Парни из Карго

– Порт совместного базирования, – добавил Львович. – Сколько тут летаю, вечно вояки крутятся. И за нами уже один ползет.

Под крылом уже уползали назад жилые кварталы, рассеченные полосками дорог. Транспортник проносился над разнокалиберными обшарпанными халупами, на мгновение накрывая их своей крылатой тенью. На одном из балконов Саша даже явственно рассмотрел дородную темнокожую женщину, развешивавшую белье, на другом – играющих детей.

На перроне царил обычный местный бардак – паллеты с грузом стояли на телегах и прямо на асфальте вокруг стоянок самолетов, периодически над головой с грохотом проносились истребители, у которых шли учебные полеты, а между стоянок, вывалив языки, слонялись ошалевшие от жары собаки. На краю перрона все так же маячили полуразобранные старые самолеты и списанные авиационные двигатели, – насколько помнил себя Саша, они там давили землю уже много лет.

Как и в Сингапуре, здесь было жарко и душно. Зарулив на грузовой перрон, «Веселый Роджер» встал в ряд с другими грузовыми самолетами из разных стран мира. Тут был и желто-белый «Аэробус» из Гонконга, и синий почтовый «Фоккер» из Дели, и даже пузатый серый «Боинг» из России (на таком же когда-то летал бортоператором Саша). Возле всех самолетов суетились смуглые грузчики. Из одного транспортника выгружали роскошный автомобиль, в другие – споро загружали объемистые паллеты с одеждой, пошитой на местных фабриках.

Выгрузка «Веселого Роджера» шла быстро. Три грузчика подкатывали металлические паллеты, похожие на большие противни с прикрепленной к периметру сеткой, к грузовому люку и выталкивали с борта самолета на пыхтящий теплым вонючим дымом хайлоудер – большую белую машину с двумя подъемными платформами, оснащенными роликами с электроприводом. Приняв на платформы две паллеты, оператор хайлоудера, ловко орудуя кнопками и рычажками на пульте управления, плавно опускал их с трехметровой высоты грузовой палубы почти на уровень земли и перемещал с платформы на приземистые тележки, также оснащенные роликами.

Саша и бригадир только разобрались с грузовыми документами, как первый автопоезд из пяти тележек, которые волок маленький красный трактор, уже уполз к длинному светло-серому зданию склада в полукилометре от стоянок.

– А где наш экспорт? – спросил Саша. – Одна паллета груза должна быть. Ящик вроде.

– Еще оформляется, – пояснил бригадир. – Мы сейчас вашу паллету одну разберем, груз на нее кинем и привезем…

– Саня! – крикнул Львович в открытую форточку кабины. – Подойди на минутку, будь ласка!

В небе над стоянкой прогрохотала и скрылась из виду пара камуфлированных истребителей.

– Сейчас, Дмитрий Львович! – отозвался бортоператор. – Как груз хоть выглядит? – спросил он бригадира.

– Ящик деревянный, да! – пожал плечами бригадир. – Снизу четыре ножки продольные. Из деревянных брусков. Весит восемьсот килограммов.

– Доски на паллету накидайте сплошным слоем, – распорядился Саша. – И закрепите сеткой. Ремни на борту накинем.

– Хорошо.

Саша бегом, через ступеньку, поднялся по трапу, утер со лба пот и сунулся в кабину.

– Ты в курсе, что в Катманду там было вчера? – спросил Львович.

– Пока нет.

– Там вечером пассажирский борт выкатился. Сели в тумане на край полосы, выкатились на грунт, подломили носовую стойку, застряли и встали рядом с полосой. Перегородили ее левой плоскостью. От торца ВПП до плоскости – тысяча шестьсот девяносто метров. Нам для посадки нужно тысячу пятьсот ми-ни-мум, – сделал паузу капитан. – Если повезет, остановимся до того, как врежемся в его плоскость. Полоса в Катманду одна, взлетать только обратным курсом будем. Курс захода для нас только один, для местных на легкой технике есть заход со стороны гор, но нам его не дадут.

– Лететь слишком рискованно, порт один из самых сложных в мире, – добавил Миша. – Заход для таких гостей, как мы, возможен только одним курсом, вокруг горы, погода часто гуляет… Ветерок бывает сильный.

