Девятая рота

– Не, не сопровождающий. В поезде одном ехали, – попытался прояснить ситуацию Лёнька. – Они поступать, а я переводом.

– Каким переводом? – не понял Лёньку курсант.

– Из МВИМУ к вам, – продолжил пояснения Лёнька.

– Из «рыбы», что ли? – скривив губы, ухмыльнулся курсант.

– Из неё самой, – подтвердил догадку курсанта Лёнька.

– Ну и куда же ты перевёлся? – продолжил допрос курсант.

– Закончил второй курс судомеха и перевёлся, – пожал плечами Лёнька, говоря об этом, как о чём-то само собой разумеющемся.

– Так это же разные министерства! – неподдельно удивился курсант. – Ты чё, блатной, что ли?

– С чего ты это взял? – Лёнька зло посмотрел на курсанта, задавшего столь бестактный вопрос.

Такая мысль почему-то до сего момента не приходила ему в голову. Для него этот перевод казался обычным делом. Летать из одного конца Союза в другой для семейного бюджета было накладно. В семье таких доходов не было, несмотря на то что папа занимал хорошую должность с высокой зарплатой. Да и мама неожиданно сильно заболела. Папа писал письма, получал ответы, и результатом его переписки явился Лёнькин перевод.

– Это только по блату можно сделать, – безапелляционно заявил курсант, увидев удивлённый Лёнькин взгляд. – Поверь мне, я-то уж точно это знаю. Связи решают всё, – с видом бывалого делавара подытожил он свои размышления.

– Ну, не знаю, – протянул Лёнька, потому что этот разговор ни о чём начинал ему надоедать, и он перевёл его на другую тему: – Тебя, вообще-то, как зовут?

– Володя меня зовут. Батьков. В роте Батей кличут.

– Меня – Леонидом. – Лёнька протянул руку выпустившему из себя пар важности курсанту и крепко пожал её. Ручка у бравого курсанта оказалась хиленькой, и он от Лёнькиного рукопожатия даже немного скривился. – Я смотрю, ты тоже после второго курса. С какого факультета? – В ожидании ответа, Лёнька с интересом смотрел на Володю, перебиравшего пальцами пожатой руки.

– Тоже с судомеха, – уже не так важно пояснил тот. – Это наша девятая рота.

– А тогда тут чего торчишь? – Лёнька взглядом указал на дверь и приступок, на котором стоял Батьков.

– Да пару экзаменов завалил, – неохотно отвечая, поморщился Батьков. – Наши уже все на практику ушли, а меня всё тут мурыжат.

– И чё ты завалил? – Лёнька удивился, потому что благопристойный вид Батькова мало соответствовал имиджу двоечника.

– А… – махнул рукой Батьков, – физику и сопромат. – И тут же торопливо пояснил: – Бабынина – зверь. За свою физику кого хочешь завалит. Я вот и не знаю, сдам я её вообще когда-нибудь или нет. – Ища сочувствия, он заглянул в глаза Лёньке.

– Да сдашь ты всё, – успокоил его Лёнька, хлопнув Батькова по плечу. – Главное – это собраться и захотеть. Забыть о бабах и гулянках. Я вот тоже сразу и физику, и сопромат, и теормех завалил, но за неделю всё сдал, послал всех этих чучел подальше – и видишь, – он со смехом посмотрел на понурившегося Батькова, – стою тут перед тобой и базлаю ни о чём. Ты лучше скажи, где мне найти кафедру судомеханического факультета, чтобы увидеть там Ниточкина Феодосия Рафаиловича?

– А, – вышел из ступора Батьков, – это проще простого. Иди в новый корпус. Там в правом крыле на втором этаже как раз и находится наш деканат. Сейчас обед закончился, – Батьков взглянул на наручные часы, – и декан должен подойти. Я видел, как он шёл на обед. Так что давай двигай. Увидимся позже. Правда, я сейчас в роте не живу, но наряды стоять приходится. Костя мне недавно за причёску и опоздание пять нарядов вкатил. Вот и приходится тут торчать. – Батьков со злостью ткнул рукой в место, где стоял.

Но, несмотря на злость от сказанных слов и пожеланий, последовавших за этим жестом, присупок не провалился, а мифическому Косте не икнулось. Хотя, кто такой этот Костя, Лёнька по своему богатому опыту догадался, что это кто-то из дежурных офицеров или высшего начальства, потому что Батьков отхватил максимальное наказание.

– А ты ещё вот так постой, – Лёнька кивнул на неряшливый вид Батькова, – так ещё пяток схлопочешь. – И, усмехнувшись, махнул рукой: – Давай достаивай тут, да не забудь брюки хоть погладить, – и, повернувшись к Батькову спиной, направился к новому корпусу.

– Да иди ты со своими советами! – услышал он себе вслед. – До хрена вас тут таких советчиков бродит! – Что там дальше излагал Батьков, Лёньке меньше всего хотелось слышать.

Для него начался новый этап жизни.

Глава третья

Подойдя к дверям корпуса, Лёнька с удивлением обнаружил, что дневального у входа нет, да и в дежурной рубке справа от входа никого не просматривалось.

Не снижая темпа, он взбежал по широкой лестнице, расположенной как раз напротив входа, на второй этаж, повернул налево и пошёл по длинному, едва освещённому коридору.

«Наверное, это из-за экономии», – невольно подумалось Лёньке.

Коридор освещался только светом из холла и из окна в дальнем его конце. Вокруг царил полумрак, а абсолютная тишина прибавляла таинственности длинному коридору. Прохладный воздух охладил разгорячённое полуденным жаром тело, прибавляя Лёньке решимости в достижении цели.

Вглядываясь в таблички с названием кабинетов на дверях, Лёнька шёл по коридору. Стук каблуков новых туфель, которые ему купила перед отъездом мама, гулко отдавались от стен, даже несмотря на то что он пытался осторожно ставить ноги на пол, покрытый давно не чищенным паркетом. Тут же подумалось: «Давненько курсантские ручки тут ничего не циклевали».

В МВИМУ этим делом чуть ли не каждую неделю занимались штрафники, да к тому же ещё и натирали паркетные полы в главном корпусе мастикой.

Почти в конце коридора на одной из дверей он нашёл долгожданную дверь с табличкой «Деканат судомеханического факультета».

Остановившись перед конечным пунктом своего путешествия, Лёнька перевёл дух, обеими руками пригладил ёжик волос, привычным движением разравняв складки одежды под несуществующим ремнём, и громко постучал в дверь.

Не дожидаясь ответа, резко потянул дверь на себя и вошёл в помещение.

От яркого света послеобеденного солнца, бьющего в широкое окно, ему невольно пришлось зажмуриться. Но через секунду, адаптировавшись к яркому свету, он приоткрыл глаза и разглядел женщину, сидящую слева за столом.

– Разрешите? – чётко произнёс он, входя в приёмную деканата, понимая, что перед ним сидит секретарь декана.

Женщина, оторвавшись от бумаг, разложенных на столе, подняла на него глаза.

– Ну заходи-заходи, если уж пришёл, – доброжелательно произнесла она.

По своему небольшому опыту Лёнька понимал, что от этой добренькой тётеньки очень многое зависит, поэтому чётко подошёл к столу и доложился:

– Курсант Макаров после перевода из Мурманского высшего инженерного морского училища прибыл в Дальневосточное высшее инженерное морское училище для продолжения дальнейшей учёбы.

Секретарь с удивлением уставилась на бравого молодого человека, хоть и в гражданской одежде, и некоторое время молча разглядывала его, но, справившись с замешательством, вызванным Лёнькиным рапортом, улыбнулась.

– Давай свои бумаги сюда, курсант Макаров. Феодосий Рафаилович говорил мне о тебе. Но его сейчас нет. Придётся тебе немного подождать.

Лёнька поставил портфель с документами на один из стульев, расставленных у стены, и, покопавшись, достал папку с письмами и приказами, которые привёз с собой из МВИМУ.

Секретарша приняла их и доброжелательно сказала:

– А ты садись, садись. Феодосий Рафаилович скоро будет.

Лёнька послушно сел на один из стульев и стал с интересом осматриваться в новой для себя обстановке.

Приёмная представляла собой большую светлую комнату. Чувствовалось, что здесь похозяйничала женская рука. Большие окна прикрывал тюль, слабо колышущийся от лёгкого ветерка, задувающего в приоткрытые створки, но желаемой прохлады не приносящего. На широком подоконнике стояли горшки с цветами, некоторые из которых даже цвели, а на полу возлежала ковровая дорожка, покрывающая паркет. К удивлению Лёньки, тот был тщательно отциклёван до соломенного цвета и покрыт то ли лаком, то ли мастикой. Разбираться в нюансах он не имел никакого желания, а особенно времени.

Потому что минут через десять после его прихода дверь плавно открылась, и в неё осторожно зашёл, а скорее всего, вкатился невысокий полноватый дядечка в серых, тщательно выглаженных брюках и белой рубашке с короткими рукавами, расстёгнутой у ворота.

Увидев вошедшего, секретарша, несмотря на свою внушительную комплекцию, выпорхнула из-за стола и заворковала: