Sъло

Но тень настаивала на своем и указывала на шкатулку. Тогда Анатолий принялся ощупывать деревянные края. И точно – дно двойное! Перевернул старик шкатулку, и на стол упали ложное дно и конверт.

– Послание? – Дед с интересом изучил строки под надписью: «Кому и от кого». – Это ж мне от… Любовь Андреевны, от… Любавы?.. Как оно к тебе попало?

Дед поспешно вытащил сложенный вдвое лист, включил свет и принялся читать.

«Дорогой Толя! Самоволка твоя на мне сказалась: отяжелела я. Мать поедом ест, отец в глаза не смотрит, сестры за спиной шепчутся. Что делать, ума не приложу. Слух до меня дошел, что свадьбу через неделю играете, что невеста твоя девица ладная, что дружны вы с ней. Сердце мое из груди рвется, к тебе просится. Напиши, как быть, что с дитем делать? Ждать тебя, в речку с головой или замуж за убогого (живет на селе парень один, замуж зовет. Сам хорош, да без ноги – лошадь в детстве отшибла). Как скажешь, так и сделаю. Любава».

Дочитал Анатолий письмо, на диван сел, в одну точку смотрит, сказать ничего не может. Всю жизнь прожил, полагая, что жена о грехе его не ведала, а она знала и мучилась. Отошел от потрясения дед и сказал тихо:

– Думала, тайну хранила? Думала, не знал о своем проступке? Надежда, сестра ее, накануне свадьбы ко мне приезжала и все высказала. Да что с бедой той я сделать мог? С Любой мы раньше знались. Время-то ушло. Да и не любили мы друг друга, так забавились… Она от нелюбимого сбежала, а я, дурак, молодца из себя корчил. Виноват. Дел натворил, а исправить не смог. Но вот чего ты, видать, не знала. Умерла Люба во время родов, девочку сестра забрала, сказала, чтоб я близко не совался. Она растить ее, как родную будет. Парня убогого Люба зря жалела. Он счастливо женился, троих детей нажил, всю жизнь на работе его почитали – мастер хороший был. Вот так-то. Ошибка за мной всю жизнь тяжелым следом вьется и родным покоя не дает. Марь, не серчай, письмо я сожгу. Дети найдут – маяться будут. Лида, от Любы дочка, хорошо живет. Семья у нее: муж, две девчонки. Мне об их семье друг рассказал. Сам я, как просили, туда не совался – зачем дите будоражить. Не вещь, чай. Так что, иди с миром.

– Деда Толь! Ей! Спишь что ли? – Юра потряс старика за плечо.

Тот открыл глаза и осмотрелся. Свеча почти догорела, рюмка с самогонкой и тарелка с картошкой перевернулись. Кот Матвей с удовольствием доедал внезапное угощение, а самогонка мирно капала со стола на пол.

– Случилось что? – окончательно просыпаясь, тревожно спросил старик.

– Мать корову подоила, молоко и сыра передала. Я их на притолоке оставил. Все, пошел. – Юра уже выходил, но обернулся. – Ты, давай, в кровать иди, нечего за столом спать – тело занемеет, мается будешь.

– Да, иду. – Старик тяжело поднялся и устало улыбнулся.

Когда сосед ушел, он прошел в зал, достал шкатулку, извлек письмо и долго смотрел на него. Сон сном, а послание в указанном месте хранилось. Анатолий порвал его, да в голландку кинул – завтра с утра растопит, и… нет послания из прошлого. Но грех остался – не на листе, на душе он.

– Маря, прости дурака старого… – прошептал Анатолий и вернулся в кухню, где по-прежнему неторопливо капала со стола самогонка. – Не зря ты меня ужинать позвала: и выпила, и закусила. Ну, теперь ступай, я приберу… Всю жизнь тебя любил, перед тобой и повинился…

Искушение

Весна была в самом разгаре. Озорной ветер метался от дерева к дереву, сбивал воробьев, трясогузок и других мелких птиц с намеченного пути, пугал случайных прохожих, звучно стучал плохо закрепленным металлическим листом старого сарая, метал пыль – в общем, шалил с размахом. Теплое солнце приятно грело подставленные ему лица, спины и бока, но в теньке по-прежнему было прохладно и сыро.

Даша встала со скамейки и пересела туда, где пригревало солнце – приятно чувствовать легкие весенние прикосновения. Она перевернула страницу журнала и продолжила читать статью о кефирной диете. В свои пятнадцать лет Даша весила сорок семь килограммов, что вполне вписывалось в норму, но месяц назад одноклассник Максим сказал:

– За зиму ты подросла: из-за твоей спины мне доску не видно.

Конечно, Даша не поверила в подобную ерунду, но с того дня сидела на диете и считала каждую съеденную калорию.

Аня тихонько подкралась к подруге, звонко хлопнула в ладони и сказала:

– Бум!

– Ты в своем уме? – от неожиданности Даша вскочила. – Так человека до инфаркта довести можно!

