Пазл. Рассказы

Разговоры о политике обычно в поисках истоков и первопричин приводят вглубь истории. После этого, сделав широкий как дорожка вокруг озера круг, беседа снова прибилась ко вчерашней теме менталитета, ценностей и мотивов человеческих поступков.

– А вот ещё одна причина выбора модели поведения человеком – бросил зерно в почву предполагаемого диспута Андрей. – Это его имя и фамилия. Они – суть программный код. Они даны нам с рождения и мы сами не замечаем как они управляют нами.

В разговор вмешалась дочь:

– Меня назвали Вероникой, чтобы я всегда приносила победу?

– Разумеется! – усмехнулся отец. – А фамилия у тебя – Кобыла. Это для того, чтобы ты нарожала мне много внуков.

И, уже обращаясь к Григорию, он продолжил:

– Фамилия – это родовое имя. Оно имеет значение гораздо более важное, чем имя наречённое. Почему-то у нас не принято принимать это во внимание. Но я встречал несколько человек в своей жизни с фамилией Червяков. И среди них не оказалось ни одного порядочного. А иногда встречаешь прокурора с фамилией Вороватый. Или губернатора с фамилией Гнус. Понятно, что все они в конце концов оказываются в тюрьме. Но ведь честнее же было бы просто не брать их на эту работу и они остались бы на свободе.

– Похоже, тебе моя фамилия покоя не даёт? – засмеялся моряк.

– Да ладно! Что тогда про мою говорить?

Литровая снова оказалась на полу. В гостиной уже не было персонала. Рюмки были пусты. Только у девушки, которая весь вечер просидела с одним бокалом красного вина, в нём ещё оставалось содержимое. Андрей встал:

– Ладно. Пойдёмте спать. Погода наладилась. Завтра до зари надо будет успеть на рыбалку.

Он стал подниматься по лестнице на второй этаж и боковым зрением увидел, что Вика с Григорием не собираются уходить. Словно вечер, проведённый за ужином, был для них всего лишь перерывом в беседе, начатой утром.

Ранним воскресным утром затемно Андрей погрузился в лодку. В предутреннем тумане привёл свою посудинку в намеченное место. Пока раскладывал снасти, – нежным осторожным светом отразилась в озере зорька. Самое лучшее на рыбалке в Карелии – быть один на один с осенью. Смотреть с воды на полосу тёмно-зелёного леса с жёлтыми и оранжевыми пятнами деревьев и часами слушать тишину. Тогда ты настолько сливаешься с природой, что тебе кажется, что лес медленно и неумолимо желтеет прямо у тебя на глазах. Часами глядеть на неподвижные поплавки, лишь изредка отрывая взгляд от них, чтобы проследить за пролетевшей поблизости парой жирных уток.

В такие минуты и думается хорошо. Сейчас он размышлял о том, что не складывается пазл с генетикой. Догадайся, – какого ещё направления в науке не хватает, – и ты можешь рассчитывать на Нобелевскую премию. А генетика, похоже, не собирается показывать нам выход из лабиринта. Взять, например, киргизов. Чисто тюркский этнос. Культура и язык соответственно тюркские. А по мужской хромосоме такое преобладание гаплогруппы, считающейся чисто славянской, какое не у всех славянских народов есть. А узбеки? Тоже тюрки. По внешнему облику, языку, культуре – кто бы усомнился? А тюркской крови нет почти совсем. Болгары – рафинированные славяне. Болгарский язык близок к древнерусскому. Болгарский фольклор настолько богат, что когда французы, с трудом набравшие у себя на родине две сотни средневековых народных песен, приехали в горную местность в Родопских горах, то в одной только глухой деревушке собрали две тысячи старинных славянских шедевров на болгарском языке. А ведь генетически болгары ближе всего к молдаванам. Наибольший процент нашей гаплогруппы содержат мужские хромосомы поляков. А по менталитету и ценностям они чистейшие западноевропейцы. В чем же тут дело? Может быть культурный код имеет решающее значение? Или что-то другое, что только предстоит открыть?

Клевало хорошо. Ведро к обеду наполнилось уловом наполовину. «Какой же ты учёный, если не любишь рыбалку?» – хвалил себя Андрей. Он чувствовал себя свежим и отдохнувшим. Но ужасно голодным. Вытянул якорь и взял в руки вёсла. Здорово, что есть длинные выходные! Завтра можно выспаться и спокойно отправиться в город.

Рыбак устало шагал по дорожке, держа в правой руке ведро с рыбой, а в левой удочки. Впереди он увидел Веронику и она, заметив отца, в игриво-приподнятом настроении направилась ему навстречу.

