. Они примагничены к металлической дороге. Старик этого не понимает. Историк по образованию, он никогда не был силён в технических науках. Все вокруг твердят, что многоуровневые магистрали – это благо: нет ни пробок, ни аварий (в машины теперь встраивают датчики, которые анализируют ситуацию на дороге, и при возникновении вероятности столкновения просто останавливают автомобиль). Да, это хорошо. Но у Старика нет машины.

И эти эстакады закрывают небо. Они забрали деревья, забрали дома, теперь забирают небо. Пожалуй, Старик мог бы переехать на другой уровень, чтобы видеть небо. Да и его дела в магазинчике наверху шли бы куда лучше. А здесь, на земле он едва сводит концы с концами.

Асфальт высох. Старик снова смотрит вверх. Движение на втором уровне становится всё более оживлённым – начало рабочего дня близко. Старик поворачивается и медленно бредёт вдоль по пустынной улице открывать свой магазинчик. Прохожих в это время мало. Теперь их вообще мало, по крайней мере, здесь, внизу. Навстречу едет велосипедист, он коротко кивает Старику и, проезжая мимо, обдаёт его слабым ветерком. Старик по привычке останавливается у пешеходного перехода. Он всё время забывает, что теперь вся зона стала пешеходной, дорога просто больше не нужна – машины здесь больше не ездят. С одной стороны, это хорошо – меньше шума. С другой – теперь этот шум доносится сверху. Старик вздыхает. Всё перевернулось с ног на голову.

Мир наизнанку. Один из его любимых романов. Человек против системы. Теперь он сам чувствует себя инопланетянином. Только не прогрессором из высококразвитой цивилизации, а безнадёжно отставшим от жизни ископаемым. Наверное, так чувствуют себя экспонаты в музеях – их выкопали из прошлого и выбросили в настоящее, остающееся для них будущим, которое не должно было наступить, но наступило.

Старик ощущает себя музейным экспонатом. Пещерный человек в прямом смысле этого слова – живёт внизу в пещере. Наверное, скоро их так и будут называть – примитивными пещерными людьми низшего уровня.

Старик подходит к площади. На другой стороне находится его магазин. В центре площади Старик снова поднимает голову. Здесь пока ещё проложен только второй уровень магистрали, и можно увидеть кусочки неба. Вдруг Старик понимает, что уже много лет он не видел птиц. Впрочем, как и насекомых – отсутствие деревьев и Программа Дезинфекции сделали своё дело. Старик идёт маленькими шажками, не глядя под ноги, но вдруг его пластиковая трость попадает в трещину в асфальте, Старик спотыкается и падает. Он сильно ударяется коленями, на ладони ссадина, очки слетели. Он с трудом пытается подняться, без очков он может различить лишь яркий свет да мутные силуэты.

Он стоит на четвереньках и шарит рукой по земле, но очки никак не находятся – ладонь ощупывает лишь горячий мягкий асфальт. Вдруг сильные руки подхватывают под рёбра, приподнимают и твёрдо ставят на ноги. Пока Старик пытается разглядеть своего спасителя, человек отряхивает его брюки и поднимает очки. Старик быстро надевает очки и поворачивается, чтобы поблагодарить этого доброго человека, но слова застревают у него в горле. На него сверху вниз смотрят холодные глаза. Чёрный костюм, бритые виски и металлический знак на груди.

– Благодарю вас, молодой человек, – сдавленно произносит Старик.

– Я рад вам помочь, – ровным голосом отвечает Адепт Культа. – Могу я ещё что-нибудь для вас делать?

– Нет, спасибо. Вы очень любезны, – быстро отвечает Старик и семенит через площадь.

– Всего доброго, – произносит ровный голос за спиной Старика.

В глаза бросается старый рекламный щит. Справа изображены зелёные свежие деревья, слева – какие-то монстры с топорами и огнемётом. В середине – огромного роста человек, закрывающий лес щитом. Лозунг: «Сохраним лес для наших детей». Внизу подпись – Международная Программа Защиты Окружающей Среды. Старик помнит, когда это началось. В двадцатых годах случилась очередная нефтяная катастрофа, мир оказался на пороге глобального экологического кризиса. Тогда силу набрали Зелёные, они же учредили Программу. В течение десяти лет в Программу вступили почти все государства. Теперь все реки и озёра очищены, выбросы вредных веществ в атмосферу запрещены, все промышленные отходы перерабатываются или отправляются в могильники на другие планеты. Сокращена вырубка деревьев – деревянных домов больше не строят, мебель делается из пластика или металла. Даже трость Старика – и та из пластика. Светлое будущее настало. Только Старик в это счастье никак не вписывается.