Аня села рядом с подругой, положила на колени бумажный пакет и принялась энергично размахивать ногами, напевая при этом веселую песенку. Заглянув в журнал, Аня недовольно сморщила нос и отвернулась, потом открыла пакет и протянула Даше свежевыпеченную, ещё горячую слойку. Она надеялась, что запах выпечки победит и подруга начнёт нормально питаться. Даша, почуяв аромат, потянула носом и прикрыла глаза от удовольствия, но сказала она нечто совершенно противоположное:

– Убери эту гадость!

– Твоя любимая, с ветчиной и сыром, – не сдавалась Аня.

– Хлеб, мясо и молочка в придачу – это чересчур! – Даша сердито нахмурилась.

– Ты уже на ветру качаешься, – возмутилась Аня. – Что будет, если совсем есть перестанешь? Увижу Макса – последние мозги из его дурной головы выбью!

– Максим ни при чём.

– Я тебя не понимаю, – тихо пробормотала Аня.

– Не удивительно! – вспылила Даша. – На тебя все мальчишки заглядываются, а мне, чтобы приятное словечко услышать, до седьмого пота потеть приходиться!

Аня тоже разозлилась: может со стороны кажется, будто ей легко и просто всё дается, но она тратит много усилий, чтобы быть веселой и хорошо выглядеть.

– Ну и сиди на диете, пока совсем не исчезнешь, тогда на тебя точно никто не посмотрит! – Она вцепилась в слойку двумя руками, поднесла ко рту, но неожиданно остановилась. – Между прочим, здесь не только калории, но и полезные вещества. – Аня смолкла, а потом, ни с того ни сего, спросила. – Ты слышала легенду о пастухе Саиле?

– Пастухе? – Подруга удивленно вскинула брови.

– Да. Однажды Саил оправился на пастьбу. В поле сон его одолел. В нем четкое указание: если сумеет он сыр хороший сделать, то женится на дочери богача Ильгара. Красавицу-соседку Саил давно любил, да вот только Ильдар близко к дому его не подпускал.

– И что? – Даша отложила журнал.

– Три года Саил учился мастерству сыродела, а потом превзошёл мастера и прославился. Люди к нему вереницей потянулись: сыр на языке таял. Вскоре от покупателей не было отбоя. Саил открыл лавку. Через три месяца сосед-богач сам ему дочь посватал. Тут и сказки конец, а кто слушал, тот и ест.

– Ерунда это. – Даша опять раскрыла журнал, но подруга взяла её за руку.

– Представь, что этот сыр волшебный, съешь кусочек и… твоё желание сбудется.

– Как же! – хмыкнула Даша, но почувствовала слюноотделение.

– Слойки мягкие, горячие, сочные, а ветчина – просто объедение! – Аня надеялась, что ей удастся искусить подругу. – Ты же знаешь, когда тётя Нюра работает, выпечка – пальчики откусишь.

Даша посмотрела на страницу журнала; стакан с кефиром стоял на синей клетчатой салфетке. Она перевела взгляд на пакет в руках подруги, откуда тихо доносился аромат слоек, и непроизвольно облизала губы:

– А-а-а! Дай сюда мою слойку! – Она вырвала выпечку и с удовольствием откусила огромный кусок. – Ну, ефо, этофо Макфа, – говорила она, пережевывая лакомый кусок, – пуфть фам фудеет.

– Ну вот, моё желание исполнилось! Спасибо доброму пастуху. – Аня вытащила из пакета вторую слойку и втянула носом манящий аромат.

Даше всегда нравился одноклассник Петя, но она не знала, как с ним заговорить, как вести себя при встрече. Ей хотелось, чтобы Петя сам обратил на нее внимание. На днях одноклассник заметил, что у Даши на учебниках новые обложки, но дальше короткого замечания разговор не пошел. «Что же делать?» – девушка остановилась напротив классной комнаты. Там было тихо. Казалось, класс пустовал. «Может, незаметно взять его тетрадку, а когда он начнет ее искать, вернуть. Так мы хоть чуть-чуть поговорим». Даша мечтательно закатила глаза и толкнула дверь.

– Осторожней! – услышала она громкий выкрик. Петя ловко увернулся от удара и теперь выгладил напряженным. – Будь внимательнее, когда дверь толкаешь, вдруг за ней кто-то стоит! – брови молодого человека грозно сдвинулись, а нос раздулся.

– Извини, – растерянно прошептала девушка.

Её щеки моментально вспыхнули – не такой встречи она ждала. Даша не могла сдвинуться с места.

– Говорят, девушки слабые. Ерунда! – видя ее смущение, попытался пошутить Петя. – С таким ударом тебе в боксеры следует податься.

После этих слов Даша расстроилась ещё больше: «Сравнивает меня с мужиками. Что я совсем на девушку не похожа?» Петя не мог понять, почему Даша поникла еще больше, ведь он старался разрядить напряженную атмосферу.

– Сам виноват! – выпалила Даша, стремительно шагая к шкафу, ведь она вернулась в класс не из-за этого дурака, а за учебниками.

– Я вешал плакат на стенд – общественное задание выполнял, – а мне, вместо спасибо, дверью по лбу?