Черная дыра или Воспоминания, которые нельзя назвать хорошими

Скинув куртку только после того, как загрузился компьютер, я повесил ее в шкаф и уселся перед монитором, уже не намереваясь от него отойти раньше, чем наступит глубокая ночь или вообще утро.

Скоро должна была прийти Света. Часто она оставалась вечерами здесь, вместе с нами наблюдая за продвижением исследований и углубляясь в них все больше, лишь однажды, когда заболела, и пару раз, когда было много учебы, оставшись дома. Причем каждый раз Света находилась рядом с нами не просто ради того, чтобы просто находиться рядом, рассматривая непонятные расплывчатые цветные пятна на мониторе – она интересовалась многими особенностями нашей работы. И мне кажется, Света делала это не из-за того, что ей нечем было больше заняться в жизни, а ради самого процесса, который, судя по всему, ей тоже нравился. Видимо что-то она находила во всем этом свое, и в этом я был уверен.

«Хочу через два года, когда окончу институт, начать тренировки и в будущем стать членом экипажа Нового века» – сказала она мне как-то, но мне ее слова показались не больше, чем мимолетной детской мечтой, появившейся почему-то вопреки природе не у мальчика, как это обычно бывает, а у девочки. Скоро мечту должна была рассеять повседневная жизнь.

«Твоя мечта – отправиться в космическую экспедицию?» – спросил я, улыбнувшись и, конечно, не веря всерьез в намерения Светы.

«Почему-то мне кажется, что в этом есть какое-то мое предназначение» – ответила она.

Ее слов я тогда не понял.

В наших исследованиях что-то ее интересовало, и с одной стороны это было для меня откровением, а с другой, почему бы и нет! В конце концов, всю свою жизнь она росла рядом с отцом, который знал о физике все. Ну, или почти. Наверняка как-то отец повлиял на свою дочь, и уж если не напрямую, то на каком-то подсознательном уровне точно!

Я попробовал позвонить Сане еще раз. Он не взял трубку.

Стал было работать, но тут дверь в кабинет с шумом распахнулась…

Это был он!..

«Что… что случилось?» – спросил я, глядя на покрасневшее, пышущее жаром лицо друга. Жадно он глотал воздух, но никак не мог отдышаться.

«Хрень какая-то…» – выпалил он.

«Ты о чем?»

«Я сейчас тебе кое-что расскажу, а ты попытайся все понять!..»

«Ну, давай попробуем» – откинулся я на спинку стула и изобразил деловой вид, от которого, впрочем, скоро не осталось и следа.

«Помнишь тот день, когда летом мы украли диск недоношенных подонков?» – начал он.

«Да… И?…».

«Так вот, – Саня глубоко вдохнул. – Из кабинета где мы с тобой находимся я взял и кое-что еще… Понимаешь?»

Я помотал головой.

«Конечно не понимаешь. Ты ведь уже и забыл, о чем говорил тот рыжий очкарик, который сюда приходил…»

«Управляющий недвижимостью университета, который приходил с Алексеем?»

«Да. А с каких это пор ты называешь одного из недоношенных подонков по имени?»

Саня был весь на нервах. Что же произошло?

«Да ладно тебе, – пытался я его успокоить. – Расскажи лучше, в чем дело. Что с тобой?»

«Да что тут рассказывать-то! – закричал он и посмотрел на меня глазами, полными злости и отчаяния. – Деньги я взял тогда!»

«Деньги?»

«Да, деньги. Тут сейф стоял. Его дверка открыта была. Я еще бумаги какие-то тогда прихватил, но выкинул их на следующий день».

В небольшом кабинете повисла давившая на нас обоих тишина. Я ощущал себя так, будто находился на большой глубине под водой; голову все равно, что в тесках сжали, а кровь прильнула к вискам и затылку.