Старик открывает дверь магазина и входит в тёмное прохладное помещение. Ноздри щекочет ещё один любимый запах – запах бумаги. Книги всегда были предметом особой любви Старика, его личная библиотека насчитывает больше тысячи экземпляров, магазин, который он открыл, когда уволился из школы, раньше пользовался популярностью – здесь всегда можно было купить или заказать практический любую книгу. У Старика есть особый талант находить, подбирать и продавать книги. Правда, теперь посетителей всё меньше – книги теперь электронные, а люди всё реже спускаются на землю.

Старик проверяет почту – пластиковые конверты с таким же содержимым. «Напоминаем вам о вступлении в силу Закона о запрете на изготовление бумажных изделий. Производство всех бумажных изделий отныне останавливается. Вырубка деревьев для изготовления бумажной или иной продукции с использованием древесины карается в соответствии с Уголовным Кодексом. Закон вступает в силу 1 сентября…». Через неделю. Старик тяжело вздыхает. Добрались всё-таки. Он всегда был против уничтожения деревьев. Он состоял в Общественном Движении и подписал все петиции. Он не огорчался из-за прекращения производства деревянных строительных материалов, мебели и прочих бытовых изделий. Но книги!

Бумага начала исчезать уже давно – вместо обёрточной бумаги теперь тонкий пластик, вместо газет и журналов – приложения в коммуникаторах и опять же пластик, вместо школьных тетрадей и учебников – планшеты. Вместо писчей бумаги – всё тот же тонкий пластик (владельцы комбинатов по переработке и производству пластика стали миллиардерами). Вместо книг теперь тоже будут только планшеты.

И хотя тонкий пластик почти не отличим от настоящей бумаги, Старика эта замена удручает.

Старик стоит посреди магазинчика и осматривает полки с книгами. Это конец. Конец его жизни.

Вдруг Старик замечает за стеклянной дверью высокую фигуру. Адепт, который помог Старику подняться, стоит снаружи и холодно смотрит на Старика сквозь стекло в дери. Спустя несколько секунд он отворачивается и исчезает. Старик вытирает пот со лба. Эти ребята ему никогда не нравились. Он открывает оставшиеся письма. Одна пёстрая бесполезная реклама.

Звонит колокольчик у входной двери. Старик поворачивается и, улыбаясь, приветствует первого сегодняшнего посетителя. Высокая блондинка в строгом костюме проходит в магазин, кивает Старику и осматривается.

– Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Блондинка молча обходит магазин, внимательно осматривая полки, и подходит к Старику.

– Я ищу владельца этого магазина. Я – Агент Корапорации. – Блондинка протягивает Старику анимированную визитку. – Вы владелец?

– Да, я, – медленно произносит Старик, разглядывая карточку. – Чем я могу вам помочь?

– Корпорация хочет купить ваш магазин, – ровным хрипловатым голосом произносит Агент.

Старик ошарашено смотрит на блондинку. Таких предложений он ещё не получал.

– Но… – Старик кашляет. – Зачем вам мой магазин? У меня и посетителей-то в последнее время почти нет. Да и книги…

– Скажу вам честно, – произносит Агент, слегка улыбаясь, – мы скупаем все книжные магазины в этом городе. Мы уже завершили сделки практически по всем точкам. Вы не слышали? Вы ведь знаете об антикнижном законе?

– О чём? – Старик снова замечает фигуру в чёрном за стеклянной дверью.

– Закон о запрете на изготовление бумажных изделий. Из бумажных изделий остались только книги. Теперь и их не будет. Меньше книг – выше цена. Вы меня понимаете?

Старик кивает. Они хотят заполучить его магазин, как заполучили остальные, и продать оставшиеся книги коллекционерам по завышенным ценам. Агент протягивает ему пластиковый листочек:

– Вот наше предложение.

Старик не мигая смотрит на сумму. У него никогда, даже в самые хорошие времена, не было столько денег.

– Обеспечите свою старость, – говорит Агент. Потом она холодно усмехается: – И жену вылечите.

Старик вскидывает голову. Они следили за ним. Они знают, что его жена не может ходить, а купить протез он не в состоянии.

– Обдумайте наше предложение. Мы с вами свяжемся.

Колокольчик звенит. Дверь закрывается. Старик смотрит на пластиковый листочек. Здесь хватит не только на протез, но и на апартаменты где-нибудь на высшем уровне. Ещё и на отдых останется. Много же они хотят выручить за его книги.

– Выгодное предложение?

От неожиданности Старик вздрагивает. Он не слышал, чтобы кто-то входил. Адепт стоит, вальяжно опираясь на прилавок, и с усмешкой смотрит на Старика. Старик быстро прячет листок в карман и оглядывается. Кроме них здесь никого нет. Старик чувствует, как по его спине ползёт страх.

– Что вам угодно? – Старик проглатывает ком в горле.

– Просто интересуюсь. Сколько они предложили за вашу совесть?

– Мне представляется, что это дело не должно вас интересовать, – произносит Старик. Его голос дрожит. – Если вы не хотите ничего покупать, – говорит Старик, безуспешно пытаясь придать голосу уверенности, – то позвольте попросить вас покинуть мой магазин.