– Порт сейчас закрыт по NOTAM[16 - NOTAM (сокращение от англ. NOTice to AirMen) – оперативно распространяемые извещения об изменениях в правилах проведения и обеспечения полетов, описывающие, например, временные или постоянные ограничения на полеты в определенных зонах, режиме работы аэропортов, и пр.]. Но нам выдали эксклюзивное разрешение на посадку, – продолжал Львович. – Что у нас за груз?

– Домкрат надувной. Похоже, этого беднягу как раз им вытаскивать хотят.

– Понятно. Придется лететь.

– Вам виднее, – пожал плечами Саша. – Я человек подневольный, все летят, и я полечу.

– Да ты-то понятно, – хмыкнул Львович. – Я тебя что звал-то… На сколько мы можем облегчить самолет? Надо чтобы он на посадке весил как можно меньше, для сокращения пробега.

– На полтонны разом – легко. Снимаем техаптечку и сливаем воду из расходного бака в туалете, – перечислил бортоператор. – Руки мыть будем водой из бутылок. Можно попробовать груз на фанере вместо паллеты закатить – это еще минус сто килограммов. Если возьмете поменьше топлива, то еще сколько-то выгадаем.

Масса пустого самолета являлась величиной постоянной, – ее значение вносили во все документы для расчетов. Масса топлива и груза менялась в зависимости от маршрута и загрузки. Пустой самолет летел дальше, чем груженый. А тяжелому самолету нужно было большее расстояние для взлета и посадки. Более легкий, понятное дело, смог бы затормозить и на малой дистанции.

– С топливом сейчас покумекаем, – кивнул Львович. – Спасибо. Как там с грузом?

– Скоро привезут.

– Скажешь потом, какую массу в расчеты включать. Москва нам в принципе полный карт-бланш дала. Если там вдруг встанем по поломке из-за отсутствия техаптечки и запчастей, это их проблемы.

– Прекрасно.

По трапу загрохотали тяжелые ботинки, и в проеме двери появился смуглый грузчик в темно-синих штанах и футболке:

– Груз готов, сэр.

– Спасибо! Накладные на импорт и экспорт у вас? – деловито спросил Саша.

– Вот, сэр, – протянул грузчик несколько листов бумаги с разноцветными штампами склада и таможни. Саша мельком просмотрел данные – отправитель, получатель, характер груза, масса, прочие данные, – и кивнул, пряча бумаги в папку:

– Нормально, сейчас гляну – и будем грузить.

Они спустились на перрон, где у хайлоудера уже стоял ящик, скомплектованный на паллете и прикрепленный к ней сеткой.

– Фанера на складе есть? – спросил Саша.

– Есть, дюйм толщиной. Пойдет?

– Тащите. И вилочник вызови. Надо поставить ящик на эту фанеру. Вместо паллеты.

– В смысле? И так грузить будете?

– Именно. Вместо паллеты. Фанера жесткая, но легче.

– Ты крэйзи! – ухмыльнулся грузчик. – Но мне нравится!

– Спасибо, братан! – кивнул с улыбкой Саша.

Вскоре со стороны склада примчался вилочник с большим листом толстой фанеры. Бортоператор критически осмотрел его, потом распорядился:

– Фанеру – на хайлоудер, груз ставь поверх него, как на паллету. И потом к заднему багажнику подрули с одной пустой паллетой, я аптечку оттуда сниму, закиньте ее пока к себе на склад. Вернемся – заберем.

– Будет сделано!

Лист фанеры с установленным сверху ящиком аккуратно затолкали на борт «Веселого Роджера» и поставили в хвостовой части самолета, после чего бортоператор надежно привязал груз к полу швартовочными ремнями. Потом достал чистый бланк сводно-загрузочной ведомости и, хмурясь, несколько раз пересчитал на калькуляторе веса самолета. Вздохнул, заполнил нужные поля и расписался на бланке.

– Дмитрий Львович, масса груза и фанеры – восемьсот тридцать килограммов, – сказал он, вернувшись в кабину и протянув заполненный бланк командиру. – Загрузили, закрепили. Я пошел аптечку снимать. Грузовые документы на борту. Воду сольем сейчас. Эдик, поможешь местным товарищам?

– Конечно.

Под руководством Саши из заднего багажника выгрузили запасные колеса, ящик с запасным тормозом и прочее добро, входившее в техническую аптечку самолета. Возилось обычно все это с собой затем, чтобы в случае мелкой поломки не стоять в чужом порту и не ждать, пока привезут запчасть, а сразу заменить и лететь дальше.