Доктор Елизов

Доктор Елизов
Алексей Григорьевич Лухминский

Безграмотный, но амбициозный человек, забравшийся достаточно высоко по чиновничьей служебной лестнице, грубо навязывает подчинённым своё толкование событий, понятия о которых не имеет от слова совсем. Потеряв страх от осознания широты своих властных полномочий, он старается попрать тех, кто с ним не согласен. Героям книги приходится, очередной раз делая нелёгкий выбор между плохим и очень плохим, искать пути для достижения праведных целей.

Эта книга, будучи самостоятельным произведением, является продолжением романов «Мой Ванька» и «Хозяин жизни».

Алексей Лухминский

Доктор Елизов

© Лухминский А., текст, 2023

© Геликон Плюс, 2023

Часть 1

Тревожные новости

В своём кабинете в чистоозёрской районной больнице, улучив час свободного времени, сижу и готовлюсь к вводной лекции, которую должен через два дня прочитать первокурсникам когда-то Медицинской академии, а теперь Медицинского университета.

Чёрт возьми! Волнуюсь, как перед экзаменом, а ведь за последние несколько лет достаточно много занимался со студентами и, кажется, уже должен чувствовать себя в такой аудитории комфортно. Правда, до сих пор у меня были четверокурсники, то есть люди, за годы обучения твёрдо уяснившие, зачем они пришли в профессию, а мои послезавтрашние слушатели – ещё почти дети. Понимают ли они, что их ждёт? Какие труды, а порой и самопожертвования им предстоят? Мой младший брат Иван, работающий здесь же по части неврологии, называет нашу профессию подвижничеством, горением и всякими подобными эпитетами. И он прав! Единожды соприкоснувшись с этим делом, ты должен сразу отдать себе полный отчёт, сможешь ли ещё и ещё, забывая о себе и семье, приносить свои силы, а зачастую и здоровье на алтарь борьбы за жизнь пациента. Пусть это звучит высокопарно, но я убеждён, что только такой человек может считать себя настоящим врачом. А ведь нужно ещё постоянно держать себя в тонусе в смысле теоретической и практической подготовки, искать и впитывать новые знания. Естественно, занимаясь другими ремёслами, тоже необходимо всё время совершенствоваться, но в медицине от квалификации врача зачастую зависит, будет ли жить его пациент. А это самое главное.

Ох, что-то я в своих мыслях разошёлся, будто уже читаю лекцию. Надо и другими делами заняться. А пока я хочу кофе! Иду в кофейный угол, где на тумбе теперь стоит отличная кофемашина, подаренная мне на сорокалетие и заменившая мою старую кофеварку, которой я пользовался целых десять лет. Надо взбодрить себя моим любимым напитком. Постоянно работая на грани переутомления, я с годами практики привык к трём-четырём чашкам кофе в течение дня. Для меня это эликсир бодрости. Делаю несколько глотков… Замечательно! Всё-таки кофе, приготовленный кофемашиной, гораздо ароматнее, чем сваренный в обычной кофеварке.

Дверь открывается и, постукивая палкой и протезом, появляется мой друг Павел, наш заместитель главврача по хозяйству. Инвалид первой чеченской войны, он в нашей больнице работает столько же, сколько и я. Вместе начинали.

– Саша, привет! Мы наконец сделали тебе на дверь новую табличку.

– Не понял, какую ещё табличку? Что вы опять придумали? У меня ведь там всё есть. И что я – доктор Елизов, и что Александр Николаевич Елизов – первый заместитель главврача. Что ещё надо?

– Главный сказал, там обязательно должно быть написано, что ты теперь доктор медицинских наук, поэтому не сопротивляйся. А твой бренд, то есть табличку «доктор Елизов», мы обязательно оставим, не волнуйся!

Дорогой мой Кирилл Сергеевич… Как он был счастлив, когда я защитил свою докторскую! А Кирилл Сергеевич Золотов не только главврач нашей больницы, а значит, для меня начальник, но и учитель, и ещё мой названный отец.

– Делайте, что хотите! – безвольно машу я рукой, пытаясь сосредоточиться и прикинуть свои дела на завтра.

