АнандЛа. Десять лет с йогами, целителями и шаманами. Индия – Непал – Суматра

Рикша поехал дальше. Я больше никогда не видел этого человека в нашем городе. Тридцать – сорок лет прошло с тех пор. Все эти годы я заглядывал в лицо каждого встречного садху. Я не знаю откуда он взялся.

– И вы сдали экзамен?

– Я сдал экзамен, но не на столько хорошо, как планировал. Тем не менее, этого было достаточно, чтобы поступить в колледж и получить профессию инженера. Еще до сдачи экзаменов тот астролог срочно вернулся в наш дом. Его первыми словами были: «Твои звезды изменились. Ты не будешь садху!»

Он не мог объяснить это явление. Он отменил свое предсказание.

Я прожил жизнь обычного человека – «грихастха ашрам», ты знаешь – у меня есть жена, дети и работа. Но внутри я чувствую… «отрешенность».

Сюда, в мой магазин, приходит много иностранцев, духовных искателей. Им нравится здесь сидеть, я чувствую с ними родство, я чувствую, что они…. моя семья.

– Vasudhaiva Kutumbakam.

– Да.

Все, почти все – предначертано заранее. Все, кроме будущего, которое мы создаем в настоящем… Будущее в Индии – это очень отдаленное время, это следующие жизни, это то, на что мы можем повлиять сейчас. Будущее не знает никто, будущее будет определено результатом наших настоящих выборов.

Люди, у которых почти нет груза кармы – относительно свободны и могут решать многое… Некоторые из них могут изменять нашу судьбу. Йоги очень сильны, но встретить настоящего мудреца лишенного груза кармы почти невозможно. И все же, эта цель стоит того, чтобы попытаться. Я думаю, ты встретишь много интересных людей на своем пути.

Жизнь в Варанаси

Свет – это что-то,… что просто падает – но не сверху вниз. Он отталкивается от земли, поднимается к небу. Он снова падает с неба на землю. Что такое земля? Свет ведёт за собой…

Чтобы усилить этот процесс, я сижу под палящим солнцем, выбираю долгую дорогу, иду ради самого путешествия.

Бедность и багатство вокруг. Нищие, безногие, умирающие, доживающиеся своей смерти… Старые дворцы, новые торговые центры Варанаси. Большой, развитый до коммерческих высот «новый город», … а потом снова старый Каши – «город света».

Все это тоже скоро перестроят. Важно остаться свидетелем переходов. Важно снова не заснуть посреди этой внутренний жизни.

***

Стук железа, подскочившие, вздрогнувшие на столике ложки пробуждают спящее от жары пространство. В полдень никогда ничего не случается. В Индии это время дневного отдыха.

Завтраки закончились, обед еще не начался. Обедают здесь поздно. Ужинают прямо перед сном в 11 ночи – от того здесь у многих проступает огромный живот… «Это не живот – это символ удачной жизни» – поправляют меня индийцы. «Это благословение Ганеши – бога с хоботом, который записал «Махабхарату»…

Ты не можешь сделать индийскую историю короткой. Ей уже пять тысяч лет, и она тянется, не прерываясь, как этот город, который никогда не перерывал свою жизнь.

«Махабхарата» огромна. У нее нет начала и конца – поэтому ее называют «итихаса».

Итихаса – это то, что осталось в памяти людей – а поэтому живет само по себе, пока живы люди. Истории в Индии становятся живыми существами. У них есть плотное тело – это слово. Тонкое тело – это энергия истории. И эфирное тело – это память, призрак истории.

Когда человек рассказывает историю, призрак истории вселяется в того, кто ее рассказывает. Так история говорит сама за себя. Такую историю нельзя прерывать – это плохой знак.

Мистерии рассказывания историй происходят непрерывно – по множеству дней. Эти истории зачитывают нараспев брамины – жрецы храмов. Люди приходят послушать их, или соприкоснуться с призраком истории. Все, что они услышат, передано им призраком лично, персонально. Поэтому, любые истории древней Индии – пророческие, личные.

Это не ты слушаешь историю, это история говорит для тебя. Ты открываешь ее не на случайной странице. Это она выбирает тебя.