– Привет, пап, как дела?

Он вместо ответа удивлённо покосился на неё.

– Мне нужно с тобой поговорить – продолжила дочь и чмокнула его в небритую щёку.

Он, не отвечая, забухал сапогами к скамейке. Поставил на землю ведёрко. Сел.

– Я… хочу… замуж… – отчеканила, набравшись решимости, девушка.

Эти слова взбодрили его:

– Это как? То есть примерно понятно как… Но за кого?

– За Гришу. За кого же ещё?

– А он знает? Когда это случилось? – Андрей путался, не зная какой вопрос задать первым.

– Нет, он ничего не знает. И ничего не случилось. Но какое это имеет значение? Главное, что это знаю я. – Непонятно было – говорит она это шутя или вполне серьёзно. – Ты ведь сам назвал меня "приносящей Победу". А кому больше всего нужна победа? Военному человеку. Значит ты сам меня наделил этой программой. Он служит Родине. А я служу ему. Я тоже хочу служить. Я чувствую, что именно в этом секрет счастья.

– Знаешь, дочь, я не очень-то представляю тебя домохозяйкой.

– А я и не собираюсь быть домохозяйкой. Разве нельзя одновременно служить и семье и науке?

– Ну нашлась, блин, Складовская-Кюри! Возьмёшь себе двойную фамилию и будешь Кобыла-Капельмейстер?

– Зачем же… я возьму фамилию мужа. Только бы он согласился…

– А-а-а… Значит дело за малым. Так ты его любишь?

– Ну что за вопросы ты задаёшь! Какую любовь ты имеешь ввиду? В том смысле, что любовь – это отравление гормонами – скорее нет. А в том смысле, что я знаю чего хочу я и что нужно ему – скорее да.

Вместо ответа он только покачал головой. Встал и потопал в сторону машины, чтобы убрать в багажник удочки и рюкзак. "А что? Мужик он видный, на Хабенского похож. Может внуки красивые получатся. И воспитывать их буду я, а не Леонид Абрамович. Это будет моим условием. Хотя… И как ему это удалось – вырастить русского морского офицера?" – думал он по дороге.

На следующее утро они с женой встали позже обычного. Так договорились заранее. Длинные выходные всё-таки. Наталья тоже была посвящена в замыслы дочери. Но взяла с неё обещание не форсировать события.

Выехали все вместе после обеда. Впереди Григорий с отцом на своём крузаке. Следом в кильватере Андрей на скромной старенькой Камри. Через час с небольшим вырулили на трассу "Сортавала". За Приозерском движение стало плотным. Плелись под шестьдесят. Изредка мимо них пролетал кто-то справа по обочине и, приблизив на несколько секунд запланированное яндекс-картами времени прибытия, ловко встраивался в полосу движения.

Попадаются на трассах водители с особым стилем вождения. Они торопятся всегда. Даже тогда, когда спешить совершенно некуда. Они ведут себя на дороге настолько нервно, словно им совершенно необходим скандал. Притом немедленно. Нечто подобное Андрей увидел в зеркало заднего вида. Кто-то пытался идти на обгон, но не успевая совершить манёвр и, уворачиваясь от встречной машины, бросал свой автомобиль вправо, заставляя движущийся попутно с ним транспорт шарахаться на обочину. Вот этот неугомонный тип с одной неработающей фарой промчался мимо них справа, клацая колёсами по краю кювета. Но впереди был мостик – дорога сужалась. Обочина упиралась в ограждение из металлического профиля. Он стал настойчиво втискиваться в поток движущихся мимо него машин. Его не пускали. Нахалу это быстро надоело и он просто пошёл на таран. Жертвой атаки оказался новенький Лэнд Крузер Капельмейстеров. Грише пришлось настолько резко ударить педаль тормоза, что следовавший за ним Андрей едва не врезался в его бампер.

Филолог чертыхнулся:

– Чтоб тебя черти поджарили на медленном огне! – Он знал, что таким типам лучше уступить дорогу и дать уйти вперёд. Может там он встретит себе подобного и тогда им скучно точно не будет. Уже стемнело, но он успел разглядеть обочечника – тёмно-зелёный Субару Форестер. Не слишком старый, судя по дизайну, но пробежавший далеко не одну сотню тысяч, о чём говорил густой сизый дым выхлопа.

Когда сужение закончилось и обочина снова возникла из ничего, "одноглазый", как про себя успел прозвать его Андрей, рванул вперёд.

Через несколько секунд что-то бухнуло, раздался дребезг стекла. Стало останавливаться всё, что до этого двигалось. Движение замедлялось постепенно. Все сокращали дистанцию, которая больше была не нужна. И вот уже почти догнали тёмно-зелёного наглеца. Он врезался в стоящий на обочине брошенный грузовик без единого включённого светового прибора. А субариста подвела, возможно, неработающая фара. Его машину обступили со всех сторон зеваки и желающие помочь. Многие пробовали открыть водительскую и другие двери, но ничего не получалось.

Покорёженный автомобиль дымился, а вскоре язык пламени из-под капота уже лизал лобовое стекло. Водитель, упав головой на руль, лежал на полотнище сработавшей подушки безопасности и был без сознания. Кто-то стоял, замешкавшись, не зная что делать. Кто-то побежал за огнетушителями. Григорий попробовал открыть дверь багажника. Сработало. Он резким движением выбросил на дорогу несколько сумок и полез внутрь салона. В это время полыхал уже не только двигатель, но вспыхнула вся передняя часть салона. Сначала моряк пробовал отстегнуть ремень безопасности водителя, прячась от огня за спинками передних сидений. Ничего не получилось. Всё было в белом порошке от пиропатрона. Полотнище сработавшего эйрбэга путалась под руками. Дышать было совершенно нечем. Пришлось перелезать вперёд. Но как в этой тесноте вытащить из-за руля зажатого бездвижного мужчину?

В этот момент взорвался бензобак. И задняя часть автомобиля превратилась в адский факел. Человек не способен вынести подобную боль. Таким его создала природа. Во время пожара люди выпрыгивают из окна любого этажа. Без шансов на спасение. Просто потому, что вытерпеть это не может никто. Ударили струи нескольких огнетушителей. Но для разъярённого огненного зверя они были как комариные укусы. У Григория сгорели все волосы на голове. Горела одежда. Глаза пришлось закрыть, чтобы их не выжгло мгновенно. Он выдавил ногами уже мягкое лобовое стекло. Высунулся наполовину наружу. Рванул из последних сил за остатки одежды водителя в сторону пассажирского сиденья. Получилось. Потом он попробовал вытянуть его наружу. И больше уже ничего не помнил. Андрей и Леонид Абрамович, обжигая лица стали тянуть Гришу за руки, но с ужасом увидели, что держат его за голые сухожилия. Схватили его подмышки. Для этого им пришлось прижаться животами к раскалённому металлу. Они слышали шкворчащий звук собственного жареного тела и чувствовали отвратительный запах горелого мяса.

Они оттащили Григория на несколько метров вниз и сами обессиленно сели на склоне. Адвокат потерял свою кипу. На лысой голове был огромный пузырь ожога. Он беззвучно и горько рыдал. Две женщины как неподвижные статуи стояли над ними в прострации. Подошёл какой-то человек и сообщил:

– Скорые из Приозерска выехали. Будут примерно через десять минут.

Непохожесть

Фёдор Иванович – коренастый плотный мужчина сорока пяти лет с широким волевым лицом откинулся поудобнее в кресле аэробуса и, закрыв глаза, задумался. Через четыре часа – посадка в Афинах, затем пересадка и перелет местными авиалиниями на остров Кос, где он не был уже много лет.

Когда-то он каждый год проводил отпуск в одном и том же месте – в маленькой рыбацкой деревушке. Он брал в аренду большой рыболовный катер с двумя каютами у пожилого грека Никоса Костадиса и проводил на нем в полном одиночестве одну или две недели, наслаждаясь морем и красотой природы.

Впрочем, часто одиночество его было не таким уж полным. Он любил проводить отпуск с молодыми подругами, которые менялись у него с завидной регулярностью. Нет, он был не бабник и не убежденный холостяк. Просто ему никак не удавалось найти ту единственную, которая была бы как две капли воды похожа на его маму. Мама с раннего детства была для него идеалом женственности, красоты и домашнего уюта. Поэтому не было ничего удивительного в том, что все кандидатки на роль хозяйки его жизни были милые стройные брюнетки. Все они проводили с ним что-то вроде медового месяца величиной с неделю и, в день отъезда уходили на дальний край пирса, чтобы встав спиной к морю, бросить назад одноевровую монету. Слишком прозрачно этот ритуал говорил ему о желании, которое они при этом загадывали. Но он-то знал уже наверняка, что второй раз он с этой девушкой сюда уже не приедет.

Какими же разными все они были! Но ни одна из них не походила на маму манерами, темпераментом и характером достаточно сильно. Схожи они были еще и в том, что всем им было как правило по двадцать лет. Шли годы. Фёдор становился старше. Но каждый год он приезжал к Никосу неизменно с двадцатилетней подругой.

Однажды Никос спросил у него осторожно: