Пепельные цветы

Деллахи бросил на него равнодушный взгляд, покачал головой:

– Н-нельзя. Если на п-пути попадётся что-нибудь н-нэ-э-наподобие бревна… Вы ведь не х-хотите к-ку-у-купаться, а, Липси?

Бандит рассмеялся. Потом достал из кармана сигару. Сигара оказалась поломанной. Деллахи долго смотрел на неё с сожалением.

– П-пэ-э-последняя, – произнёс он, глянув на Липси.

Аккуратно отделил поломавшуюся часть, положил её в карман. Щёлкнул зажигалкой, раскуривая остаток.

Над вонючим смертоносным морем поплыл сладкий аромат "Упманна".

30. День двадцать четвёртый. Беатрис

Самые красивые цветы – в букете, который тебе подарил любимый. Даже если они раскисли и развалились на почернелые мёртвые волокна почти тут же, в твоих руках…

Это было ужасно.

Ллойд ворвался в комнату с букетом этих цветов. Там были ромашки и белоголовник, кипрей и клевер, и ещё какие-то, названия которым Беатрис не знала. Да и определить их было невозможно. Потому что все они были одинакового пепельного цвета, остекленелые, ломкие, замёрзшие, мёртвые. Пепельные цветы. Цветы пепла. Цветы из пепла.

– Беатрис! – позвал он, протягивая ей букет. – Любимая моя, тебе не кажется неправильным, что твой мужчина ещё ни разу не дарил тебе цветов? Да, возможно Ллойд не романтик, быть может, Ллойд немного суров и циничен, но ведь он любит тебя! Я так тебя люблю, Беатрис!

Забыв обо всём, она с восторгом приняла эти цветы из чёрных от сажи рук любимого. И её ладони тут же стали черны. А через пару минут…

А через пару минут оттаявший букет превратился в месиво, в пучок свисающих из её руки грязных и зловонных нитей. Беатрис зашла в туалет, с отвращением бросила их в унитаз.

– О, господи! – выдохнула она, не в силах сдержать слёз.

– Прости… – только и смог произнести любимый. – Я не знал… Я не думал, что…

– Да ну что ты! – она хотела погладить его по щеке, но только охнула и бросилась с отвращением оттирать ладони о полотенце.

И тут только вспомнила.

– Милый… милый, Гленда умерла, – сообщила она.

– Умерла? – Ллойд опасливо заглянул в маленькую спальню, где на кровати вытянулась мёртвая девушка. – С чего это вдруг?

– Ну, ты же знаешь, – покачала Беатрис головой. – Гленде было очень плохо последнее время… Давай сюда свои руки, грязнуля… Воды нет… – прохныкала она. – Мы так и будем ходить с грязными руками?

Ллойд пожал плечами.

– Нет, так нельзя! – продолжала она. – Нельзя оставлять на себе эту ядовитую сажу. Пойдём, помоем руки. Возьмём совсем немножко воды и смоем это… А потом нам надо будет похоронить бедняжку Гленду.

– Похоронить… – увлекаемый за руку Ллойд сморщился, затряс головой. – Я не хочу!

– Что значит – не хочу? – она завела его на кухню, зачерпнула из фляги кружку воды.

"А ведь это были мы, – думала она, поливая Ллойду на руки тоненькой, отмеренной буквально по капле, струйкой. – Мы сейчас такие же пепельные цветы. И тоже скоро остекленеем, иссохнем, замёрзнем и рассыплемся… Вон, Гленда отцвела… Нет, не успела отцвести даже…"

Гленда умерла под утро, совсем неслышно и, кажется, так и не проснувшись. Наверное, напоследок ей приснилось что-то доброе, потому что лицо девушки было светло, а в уголках губ остывала едва заметная улыбка.

– Я не хочу хоронить её, – замотал головой Ллойд. – Я не могу стоять над могилой, читать молитву и слушать речи о том, каким хорошим человеком была Гленда. Это… это очень грустно и…

– Милый, ты о чём? – попыталась она вернуть любимого к реальности. – Какие речи? Ты только выкопаешь могилу и мы положим туда Гленду. А потом закопаем. Молитву ты тоже можешь не читать… Поосторожней, дорогой, не проливай воду попусту!

– Нет, нет, – мотал головой Ллойд. – Я не могу. Я не буду, правда, как хочешь.

Беатрис вздохнула.

– Милый, но мы же не можем оставить бедняжку в комнате. Это… это не по-человечески… Полей мне. Только осторожно, понемногу… И потом, ты же понимаешь… в общем, будет запах и… Нет, так нельзя, мой хороший. Мы должны похоронить её.

– Я не буду копать! – упирался Ллойд. – Это ужасно и очень грустно. Не заставляй меня делать это, Беатрис, умоляю тебя!

Ну, и как теперь быть, скажите на милость?

– Ты хочешь, чтобы я махала лопатой одна?

– Нет, – ответил любимый. – А мне сегодня снилась Джайя. Она сказала, что Меган Маклахен потеряла голову. Я спросил у неё, в кого же это хозяйка так втрескалась. А Джайя тогда сказала, что Меган на самом деле, в прямом смысле, потеряла голову. И показала на огромную акулу, которая плавала в море и…

– Ужас какой! Фу! Зачем ты мне это рассказываешь?! – перебила Беатрис. – Молчи! Я не хочу слушать.

– Но там дальше очень интересно и совсем не страшно, правда.

– Нет!

– Я хочу рассказать.

– А я не хочу слушать!

Любимый обиженно надулся. Но через минуту его лицо просияло.

– Сегодня на обед будет тушёнка?

– Ну-у… – Беатрис пожала плечами. – Не знаю. Я думаю, нам не стоит особо налегать на консервы. Есть, конечно, хочется, но надо быть чуточку экономнее. Мы ведь не знаем, когда вернутся Деллахи и Липси.

"И вернутся ли вообще", – хотела она добавить, но вовремя прикусила язык. Впрочем, любимый, наверное, даже не обратил бы внимания на эти слова.

– Тушёнки много, – беспечно возразил её возлюбленный. – До их возвращения нам точно хватит.

– Мы обсудим это потом, ближе к обеду, хорошо? А сейчас давай подумаем о Гленде.

– Я не хочу думать о Гленде! Это очень грустно.

– Милый, – она вытерла руки о полотенце. Сажа была очень жирной и не отмылась до конца. И вонь от рук исходила, несмотря на душистое лавандовое мыло. – Милый, мне тоже очень грустно думать об этом. Но ты же понимаешь, что нам всё равно придётся её похоронить. Мы не можем оставить мёртвое тело разлагаться в доме.

– Не говори этого! – скривился Ллойд. – Хорошо, хорошо, раз уж тебе так хочется избавиться от тела… Давай унесём её в сарай.

Она удивлённо посмотрела на него, покачала головой. Бедный мальчик! Кажется, он с каждым днём становится всё хуже и хуже. Ужас! Что будет, если он окончательно сойдёт с ума? Тогда Беатрис останется на этом мёртвом острове одна, с умалишённым!.. Ужас…