«Сегодня у подъезда меня поджидал какой-то мужик, – продолжал Саня, – сказал, чтобы я вернул ему документы и деньги. Не уверен, знал ли он, что это именно я все тогда забрал, или просто блефовал, сука, но действовал убедительно. Двинул мне под дых и, схватив за шею, приставил что-то к груди… что-то очень похожее на пистолет, знаешь ли! Я не разглядел точно, что там в руках у него было, ведь сам не свой в тот момент был… С трудом вырвался и бежать к метро где люди! Он за мной… Догнать не сумел, но от этого как-то не легче».

Я смотрел на друга, не веря в то, что он мне рассказывал. Кажется, все теперь становилось мне ясно, и не сулило ничего хорошего. Что теперь будет с ним? Что со мной? А во что теперь превратится наша дружба? Уже сейчас я чувствовал, как по ней, по нашей дружбе, пробежали трещины, и раскрошился первый кирпичик в ее основании. Вся конструкция была готова скоро рухнуть.

«Что теперь делать?» – спросил я.

«Не знаю. Если скажу, что все бумаги выкинул, может быть, он мне и поверит. Но что делать с деньгами?»

«Может вернуть?»

«Вернуть? – усмехнулся Саня. – Вернуть почти сто тысяч долларов?»

Я присвистнул.

Саня молчал. Внимательно на него посмотрев, я пытался понять, что за мысли не дают ему покоя, и какие чувства борются сейчас у него в душе, подталкивая к принятию решения, от которого будет зависеть многое. Очевидно, Саня решал, как именно сейчас ему поступить, и деньги были аргументом в пользу того, чтобы совершить самую большую в жизни ошибку.

«А ты когда-нибудь задумывался над тем, что все мы – лишь серые людишки в толпе? – вдруг спросил он. – Размышлял над тем, что все мы – просто рабы, которыми в своих целях управляют те, кто придумал эту огромную машину, не дающую никогда сбоев? – Саня был явно не в себе. – Мы только выполняем чьи-то приказы и если сначала они кажутся нам возмутительными и дикими, мы с отвращением смотрим на них свысока, то со временем подстраиваемся, учимся не замечать привязанных к нам нитей, за которые дергает тот, кто нами управляет, и безукоризненно все исполняем! И вот теперь, только представь, мы оказались в том положении, когда можем послать ко всем чертям систему и всех ее создателей! Всех президентов, богов, премьер-министров и депутатов, мать их! Начальников и боссов, шефов и просто уродов… Хотя по сути все это одни и те же лица. В общем, Витек! Ты и я! Мы можем плюнуть на все и уехать отсюда! Сбежать! Что скажешь? А?…»

Саня был в состоянии крайнего возбуждения и, кажется, не понимал ничего из того, что говорил.

«У меня почти сто тысяч долларов! Все пополам! Тебе и мне! Улетим! Испаримся! Исчезнем! Что скажешь?»

Но почему он не рассказал мне все сразу? – первая мысль, появившаяся в голове. О чем думал мой друг раньше? Что планировал? Чего хотел? Хотя, это, наверное, уже не мое дело.

«А ты подумал о своих родителях?» – спросил я.

С Сани будто сорвали маску радости, которую он с удовольствием примерял, а вместо нее дали другую, маску огорчения.

«Что ты хочешь сказать?» – услышал я его тихий, напряженный и раздосадованный голос.

«Ты уедешь, но неужели думаешь, что тебя не будут искать? Рассчитываешь просто исчезнуть, но ведь здесь твой дом! Все твои родные и близкие тоже здесь! Наверняка тот, кто хотел, чтобы ты ему все вернул, рано или поздно выйдет на твоих родителей. Может быть и правда все вернуть?»

Саня смотрел куда-то в пол, и я видел, как играют желваки на его скулах.

«Струсил?» – спросил он, по-прежнему не смотря в мою сторону.

Я ничего не ответил.

«Ладно, – выдохнул он и протянул мне руку. – Потом не говори, что я тебе ничего не предлагал».

Попрощавшись, он ушел.

Когда в кабинет зашла Света, я сидел, задумавшись и, кажется, совсем не шевелился; даже не сразу ее заметил.