Есть истории хорошие и светлые. Есть «Махабхарата» – которую не разрешают читать детям. «Махабхарата» – это сказка для взрослых, чтобы ее понять нужно вырасти. Рост в Индии подразумевает мудрую жизнь. Поэтому «Махабхарата» – сказание для тех, кто обладает не только умом, но и мудростью – «Буддхи». Буддхи – это интеллект Ганеши, который пишет. Буддхи – это Меркурий.

«Рамаяна» начинается с рождения Меркурия – бога слова, и проклятия, налаженного на Меркурия – «быть не мужчиной и не женщиной». Проклятия и благословения – вот на чем стоит этот город. Часть его давно разрушена. Другая часть постоянно получает благословение. Часть его угнетает, разрушает, разочаровывает, а другая постоянно питает надеждой. Эта надежда есть вера в Бога. В Индии вера в Бога – благословение.

Впервые «Махабхарату» пригласили рассказывать мудрецов. Но те ее не знали полностью. В итоге ее рассказали двое птенцов. Птицы имеют речь, люди знающие птиц – зовутся истинными йогами.

И сейчас, я слышу, слышу историю.

И записываю ее.

***

– Меня зовут Ганеш. – представляется человек, склоняясь над моим столиком в жесте «намасте». Руки его собраны у сердца, глаза игривые, живые, и в глазах нет почтения – есть уверенность, которой боятся люди.

Он оборвал мои мысли на середине. О чем я думала? Об Индии… о Махабхарате… О Ганеше, который записал ее?

Я рассматриваю незнакомца. Он тащит стул с другого края кафе. Металл царапает пол. Металл, и грохот, и город, замерший посередине.

Как объяснить, нарисовать эту встречу? Этот человек подходит без приглашения. Он нарушает покой пространства, внося в него что-то собственное. Он берет салфетку из стопки, и чуть нависнув надо мной, не присаживаясь за стол, выводит черными чернилами: «Ганеш».

– «Ганеш – это Бог в Индии…» – говорит он, склоняясь совсем низко, прямо над моим лицом.

Он садится на стул, ну тут же привстает и подтягивается ко мне еще ближе. Мне кажется, он разглядывает радужку моих глаз.

Он доволен, он перебирает какие-то слова себе под нос. Нос у него обычный, без хобота Ганеши. Какое-то время он вроде бы читает мантру… Или это мысли вслух? Кто он?

Еще не старик, но уже совсем седой, с бородой. Такие люди еще рождаются в Индии. Как будто их не посетила рабская британская кампания. Они – те редкие, что остались здесь безучастно независимыми.

Бывает ли свобода внутри, сильнее, чем внешняя зависимость?

Пока на нас никто не смотрит, но что-то начинает стягиваться… Какая-то волна пробирается в мое тело, я чувствую бодрость. Возможно, это эффект его мантры? Возможно, это совпадение.

– Ты уже не хочешь спать, верно? … Полуденное солнце даже зимой забирает из нас силу. Не делай прогулок в такое время. – Говорит он мне, медленно наращивая скорость слов. Английский у него чистый. – Нужно просыпаться очень рано, приветствовать солнце, молиться, а днем нужно отдыхать. Если ты приехала в Индию, ты должна научиться жить как мы. Только так можно что-то понять.

Я наблюдал за тобой целый час. Скажи мне что ты знаешь. О чем ты думаешь? Ты думаешь очень много.

– Разве думают только те, кто что-то знает?

– Очевидно.

– Возможно я ничего не знаю.

– Если бы ты ничего не знала, ты была бы святой.

– Что есть святость в вашем понимании?

Он громко рассмеялся, и смех привлек внимание гостей кафе. Он говорил для всех. Очень громко. Изредка возвращаясь к шепоту. Но что он шептал – я не могла разобрать…

– Видишь этот шнур через плечо. Знаешь, что это значит? – он оттянул веревку цвета льна, захватив ее пальцами через вырез своей белой хлопковой футболки.

– Это значит, что вы, как и все здесь, очень набожны. Это нательный шнур браминов.