Записки на разбитой коленке

– В смысле – отпарировал Салтыкин

– Вы собираетесь, фотографировать природу, городской пейзаж, вашу семью или может Вас интересуют фотоаппараты с мгновенной печатью, компактные камеры, зеркальные, беззеркальные аппараты.

– Переведи ему, что меня интересует фотоаппарат который фотографирует и фоткать буду я себя любимого, поэтому он должен быть дорогой и последняя модель. После продолжительного диалога между продавцом и переводчиком, который длился добрых пять минут и больше напоминал уговоры, чем перевод. Будущий пенсионер окинул нас всех недоуменным взглядом, сокрушительно покачал головой и стал выписывать фактуру на товар, чтобы заплатить на кассе. Под конец этой нехитрой процедуры, он не отрывая глаз от компьютера спросил:

– Как будете расплачиваться, в кредит или оплатите всю сумму?

– Всю сумму и налом, – выпалил Салтыкин, слащаво улыбаясь и попросил перевести – а скидка и презентик будут за покупку?

– Пятнадцать тысяч евро и вы не на базаре Сук в Марокко – на этот раз злобно окинув всех нас тяжёлым взглядом поверх очков.

В кассе была очередь в три человека, я протянул квитанцию молодой девушке с длинными ресницами, а Салтыкин стал выгружать из портфеля пятнадцать тысяч евро крупными купюрами под изумлённые взгляды остальных покупателей, которые вертели в руках кредитные карточки от нечего делать. Мне даже показалось, что кто то испуганно вскрикнул в толпе. Кассирша улыбаясь смотрела на нас и молчала. После того как перед кассой оказались три стопки, по пять тысяч каждая. Девушка взяла телефон и стала кому то звонить

– Егорка куда она звонит, не в налоговую часом?

– Глеб Семёныч, мы во Франции, какая тут может быть налоговая

– Какая, какая. – передразнил Салтыков, – а вот такая свяжутся с нашей и спросят про меня, щас везде компьютеры стоят, раз плюнуть.

– Делать им нечего, такого клиента как Вы у них в год два раза и обчёлся.

Через пару минут появился бодрый тип в чёрном костюме, после того как он представился начальником охраны магазина, закрыл ленточкой проход к нам, одновременно попросив тех кто стоял в очереди перейти на соседние кассы. После этого он снял из кармана маленький приборчик и стал проверять каждую купюру по одной. Салтыков смотрел на всю эту процедуру, ни живой ни мёртвый. Честно говоря я тоже перепугался, если хоть одна купюра оказалась бы фальшивой, нас ждал полицейский участок, где в лучшем случае нас нас отправили самолётом домой, а в худшем, тюрьма, со всеми вытекающими обстоятельствами.

После покупки фотоаппарата, который потрепал нам немало нервов, мы попросили нашего гида отвести нас в хороший ресторан. На циферблате аптеки, через улицу показывало три часа дня и чувствовалось сосание под ложечкой. Вези нас в ресторан, и не в какой попало, а в один из самых дорогих, например Максим, о котором мы так много слышали в юности – требовал Салтыкин, с небольшой коробкой от фотоаппарата под мышкой, немного повеселевший, после того как мы вышли из магазина. Но гид, со странным именем Валантан, стал нам объяснять, что в Максим ходят одни пижоны, а вот в Тур Аржан, там такая кухня, что были случаи, когда однажды там пообедав, люди теряли вкус к любой другой еде и не могли потом ничего кушать, превращаясь в анорексик. Что такое анорексик, мы с Салтыкиным тогда так и не поняли, но оба подумали на изжогу, поэтому покушать в таком знаменитом ресторане нам почему то очень захотелось.

– Это у избалованных французов изжога, а наш брат и не такую баланду жевал – успокаивал меня Салтыкин.

Зал в ресторане напоминал скорее музей, чем место куда приходят покушать люди.

– Какую из этих картин, картин написал Пикасос – с видом ценителя искусства, спросил Салтыкин у гида, но тот презрительно надул губы и не ответил. Вскоре официант, принёс нам меню и мы стали с интересом его рассматривать.

– А на русском у вас есть меню – поинтересовался Салтыкин

– Есть на английском и немецком – любезно склонив голову улыбнулся официант.

