Призраки Калки

– Мы не творим, – угрюмо ответил один, видимо, старший.

– Кто такие, откуда взялись? В сей избушке сто лет никто не жил.

– Мы – переяславские.

– Южного Переяславля или нашего, Залесского?

– Княжества Переяславского, бежали от монголов, здесь их нету.

– Ладно, бежали от монголов, понимаю, страшно. Собачку пошто забижаете?

– Кусается сильно, – ответил второй, более весёлым голосом. – На вервь пытаемся посадить, не хочет, обороняется.

– Тебя самого привязать – тоже визжать и борониться станешь. Али примиришься?

На разговор вышла женщина средних лет в длинном сарафане, простоволосая: чёрно-серебряные под светом луны, волосы ниспадали почти до земли.

– Гордей, Власий! – позвала вполголоса.

– Матушка, мы здесь! – дружно ответили братья.

– С кем вы там?

– Дядько соседский.

Подошла ближе, Трофим узрел гриву волос, которая тут же заполонила всё его воображение, волосы были волнисты, тщательно ухожены, от них пахло сиренью и жимолостью. По женщине сразу было заметно, что – пришлая, рязанка никогда не позволит себе выйти во двор простоволосой.

– Ой, да ты, должно быть, наш соседушка, – заговорила на подходе. – А мои хлопцы куда пропали, я искать, в избе нету, а они здесь…

Увидев, что Трофим хорошо одет, заулыбалась ласково.

– Вот молодцы, что тебя зустретили, а то живём и не знаем, кто рядышком. А тут дядько пригожий такий…

– Я уже спал, но хлопцы занимались тем, что катовали собачонку, а она визжит громко.

– Приблуда якась, а они до хаты её взяли.

Вблизи Трофим увидел длинный, крючковатый нос женщины, глаза цепкие, холодные и некрасиво кривящуюся нижнюю тонкую губу, когда говорила.

Обозлился.

– Добрые люди давно почивают, а не по чужим дворам ходят.

– Хлопцы, геть в хату!

Они ушли, хлюпая носами от обиды.

– Я – Антонина, – сказала женщина примирительно. – Ты на них не шибко серчай, без батька растут. Его звали воевода Бакай, он погиб на Калке, а мы пришли в эти края, а то там шибко страшно житие.

Трофим слышал, что в Рязань, Владимир, Ярославль, Ростов, Суздаль хлынул поток переселенцев из южных княжеств.

– Ну, тогда и обживайтесь, – ответил он.

– Хату нам разрешил воевода рязанский, не помню, как его кличут, занимать, всем сказал, берите, что пустует, дабы не пустовало.

– Добро. Меня Трофим зовут. А воевода рязанский именем Данила Данилыч.

– Ты его знаешь? Сразу видно, что не простой дружинник ты, Трофим.

– Я пока и сам не знаю, кто я… Недавно из половецкого полона возвернулся, три года в неволе.

– Боже мой, три года!

– Да, три потерянных года. Матушка померла, пока я на степняков хрип гнул.

– Ништо, Трофим, ещё не в годах и всё у тебя впереди. А хлопцы мои хорошие, вот на имена свои не откликаются, старший Гордей любит имя Гоздор, а Власий – Пустовин.

– Ин ладно, у каждого своё прозвище, какое по нраву.

– Собаку, если хочешь, забери себе, авось пригодится, мне с ней морока.

Трофим обрадовался, всё-таки живая душа в избе появится.

– Спаси Боже за это!

Антонина принесла щенка.

Опытным глазом Трофим определил, что это выжлец[18 - Выжлец – гончая, ищейка.], и обрадовался того больше.

– Ах ты, красавец! – взял на руки щенка, а тот доверчиво прижался к новому хозяину, почувствовав доброту. – Ежели нужда какая приспеет, завсегда обращайся, – сказал Антонине от чистого сердца.

– Может, и обращусь, – отвечала она.

Щенку в руках Трофима нравилось, он стал ластиться и понемножку поскуливать.

– Да ты голоден, вьюнок… Ничего, покормим.

В глиняную миску налил молока, покрошил хлеба.

Поев, щенок устроился у порога на старом холсте и мгновенно уснул.

– Вот те и сторожевая застава, – улыбнулся Трофим. – Устал пёсик. Ништо, опочинь, джаным[19 - Джаным – дорогой (полов.)], – ласково сказал вслух и зажал себе рот.

Не в первый раз ловил себя на том, что при размышлении вслух либо разговоре (хорошо, что говорить приходилось не так уж много) с языка слетают половецкие и монгольские слова, а также слова того языка, на котором говорили в неволе.

«Надобно обвыкать баить токмо по-русски», – убеждал себя, но не всегда получалось.

Трофим пока ещё не знал, что его грядущая служба у рязанского князя будет связана со знанием степняцких языков.