Так… С утра плановая операция, потом консилиум… Ещё обязательно надо будет забежать в реанимацию, проверить прооперированных пациентов. В семнадцать, как обычно, вечерний приём. Короче, всё как всегда. Ещё Главный просил найти время, чтобы нам с ним обстоятельно побеседовать. А завтра у нас среда, и он, являясь крупным специалистом и профессором, будет вечером проводить свои еженедельные консультации поликлинических пациентов. Когда же в таком случае может состояться наш разговор? Вообще странно, ведь обычно все больничные проблемы нами обсуждаются за ужином, поскольку Кирилл Сергеевич живёт одной семьёй с нами, то есть вместе со мной, моей женой Дашей и моими двумя сыновьями Серёжкой и Ванюшкой. Почему же он хочет говорить со мной именно на работе? О чём таком секретном? Ну ладно, ему виднее.

* * *

Четыре часа мы с Алёшиным простояли у операционного стола. Если бы не Алексей Сергеевич, который поистине хирург Божьей милостью, мне было бы гораздо сложнее, а так наша связка, собирающаяся только в самых трудных случаях, очередной раз дала очень хорошие результаты. Сняв хирургическое облачение, выходим в коридор уже в цивильном.

– Александр Николаевич, ваш кофе я принесу в кабинет, – сообщает старшая медсестра Шитова, работавшая с нами всё это время в качестве сестры хирургической.

– Слушаю и повинуюсь, – улыбаюсь, понимая, что тем самым указано, что я буду исполнять давнюю традицию своего послеоперационного кофепития в одиночестве. Сама она и Алёшин, обычно составляющие мне в этом компанию, сегодня заняты.

С нашей Старшей не забалуешь. В случае тяжёлой нагрузки она может предстать сначала квалифицированным и достойным партнёром, потом в качестве ласковой и заботливой нянюшки, а если уж кто-то, с её точки зрения, в чём-то «накосячит», то и жёстким судьёй. Послушно спускаюсь на первый этаж в свои апартаменты.

Елена Михайловна входит с кружкой горячего ароматного кофе, специально сваренного ею самой.

– Как там Алексей Сергеевич? – интересуюсь я. – Отошёл уже после нашей общей неприятности? Там ведь ничьей вины не было. Так обстоятельства сложились.

Просто во время операции случился очень нехороший момент, когда нашего пациента мы чуть не потеряли. Несмотря на нервы, все команды я раздавал спокойно и твёрдо, чтобы у бригады не возникло сомнения в том, что ситуация находится под моим полным контролем.

– Он сказал, что поразился вашему хладнокровию, – с лёгкой усмешкой произносит Шитова. – А вы правда не испугались?

– А сами вы как думаете? – в ответ тоже усмехаюсь я.

– Думаю, исходя из ваших способностей, результат вам был известен наперёд.

– Без комментариев, – машу я рукой. – Спасибо, Елена Михайловна за вашу заботу и, как всегда, за прекрасное сотрудничество.

– Ладно, отдыхайте! – милостиво разрешает она и уходит.

Исходя из моих способностей… Сказала тоже! Да, я могу заглянуть в будущее. Своими тренингами я сумел добиться управляемости этим процессом. Правда, делаю это не всегда, как полагает кое-кто из моих друзей и сотрудников, и обязательно крайне осторожно. Там, куда в таких случаях подсознательно адресуется вопрос, такая любознательность, уверен, вовсе не приветствуется, и порой даже может последовать наказание в виде головной боли. Правда, иногда такое заглядывание у меня получается случайно, что сигнализирует о желании высшей силы сообщить о чём-то крайне важном. В любом случае, пусть сказанное Шитовой будет очередной легендой про доктора Елизова, который может всё, и не только в медицине. Хотя, призна?юсь, кое-что в этих легендах является правдой и я действительно многое умею из того, что люди считают запредельным. Только гипнозом, чтением мыслей и прочим мне доступным на сегодняшний день, в кругу родственников и друзей, да и вообще без надобности, я не пользуюсь.