– Та ладно, я немецкий не лучше французского знаю, а вот меню на русском надо иметь дядя Федя – переводи

– А кто такой дядя Федя – недоуменно спросил Валантан

– Ладно переводи без Феди, переводчик хренов. После ухода официанта Салтыкин углубился в чтение меню и минуты три не поднимал глаза, а потом как стал ржать на весь зал:

– Смотри Егорка у них турбо подают в ресторане, наверное под машинным маслом, теперь понятно от чего у них изжога!

– Где турбо, Глеб Семёныч?

– Да вот внизу читай тут – Turbot po?lе beurre safranе

– Так это турбот какой то, а не турбо

– Деревня, последние буквы во французском языке не читаются, это самый настоящий турбо

– Это не турбо, а тюрбо, рыба такая – с нескрываемым удивлением сказал Валантан, с интересом наблюдающий за нами обоими

– Да ладно тебе, я пошутил, знаешь как у нас говорят: шутка должна быть неожиданной, как жёлтый осёл притаившийся в кувшинках.

– Пардон, я Вас не очень понял

– Короче, проехали.

В это время подошёл официант и полюбопытствовал: (всё ли у нас идёт хорошо, как мы бы желали) – быстро перевёл Валантан и не дожидаясь ответа поинтересовался о нашем выборе в меню. Я заказал стейк, Валантан фазана в коньяке, ну а Салтыкин тюрбо в шафране. Пока ждали блюд, губернатор вдруг вспомнил, про фотоаппарат:

– Егор давай сфоткай меня с Валюхой, на память, чего сидишь то

– С удовольствием, только он у Вас

– Как у меня? Я же тебе его отдал нести

– Правильно Глеб Семёныч, так Вы в такси его у меня взяли, посмотреть коробку и ещё спросили меня и Валантана:

– А там, точно фотоаппарат, а то чёто Лейка ( Leica) написано, этих леек у меня на даче пруд пруди.

– Что! Вскричал Салтыкин, привставая с места, опять без фотоаппарата остались! – С той быстротой, как наш губернатор мог от спокойного состояния перейти к необузданному негодованию, я ещё не у кого не замечал. Валантан, успевший уже порядком привыкнуть к нам, со спокойствием питона, флегматично наблюдал.– Какой же ты осёл Егорка, – орал Салтыкин – два часа я в кассе за ним стоял, чтобы ты его посеял в такси, нет вы только на этого фраера посмотрите, я его кормлю, пою, одеваю, а он фотоаппарат до ресторана донести не способен.

– Так он у Вас в руках был последний раз Егор Степаныч.

– Молчать!

– Егор Степанич, почему вы всё время на всех кричите – неожиданно вмешался Валантан, удивив нас обоих

– И ты заткнись Валюха, не до тебя сейчас.

Неизвестно чем бы кончилось это противостояние, если бы официант не принёс блюда на позолоченной тележке. Увидев еду Салтыкин немного успокоился, поудобнее уселся за стол, и с любопытством рассматривал содержимое каждой тарелки, в независимости от того предназначалось она ему или соседу. Официант распечатал бутылку с белым вином, дал попробовать Салтыкину, тот поморщился но промолчал, а с золотистым содержанием Валантану, который после лёгкого глотка счастливо заулыбался, и закивал головой в знак согласия.

– Так это же камбала – воскликнул Салтыкин, а вы турбо, турбо.

– Да это рыба называется Тюрбо – не унимался Валантан

– Сам ты тюрба, говорят же тебе русским языком камбала, значит камбала – начинающий снова выходить из себя губернатор, не забывая при этом уплетать рыбу за обе щёки.

К Валантану подошёл кто то из обслуживающего персонала, и стал что то оживлённо ему рассказывать, после чего переводчик встал, извинился и ушёл в глубину зала. Через десять минут он возвратился с коробкой в руках на которой крупными буквами было написано Leica

– Так это же мой фотоаппарат! – вскрикнул Салтыкин

– Вы забыли его в машине, таксист возвратился и передал ресторану. Губернатор печально вздохнул и выпалил

– Ну вот, всё сожрали и даже не сфотографировали, ну совсем как нелюди, мать вашу. Официант отошёл на пару шагов назад от стола и щелкая пальцами, чтобы привлечь внимание стал фотографировать нас с разных сторон.

– А ну-ка Валюха позови мне шеф повара, пусть принесёт лучшее вино, что у них там есть в подвальчике, надо отметить это дело