Хора

Старый Волгоград отличался длинными прямыми улицами. Инфорк Григора подсказал, что они вышли на проспект Ленина, по которому можно было дойти почти до самого планетария. Однако сейчас так просто пройти по прямой было невозможно из-за образовавшихся местами завалов или же рукотворных, давно покинутых баррикад. Влаки предпочли не штурмовать эти препятствия, которые могли в любой момент начать осыпаться и разваливаться, а искать обходные пути. Конечно же, это замедляло их продвижение. Но порой они находили очень интересные следы былого во дворах.

За одним из поворотов они наткнулись на древний танк. Судя по всему, это был музейный экспонат. Кто-то восстановил его, поставил на ход и даже, видимо, повоевал на нём. Григор подтвердил догадки Иллариона:

– Ничего себе! Да это же ИС-3! Почти двести лет машине.

Илларион не успел произнести ни слова, а Григор уже оказался на броне танка, осматривая и ощупывая его.

– Этот ещё с толстенной бронёй, – поведал Григор. – Строился до массового распространения кумулятивных снарядов и динамической защиты. Судя по всему, успел повоевать здесь. Вижу следы попаданий.

– Но почему ты думаешь, что именно здесь?

– Эти танки строились под конец Последней войны государств, и повоевать в ней уже не успели. А потом их быстро заменили другими машинами, – объяснил Григор.

Люк танка был открыт, и Григор заглянул внутрь.

– Пусто вроде. Не хочешь заглянуть? – предложил он. Илларион только помотал головой. Ему не хотелось залезать в танк, поскольку он боялся того, что они могут там найти. В Доме смертей не видно. Люди уходят, их тела тут же отправляют на переработку. Близкие служат небольшую панихиду, и всё. Но что можно найти в боевой машине посреди заброшенного города – об этом Илларион боялся даже думать. Поэтому он одёрнул Григора и настоял на том, чтобы они как можно быстрее пошли дальше.

Григор бросил раздосадованный взгляд на танк, произнёс: «Интересно, а где же они нашли боеприпасы?», и направился вслед за Илларионом. Но при этом он и не думал умолкать.

– Это просто удивительно, как быстро наши древние предки достигли совершенства в своих боевых машинах. Лар, ты так не считаешь?

Илларион лишь мотнул головой, но Григор продолжил:

– Им понадобилось всего каких-то тридцать лет чтобы пройти от гробов на колёсиках к такой шикарной боевой машине, как ИС-3. И, хотя военная доктрина как раз в этот период резко изменилась, посмотри-ка, именно ИС-3 оказался востребован после Катастрофы! Минимум электроники, максимум надёжности – в итоге он был боеспособен там, где оказались никчёмными самые совершенные армии мира. А ведь на тот момент ему было уже глубоко за сотню лет!

Илларион кивнул. Обсуждать это вопрос ему по-прежнему не хотелось, но он всё же высказал своё мнение:

– Забавно, что танк, созданный для защиты государства, смог повоевать только после падения этого государства.

– Он долго ждал своей очереди и вот дождался, – дополнил Григор.

– Наши вещи долговечнее нас, увы, – заметил Илларион.

– Но именно для того, чтобы продлить себя, мы и изучаем историю, – напомнил Григор.

– Изучаем. Но только здесь я вдруг понял, как мало мы знаем. Мы, например, уже не помним ровным счётом ничего о Последней войне государств. Если мы попытаемся сравнить материальную культуру воевавших стран, то она окажется настолько сходной, что мы даже не сможем точно сказать, а были ли эти страны. А спустя каких-то пятьдесят лет всё сливается настолько сильно, что, если бы не различия в языке, мы бы вообще не поняли принадлежность тех или иных находок.

– Ну, что поделать? – Григор только пожал плечами.

Оставив танк далеко позади, они, наконец, вышли на прямой путь к планетарию. По-прежнему они не встретили никаких следов того, что в городе кто-то может жить. Старый Волгоград выглядел давно покинутым. И это было, с одной стороны, хорошо. Это успокаивало, не надо было хвататься за автомат при каждом шорохе. Но не было и шорохов. И это было странно. Город не подвергался ядерному или химическому заражению, а некоторые руины уцелели настолько, что в них можно было бы жить. Конечно, с юга наступала пустыня, но рядом было столько чистой воды, что сельское хозяйство можно было вести без особых проблем. Так почему же люди покинули город? У Иллариона не было ответа на этот вопрос.

– Мы дошли, – остановившись как вкопанный, неожиданно произнёс Григор. Илларион вынырнул из своих раздумий и проследил за взглядом собрата.

Внешне здание действительно уцелело. Но дверной проём планетария зиял чёрной пустотой. Двери были сорваны с петель, и то ли сгорели, то ли были утащены какими-то хозяйственными мародёрами. Григор включил интегрированные в «Тик-Так» фонари и шагнул внутрь здания. Илларион последовал за ним. Но не было нужны входить, чтобы понять, что они там увидят. Обычно многословный Григор молчал, и это означало только одно: он до крайности разочарован.

Илларион не ошибся в своём предположении. Их встретили лишь голые стены да обломки мебели на полу. На стене висели какие-то обрывки объявлений на русском, но Илларион едва мог их прочитать, а смысла не смог понять вовсе. Влаки прошли дальше, обошли несколько помещений. Но всё оказалось тщетно. Сложнейшие механизмы были с корнем вырваны. Всё, что можно было унести, было утащено; всё, что унести нельзя, было сломано или разбито.

