Дорис. Морские рассказы

Лавров посмотрел на документ и вновь его перечитал.

Ему в этом соглашении один пункт очень сильно не понравился. Там было написано, что эти 500 долларов будут выплачиваться не ежемесячно, а после окончания контракта. Если за контракт не случится каких-либо нарушений по технической или дисциплинарной частям вот с этим человеком, с кем заключен этот контракт, то они будут выплачены в полном объёме. Если одно из условий этого индивидуального соглашения не будут соблюдены, то тогда по окончании шестимесячного контракта вся сумма не будет выплачена.

Когда Лавров это прочитал то его, как дубиной огрело:

– Ну, ни фига себе! Это же в какую кабалу я попал. Если я не там пукну или кто-нибудь меня по злобе заложит, я ж денег своих так и не получу, потому что я нарушу условия этого договора.

Вот это Молчанов! Вот это хитрец! Вот это лепший кореш! Это вот почему он до последнего дня тянул с подписанием этого индивидуального соглашения. Он знал, что Лавров будет не согласен с этим пунктом.

У него такое сомнение закрадывалось еще изначально. Еще с того дня, как Лавров пришел к Молчанову первый раз из круинга, после беседы с Василием Петровичем.

Тогда Лавров спросил у него:

– Александр Иванович, так почему контракт не на пять тысяч, а на четыре пятьсот?

Так он тогда на Лаврова прямо взбеленился:

– Ты что! Ты же работаешь в русском экипаже! Ты что, хочешь, чтобы на тебя косились? Капитан будет первый коситься, когда узнает, что у тебя зарплата будет больше, чем у него. Ты что? Это невозможно! – но потом, чуть успокоившись он продолжал, – Это потом мы индивидуально все с тобой обговорим, ты не переживай, все это будет выплачено. Составим индивидуальное соглашение.

– А у капитана, какая зарплата? – поинтересовался Лавров.

– У капитана 4 800. У тебя 4 500.

Лавров пожал плечами:

– Ну, а если у меня сразу 5 000 будет? Ну, давай, чтобы сразу. Без всяких отдельных бумаг.

– Нет. Мы составим индивидуальное соглашение, в котором все суммы и будут указаны. Подожди пару дней. Юристы его составят, и тогда мы его подпишем, – Молчанов тогда уж очень просил Лаврова, что было на него совсем не похоже.

– Ну, подпишем, так подпишем. Это же генеральный директор обещает, – поверил тогда Лавров на слова Молчанова.

Но когда он прочитал эти пункты, которые они с Молчановым не оговаривали, он просто не знал, что ему делать.

Эту кабалу подписывать? Или послать всё к чёрту и идти к Петровичу, в Фесконтракт, и с ним разговаривать о новом трудоустройстве.

Это опять ещё месяц ждать нового назначения. А какое судно он даст Лаврову? Старье какое-нибудь? А тут – совсем новый балкер. Только со стапелей. Муха не сидела. Он буду первым старшим механиком на нём. И сколько бы лет этот балкер не отработал, в его документах навсегда останется его фамилия, потому что она – первая.

Лавров сидел в размышлениях. Не зная, как ему поступить. Но, надеясь на русский авось он, махнув рукой, подписал эту копию. С неё тут же сняли копию и отдали ее Лаврову.

Он взял эту копию, положил в портфель с общими документами, только с одной мыслью:

– Да будь что будет. Не думаю, что Андрей меня «прокатит». Скорее всего, так оно и будет, потому что уж больно кровно он обещался, что эти 500 долларов будут выплачены обязательно.

Лаврову тут же вспомнилась подобная история, как его хорошего друга Вовку Иванова, точно также «обул» его очень хороший знакомый Салов. Так этот Салов так и не заплатил Вовке обещанных денег, найдя в его работе какие-то недостатки.

Лавров в глубоких сомнениях сложил только что подписанный договор в портфель и двинулся домой. До рейса оставалось два дня. И надо было их достойно провести в кругу семьи. Ведь потом долгие полгода все его близкие будут вспоминать только эти последние два дня.

