Колышутся на ветру

– Странно, а я тебя никогда.

– Ну не ври.

– Не вру.

– Ну ладно. Хочешь я завтра за тобой зайду, пойдём в кино?

– Попробуй.

* * *

На следующий день Саша был более разговорчивый.

– Меня сегодня из класса выгнали, – хвастливо сказал он.

– За что?

– Училка матемши подошла тихо на контрольной и увидела, что я не делаю задания, а пишу в своём блокноте. Схватила его и швырнула в сторону мусорки. Представляешь? Без единого слова.

– И ты сделал выводы и вышел из класса? И что ты там писал?

– Да, мы поняли друг друга без лишних слов. Я пишу стихи, когда мне скучно.

– О, интересненько! Дашь почитать?

– Ммм, когда-нибудь.

Саша взял меня за руку. Это было новое ощущение, не то что с мамой или папой, когда маленькая. Что-то интимное и волнующее. Он сделал это ненавязчиво, продолжая разговор.

– Значит любишь поэзию. Пушкин, Лермонтов? Кто там ещё? Кто тебе нравится?

– Мне не нравятся поэты прошлого, прям воротит, ни строчки не могу запомнить, когда заставляют учить. Пожалуй Бродский только если.

– Не читала. А что он пишет?

Саша сглотнул, откашлялся и тихим голосом начал:

Ты знаешь, с наступленьем темноты
пытаюсь я прикидывать на глаз,
отсчитывая горе от версты,
пространство, разделяющее нас.
И цифры как-то сходятся в слова,
откуда приближаются к тебе
смятенье, исходящее от А,
надежда, исходящая от Б.
Два путника, зажав по фонарю,
одновременно движутся во тьме,
разлуку умножая на зарю,
хотя бы и не встретившись в уме.

Саша прочёл это без особой интонации, но лёгкий озноб с мурашками пробежал до кончиков пальцев и слегка закружилась голова.

– Романтично. И грустно.

Его ладонь стала влажной и он убрал руку, поправил свои густые чёрные волосы.

Саша вёл меня в кино. Постоянно смотрел на меня, прямо в глаза, и улыбался своей кошачьей улыбкой.

– Что?

– Ты очень красивая. Похожа на Хэлли Бери. Только лучше.

Я рассмеялась.

– Похожа. Но свои волосы я никогда так не обрежу, хоть они меня и бесят иногда.

– Почему бесят? Красивые волосы.

– Ага, жестяная мочалка.

– А мне нравится.

Саша провёл рукой по моим волосам. – Ты самая необычная девочка, какую я встречал.

* * *

Теперь после занятий он ждал меня у порога училища. Подружки жутко завидовали. Но мне никогда не важно было, как казаться взрослее и лучше, так и скрывать свою личную жизнь. Хотят – пусть обсуждают, завидуют, хвалят, заходятся слюной – это их дело. Моё дело – быть счастливой и влюблённой.

Незабываемое лёгкое время, когда каждый новый день с ним был наполнен яркими моментами. Чувствовала себя героиней фильма. Кстати, благодаря Саше полюбила кино. Саша восхищался фильмами с Робином Уильямсом. На маленьком экране подвального кинотеатра, который держали продвинутые ребята, называвшие себя андеграундной интеллигенцией – дети богатых родителей – мы смотрели фильмы, которые не показывали в советских кинотеатрах.

«Общество мёртвых поэтов», видимо, был любимым фильмом тех ребят, в частности Саши. Смотрели его по два раза в месяц, и после каждого просмотра Саша был задумчиво-воодушевлённым. Мне же нравились старенькие американские и итальянские картины 70-х – 80-х годов.

– Carpe diem, Мари, Carpe diem – произносил Саша в пространство, – мы должны изменить мир, пока он не изменил нас. Сейчас самое время.

– И как же это сделать?

– Должен тебе признаться. Я хочу уйти из дома.

Он часто шокировал своими словами. Свободолюбивый и гордый. Романтичный и окрылённый.

– И куда же ты пойдёшь?

– Куда глаза глядят. Жизнь идёт. Давай уедем вместе.

– Куда? Деньги ты где возьмёшь?

– Ну может не сейчас, немного поработаю, подкоплю за зиму, и весной мы сможем сесть на поезд в любую сторону света. Весна любви и свободы.