И в этот момент Григора прорвало. Громко и не стесняясь в выражениях, он принялся бранить тех, кто уничтожил такой великолепный памятник человеческой науке, кто наверняка не смог бы всё равно приспособить все эти механизмы для какого-либо стоящего дела. Потом он перешёл на всех их родственников, начиная с матерей и заканчивая детьми вплоть до седьмого колена. Потом досталось и той цивилизации, которая не смогла сохранить ничего из своих достижений. В этот день, невольно слушая Григора, Илларион существенно обогатил свой словарный запас.

Наконец, Григор выговорился.

– Давай домой, а? – бросил он, и не дожидаясь ответа, пошёл к выходу.

5. Обратный путь

Выйдя вслед за Григором из планетария, Илларион остановился.

– Григ, надо решить, что делать дальше. Идём домой прямо сейчас или переночуем?

– Если пойдём прямо сейчас, то всё равно где-то упадём от усталости.

– А если переночуем, то идти придётся днём, по жаре в тридцать пять градусов.

– Да, уж, Лар, перспективка…

Влаки никогда не ходили пешком на большие расстояния в принципе. В Доме попросту некуда ходить, разве что прогуливаться. Тем более им никогда не доводилось оказываться под палящим солнцем на протяжении десяти-двенадцати часов. И у Иллариона, и у Григора были большие сомнения в том, что они выдержат. Особенно если учесть тридцатикилограммовые боевые костюмы.

– Не дойдём мы днём, – вздохнув, Григор вслух высказал свои опасения.

– Значит, мы должны идти ночью, а ложиться спать днём. Если пойдём по тому же самому маршруту, по которому пришли, то скорее всего, с нами всё будет в порядке. Следов людей мы тут не обнаружили.

– Да, но странно, что мы не нашли и наш уехавший трактор, – вспомнил Григор. – Разве он не должен был прибыть сюда, к планетарию?

– Да, должен был. Но могло случиться что угодно. Он мог упереться в баррикады, завалы, или перевернуться в какой-нибудь яме на дороге. А ещё в него несколько раз попали и могли повредить навигационные модули. В конце концов, его могли просто угнать, как едва не угнали прямо с нами.

– Так или иначе, транспорта у нас больше нет.

Илларион кивнул.

– Тогда пошли назад прямо сейчас, Лар. А там где-нибудь переночуем.

Влаки направились в обратный путь. Григор молчал, сжимал в руках автомат и при том почти не смотрел по сторонам. Было очевидно, что увиденное в планетарии выбило его из колеи. Но он даже не хотел это обсудить. Возможно, считал себя виноватым в том, что рискнул своей головой сам и вытащил с собой Иллариона только ради того, чтобы увидеть пустые стены.

А вот Илларион, в то же время, наоборот почувствовал небывалую лёгкость. Да, пускай они не нашли работающих механизмов планетария. Но ему казалось, что он нашёл что-то другое. Он нашёл ответ на свою жизнь. И уже не было так уж важно, что ждёт их по возвращении. Илларион понял, что ему не место в Доме. Дом давил на него со всех сторон, давил высоким зданием доминиона, давил крепостными стенами, обрядами, церемониальными одеяниями, обычаями и правилами. Здесь, в Старом городе, он стал свободен. Он ощутил вдруг всю тщетность бытия, всю тщетность попыток построить «правильный» мир, каким бы красивым и чистым он не казался. У людей, построивших Старый Волгоград, всё тоже было красиво и чисто. При том они были куда свободнее нынешних обитателей Домов. Но сгинули без следа. Так стоит ли отдавать свою жизнь во власть написанных и придуманных другими людьми правил? Ведь пройдёт сотня-другая лет, и не останется ни этих людей, ни их правил, а крупицы сведений о них потомки будут извлекать из истлевших обрывков газет и книжных страниц, а может быть, если повезёт, из обломков кристаллов памяти, но сути вопроса это не изменит.

А какой здесь был воздух! Илларион чувствовал, что до этого он никогда и не дышал. Территория вокруг Дома была зачищена: ни деревьев, ни дикорастущих трав и цветов. Только сельхозугодья. И совсем другой запах.

А ведь было ещё и ощущение опасности. То, чего лишён был Илларион, но с чем всю жизнь прожил Казимир. То, что Илларион мог ощутить только во снах. Ощущение опасности предавало остроту жизни. Сейчас, пройдя через самый настоящий обстрел, Илларион был уверен, что легко справится с любой трудностью в жизни. Да даже и тот путь, что им теперь нужно было проделать, не внушал ему страха.

И неожиданно для себя Илларион сделал открытие, осознав, что ощущение страха и ощущение опасности – это разные чувства. Страх ему доводилось чувствовать и в Доме. Страх парализовывал и требовал прятаться. С опасностью было по-другому. Она заставляла действовать. Активнее вглядываться, вслушиваться. Метко стрелять. А ещё в этом был какой-то элемент игры. Не страшно было и проиграть более опытному противнику.

Илларион одёрнул себя: откуда в его голове взялись такие странные мысли? Но перед глазами появился образ Казимира с запрещённой сигарой, и Илларион улыбнулся. Григор, в этот момент обернувшийся посмотреть, как там собрат, заметил это:

– Лар, ты чего улыбаешься? – ошарашенно спросил Григор.

– Ну не рыдать же, – отшутился Илларион и едва не рассмеялся.

– Кислородное отравление у тебя, похоже, – поставил диагноз Григор.