За любые деньги…

«Ляпнул, все-таки, мерзавец», – обругал себя Алан.

– Это очень просто, Марта: лучше уж торговать овощами, чем резать и фасовать табак. Ведь правильно?

Он смотрел на женское лицо и повторял про себя: «Ну, не обижайся, не обижайся, пожалуйста!»

Марта робко улыбнулась:

– Правильно.

– Ну и отлично, – быстро подвел итог Алан, очень боясь, что разговор снова вернется к бакалейной лавке. – Я уезжаю сегодня. Кажется, дилижанс из Текаты в сторону цивилизации и железной дороги уходит в одиннадцать?

– Господи, Алан, почему так быстро? А как же Майкл?

– Он не обидится, ведь не на век же мы расстаемся. Кстати, если я хорошо устроюсь в Нью-Йорке, вам с Майклом не нужно будет ехать в Лос-Анджелес.

Женское лицо снова посветлело. Марта торопливо закивала головой и сказала на первый взгляд нелепую фразу:

– Знаете, Алан, а ведь Майкл действительно очень добрый человек и мне нелегко с ним…

Алан не нашел ответа. Он надолго припал губами к чашке кофе.

«Потом Марте станет совестно за эти слова, потому что она расценит их как предательство, – подумал он. – Майкл, Майкл!.. Но кто в этом виноват? Не ты ли сам, добрый человек?»

21.

Потрепанный дилижанс был похож на сильно вытянутый дорожный сундук. Прежде чем тронуться в путь, бородатый возница с бельмом на глазу и его мулат-помощник целых полчаса возились с задним правым колесом.

– Выпадет, обязательно выпадет, – то и дело возбужденно повторял мулат. – Джон, эта чертова штука обязательно выпадет на полпути.

– Скажи об этом Роузу, умник, – ворчал бородач Джон.

– Сам скажи.

– А кто у нас умник? – съехидничал бородач.

– Может быть и я. Но я потому и не буду спорить с хозяином.

Алан с безучастным видом рассматривал пассажиров, толпящихся возле дилижанса. На какое-то время его внимание привлекла девушка лет шестнадцати в светлом платье. У нее были веселые голубые глаза, тонкая шея и чистая улыбка. Поймав на себе взгляд Алана, девушка перестала улыбаться и в ее глазах появилась настороженность.

«Я все-таки не ошибся, – удовлетворенно подумал Алан, – эта голубоглазая фея удивительно похожа на Марту».

Бородач-возница и его помощник наконец закончили свою работу и попросили пассажиров занять места. Алан устроился на заднем сиденье и ему был виден профиль голубоглазой «феи», когда та с интересом оглядывалась по сторонам. Как оказалось, девушка ехала в компании трех пожилых тетушек и одного седоволосого джентльмена. Ей постоянно что-то советовали, девушка часто кивала в ответ головой, но, судя по всему, не спешила выполнять чужие пожелания.

«Какая разница, ехать в шляпке или без нее? – улыбнулся Алан. – А, кроме того, место тетушки справа, вряд ли окажется более удобным, чем то, на котором устроилась юная «фея».

Алан не без гордости подумал, что он не перестал быть писателем. Его наблюдения и мысли механически складывались в строчки, он тут же мысленно переписывал их, легко меняя акценты, и за десять минут написал чудесную страницу для рассказа «Невеста в пути». Едва ли впервые он не думал о «правде жизни». Алан увлеченно работал с красками и не видел ничего кроме, воображаемого портрета девушки и ее реального профиля там, впереди.

Дилижанс мягко переваливался с боку на бок, скрипел, а когда крен становился слишком большим и громыхал задним правым колесом на выбоинах.

Алан не заметил, как уснул и его разбудил стук колес по бревенчатому мосту.

«Ах, ты писатель, – улыбнулся он. – Заработался, да?»

Настроение стало совсем легким и светлым. Алан не без удивления вспомнил свою черную хандру, одолевавшую его в Лос-Анджелесе, начавшую таять по дороге в Текату и окончательно растворившуюся в виски, которое они пили с Майклом. Ощущение свободы казалось настолько радостным, что Алан улыбнулся снова.

«Нет уж!.. – с оживляющей, веселой злостью подумал он. – К черту «Невесту в пути» и всякие меланхолические прелести. Я закачу вам такую «Правду жизни в Где-то Там», господа, что у вас треснут зубы от скрежета. Бездарный Алекс Гроу решил повысить ставки?.. Что, я принимаю его вызов. Майкл, Майкл!.. Если бы ты только знал, как больно валяться на полу, когда тебя пинают ногами. Что твоя крохотная, почти незаметная правда, Майкл? Ничто, ноль, пустота, наркотик для слабых духом и придуманный божок. Сегодня утром Марта только на секунду забыла твои глаза и предала тебя. Не со злости, не от отчаяния, а от желания… я не знаю… наверное, от охоты быть такой же сильной, как все. Да, ей стало стыдно. Когда ты вернешься домой и будешь есть свой ужин, Марта сядет напротив тебя, станет болтать о пустяках, и ты не услышишь от нее ни единой жалобы. Но что есть правда, Майкл, молчание или слово?..»

Алан чуть наклонился вперед и, вытянув шею, попытался рассмотреть дорогу. Ему мешал профиль седоволосого джентльмена, и Алан скорее понял, чем увидел, что дорога круто пошла вверх. Дорога не отшатнулась от реки, которую только что пересекла и шла параллельно ей.

– Эту каменистую горку раньше называли Вельзевуловой пробкой, – пояснил Алану седоволосый джентльмен. – Она буквально закупоривает единственный брод на реке. Когда строили мост, нам пришлось потратить целый вагон взрывчатки, чтобы проложить дорогу.

– Мост строили вы? – безразлично и вежливо спросил Алан.

Слова седоволосого казались ему ненужными и явно лишними, и Алан не понимал, зачем он задал свой глупый вопрос.

Словоохотливый джентльмен с гордостью кивнул.

– Да, сэр.

– А почему я не заметил эту горку, когда ехал в Текату?

– Потому что дорога шла вниз, сэр. Со стороны плато Вельзевуловая пробка поднимается не выше прыща, но здорово теснит в сторону реку.

«Мир так и устроен, – решил Алан. – Гора теснит реку, человек – человека, а правда – правду. Это вечная борьба и даже когда ты не хочешь, ты все равно участвуешь в ней. Например, бедный Майкл так и не понял, что ударил меня так же сильно, как и мерзавец Алекс Гроу».

Алан кивнул и отвернулся от седоволосого джентльмена, давая ему понять, что разговор окончен.

Дилижанс резко остановился, вздрогнул и резко накренился направо. Несколько женщин испуганно вскрикнули.

«Колесо, – с тоскливой ноткой догадался Алан. – Я так и знал. Эти двое балбесов, бородач и мулат, не смогли хорошо закрепить его. Мне кажется, что я никогда не уеду из этой чертовой Текаты…»

Пассажиры покинули салон. Словоохотливый седоволосый джентльмен тут же пришел на помощь растерявшемуся вознице и его помощнику. Голубоглазая «фея» накинувшая на плечи, по настоянию своих тетушек, серый плед и надевшая старомодную шляпку, уже ничем не отличалась от остальных пассажиров. Алан отошел в сторону от толпы, и какое-то время рассматривал реку. С высоты горы она казалась узкой и извилистой, как брошенная на пол голубая лента. Дорога рядом с ней была похожа на серую нить.

Алан с силой потер лоб, сжал ладонь в кулак и несколько раз ткнул им в переносицу.

«Это же игра, Майкл, пойми, все только игра!.. Тебя обогнали? Тогда ты должен сделать усилие и снова вырваться вперед. Мою игру легко понять, она может увлечь и наполнить человеческую жизнь смыслом. А твоя?.. Она безумие, Майкл. И хотя бы потому что не отвечает на вопросы, а задает их сама. Делая шаг в сторону от настоящей игры жизни в поисках химерических истин, человек обязательно совершит тысячу ошибок. Даже вспоминая камень, убивший Ховарда Уэсли, я уверен, что твоя правда тут совсем ни при чем…»

Какое-то время Алан бездумно рассматривал желтую, высохшую траву под ногами. Его рука соскользнула с горячего лба, и пальцы коснулись вдруг повлажневших глаз.

«Господи, если Ты все-таки есть, помоги мне уехать из Текаты. Я не знаю, чем я болен: игрой в правду или самой правдой, но помоги мне, пожалуйста. Последний раз я плакал в детстве, когда сломал палец. А сейчас у меня снова, как у ребенка, текут по щекам слезы и – улыбаясь! – я говорю: «Что б тебя перевернуло, Майкл, вместе с твоей правдой». У меня никого не осталось кроме тебя в этой грязной жизни, я люблю тебя, Майкл, люблю всем сердцем, люблю всем дыханием и даже окаянной, ноющей селезенкой, но уж лучше я буду драться с Алексом Гроу, чем быть рядом с тобой. Живи, пожалуйста! Я улыбаюсь, я смеюсь, я не понимаю, какая злая сила проклинает тебя во мне, но, ради Бога, живи!..»

22.

Седоволосый джентльмен, оказавшийся инженером, все-таки смог справиться с трудной задачей – колесо стало на место. Явно повеселевший возница на радостях отхлебнул из фляжки, но, отрывая ее ото рта, вдруг потерял улыбку и побледнел как полотно. Бородач протянул фляжку в сторону руки и беззвучно открыл рот, из которого потекла струйка виски.

Алан оглянулся вместе со всеми. На той стороне реки, в сторону моста, скакали полтора десятка всадников. Их маленькие фигурки вытянулись длинным и острым как нож, клином.

– Банда Мелори!