Обычным людям, наверно, кажется, что обладание сверхспособностями – это благо, и, возможно, они даже завидуют тем, кто способен на такие проявления. У меня же мнение на этот счёт совершенно однозначное: данный мне дар – это мой крест, и я должен нести эту тяжкую ношу всю свою жизнь. На примере чтения мыслей могу сказать, что моя ситуация напоминает нахождение в компании людей, где каждый старается перекричать другого со своим мнением. Если бы я автоматически не блокировал своё сознание от всего, туда лезущего без малейшего моего желания, то наверняка давно бы сошёл с ума от мыслей окружающих людей, без такой блокировки предстающих, по сути, голыми в своих заботах и чаяниях. Не хочу я этого! Не нужно мне знать, кто и что тайно думает по тому или другому поводу. Спокойнее как-то… Только, к сожалению, выставление блока является дополнительным и утомительным трудом.

И всё-таки о чём со мной хочет говорить Главный? В этом случае не хочу применять свои способности. Пусть скажет сам.

– Сашка, я к тебе по делу, – братишка заскакивает в кабинет, как всегда, стремительно. – Есть у тебя сейчас на меня немного времени?

У нас давно повелось называть друг друга, когда мы только вдвоём, по-простецки: Сашка, Ванька, Ванюха… Только хотя видеть эту тощую фигуру и живописную гриву русых волос для меня всегда праздник, если он пришёл с каким-то серьёзным разговором, то, к сожалению, сейчас это совсем некстати.

– Немного есть, пока не пойду к Главному на консилиум, – осторожно сообщаю я. – Короче, чего хотел?

– Может, сейчас глянешь хоть одним глазом мой диссертационный доклад? Я там кое-что добавил.

– Ох, Ванюха, извини, но смотреть одним глазом – всё равно, что вообще не смотреть. К чему эта спешка? Предлагаю делать это обстоятельно и серьёзно в нашей «однушке», когда мы там будем. Потом сразу и обсудим. Годится?

В этой нашей однокомнатной квартире, в которой теперь постоянно никто не живёт, мы с Ванькой бываем лишь наездами, сбежав от своих семей для занятий науками. Это позволяет нам быть в курсе многих новшеств в нашей профессии. Заезжаем в четверг вечером после работы, ну и также в пятницу. По своим квартирам и семьям разъезжаемся в субботу утром. Свою диссертацию братишка писал тоже там и там же сейчас готовит своё выступление на совете. А ещё кроме наук и биоэнергетических тренингов в этом месте мы порой обсуждаем волнующие нас житейские вопросы.

– Замётано! Считай, договорились, – и Ванька скрывается за дверью.

Я ведь тоже жду Ванькиной защиты, чтобы предложить Главному назначить его заведующим нашим вновь образованным неврологическим отделением, за которым пока присматривает ещё один заместитель главного врача – Светлана Сергеевна.

* * *

Консилиум начался немного раньше назначенного времени. Проблемы нашего пациента настолько серьёзные, что пришлось отложить все другие дела. Положение действительно тревожное. Ещё раз проведя осмотр, идём в кабинет к Главному, который всегда возглавляет такие совещания. В его правилах сначала дать высказаться всем и только потом объявить своё мнение. Вот и сейчас выступают по очереди все, но особое внимание уделяется словам заведующего кардиологией Юрия Яковлевича Смородина. Это его пациент. К Юрию Яковлевичу у меня особое отношение: он – профессионал высочайшего качества, не зря кандидат медицинских наук!

– Я считаю оперировать надо прямо завтра, – с напряжением заявляет Смородин. – Делать это придётся здесь, ведь в специализированную клинику он просто не доедет.

– Наша оснащённость вполне соответствует сложности будущей операции. Думаю, Александру Николаевичу надо готовиться к очень тяжёлой работе, – с привычной сухостью высказывается Алёшин. – Я же готов ассистировать.

– Честно говоря, я хотел предложить обратное, – замечаю я.

Речь идёт о делах сердечных, в которых я не могу назвать себя выдающимся специалистом, хотя в академии, вернее, теперь в университете, несколько раз принимал участие в операциях на открытом сердце. Тем не менее, по моему убеждению, Алексей Сергеевич в этих вопросах разбирается лучше, да и защищался он по похожей тематике.

– Настаиваю на своём предложении, ибо ваша способность видеть дальше и глубже остальных в данном случае может стать решающей, – на этот раз с мягкой серьёзностью объясняет он. – Согласитесь, что я прав.