Через два дня Лавров позвонил Василий Петровичу. Его не было на месте, но Борткин ему сказал, что первая группа должна улететь шестого февраля утром в Пекин. Из Пекина придётся лететь в Южную Корею, в Пусан.

Лавров удивился такому полёту и непроизвольно спросил Борткина:

– А почему не сразу в Сеул, а потом уже в Пусан.

– А по-другому никак не получается. На этот день были только такие билеты, – извиняюще произнес Борткин и, к тому же добавил, – Предупредите об этом, пожалуйста, второго механика. Электромеханику мы сами позвоним.

– Хорошо, позвоню, – принял к сведению Лавров. Он тут же набрал номер второго механика.

Тот долго не брал телефон, но когда он взял его, то ухо Лаврова просто вспотело от того, сколько советов он дал круингу, и сколько было выдвинуто предположений о предполагаемом рейсе. Когда Лаврову надоело его слушать, он просто прервал его:

– Семен Иванович, у нас будет время обсудить всё это в аэропорту. А пока мне надо заниматься домашними делами, – и повесил трубку, не дожидаясь ответа с противоположной стороны.

Улетать, значит, завтра. Это, как всегда, было неожиданно. При своей профессии он никогда не забывал, что рано или поздно придётся расставаться с родными и близкими, но чтобы вот так, сразу – это всегда было неожиданностью.

Самое главное, это набраться смелости и все об этом сказать Нине. Она ещё была на работе. Так что времени на подготовку к встрече с ней у Лаврова ещё было.

Он оделся и пошёл на базар. Хорошо, что он был рядом. Даже, если медленно идти, то это занимало не более десяти минут.

На базаре он, по своему усмотрению, набрал на вечер продуктов и вернулся домой. Надо было ждать Ниночку. Но как сказать ей, что надо собираться и завтра уезжать?

Он достал свою дорожную сумку и начал подбирать вещи, которые ему понадобятся на ближайшие полгода. По какой-то не писаной традиции, он только выкладывал необходимые ему вещи на стол. А уж потом, когда Ниночка проверит то, что он собрал, он складывал их в сумку.

Звонок в дверь прервал его сборы. Он подошёл к двери и открыл её. Это была Ниночка.

Наверное, вид у Лаврова был такой, что как только она вошла, она сразу же поняла, что он должен уезжать. Она только и смогла вымолвить:

– Когда? – печально прошептала она.

– Завтра утром надо быть в аэропорту, – это уже от безысходности лепетал Лавров.

Сумка чуть ли не выпала у неё из рук. Лавров еле успел её подхватить. Ниночка смотрела на него со слезами на глазах, не в силах произнести ни одного слова. Сил у неё хватило только лишь на то, чтобы обнять своего непутевого мужа за шею и уткнуться в его плечо. Слёзы сами собой лились у неё из глаз. Она старалась их скрыть, вытираясь о плечо Лаврова, который застыл в преддверии предполагаемых событий.

Но минута слабости прошла, Нина подняла, ещё влажные глаза на Лаврова:

– Ждала же, знала, что это произойдёт, но всё это так неожиданно…, – и она вновь уткнулась в его плечо.

Они так и стояли в коридоре. Он не знал, что сказать и непроизвольно гладил её по спине рукой, выдавливая из себя какую-то ересь:

– Ну, ну. Не надо. Не плачь. Я тебя люблю. Полгода быстро пройдёт. Ты не переживай.

Она вновь оторвалась от плеча своего мужа, и уже более твёрдым голосом спросила:

– И когда у тебя самолёт?

– В семь утра надо выехать, чтобы успеть к началу регистрации. Дорога ведь на аэропорт сейчас вся разбита. Надо будет выехать заранее.

– И куда вы летите? – уже настойчивее спросила она.

– Сначала в Пекин, а потом в Пусан. Там нас встретит агент и отвезёт в заводской отель.