Когда же тленное сие

Когда же тленное сие
Алексей Грашин

Рассказ-финалист конкурса "Будущее время", сезон 2018. О бренности тел и силе духа, о скитаниях вечных и о Земле, о бессмертии и лекарстве от него.

– О смертные

среди пустоты!

Услышьте же

историю, в которой

нет ни слова правды,

кроме всех остальных

и нет никакой лжи,

кроме той, что вы не

захотите видеть;

рассказанную мной,

коя никогда не

существовала во плоти,

и поэтому нетленна,

о событиях столь же

странных, сколь

величественных и

прекрасных,

– сказала рассказчица,

улеглась у звёздного

огня и начала свою

дикую песнь,

смертные внимали,

а туманный Прилив

окутывал их планеты,

словно сияние

опалов, аметистов

и смарагдов на

далёких диких

берегах.

1

Лишь краткий миг, но бесконечность в нём горит огнём

Когда-то здесь стоял дом, а теперь на гранитном основании под ветвями разросшегося орешника приткнулась небольшая голубая палатка. Утро высветлило купол неба, звезды спрятались, и лишь арка Моста на нём осталась такой же яркой, как и ночью. Клапан палатки разошёлся, и из неё вылезла нескладная девочка лет двенадцати. Мраморная кожа её лысой головы, казалось, сияет собственным светом.

Девчушка куталась в короткое пальтецо. Всё на ней было серого цвета – пальто, брючки, ботинки. Она вдохнула родниковый утренний воздух, прислушалась к голосам птиц, вытянула худые руки-спички и потянулась. В спине у неё хрустнуло. Длинными, как у цапли, ногами она переступила через золу импровизированного очага, и спрыгнула с каменного фундамента в орешник. Через полминуты в кустах зажурчало.

– Ээээй! – завопила девочка, появившись из ветвей уже с другой стороны палатки. – На чердаке! Подъём! – она шлёпнула ладонью по ткани и в палатке шумно завозились. – Солнечная опасность! Радиация поджарит тебя, как улитку!

Вздохнув, палатка выпустила из себя второго обитателя. Пожилой мужчина походил на девочку, как бывают похожи близкие родственники, включая белизну кожи и долговязость. Глазами, в которых зрачок занимал почти всю поверхность, вытеснив радужку на периферию, он встретился с такими же тёмными глазами девочки и улыбнулся. Морщины на его лице собрались лучиками в уголках рта и глаз.

– Защита, Анна, – сказал он хрипло. – Звезда и правда скоро взойдёт.

Анна проворно натянула на голову облегающую серую шапочку, и вытащила из кармана маску-очки. На свету её прозрачные стекла тут же поляризовались, ртутно блеснув. Маска закрыла ей пол-лица.

– Я наберу хвороста для костра, – сказал мужчина, – а ты разведи концентрат.

– Яволь, камрад, – ответила Анна басом.

Она установила над очагом металлический треножник, и прицепила на крючок блестящий котелок. Назойливый звук, подобно жужжанию мухи, завладел на секунду её вниманием, но Анна мотнула головой и полезла в палатку. Таблетки концентрата полетели в котелок, бутыль с водой утробно забулькала, расставаясь с содержимым. Неприятный звук стал громче. Анна прислушалась.

– Ян! – крикнула она. – Ян!

Стрекотание и цокот, доносившиеся со стороны шоссе, сместились в их сторону. Что-то ломилось сквозь кусты прямо к ним. Птицы затихли.

– Полундра! – Анна метнулась за фундамент, навстречу растерянному Яну с охапкой веток в руках. Он бросил ветки, и сунул руку за отворот серой куртки в тот самый миг, когда из-под деревьев выскочила и вытянулась ввысь гигантская хромированная многоножка.

Шириной метра полтора и длиной все десять, тварь на половину своего роста нависла над Анной и Яном. Головогрудь многоножки украшал выгравированный крест с удлинённым нижним концом. Стрёкот стих, лишь пощёлкивали, раскрываясь и закрываясь, многочисленные суставчатые лапы чудища.

– Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы[1 - Мф 4:18], – металлическим голосом прогремела многоножка на староанглийском. В зеркальных масках стоящих напротив людей отражались окуляры камер, расположенных под каждой лапой инсекта. Солнце только-только показало свой край из-за горизонта.

Анне показалось, что напрягшийся было Ян заметно расслабился.

– Мир тебе, – сказал он. – Мы простые путники. Идём к Мосту.

Многоножка сдала назад и втянулась под деревья. Теперь её верхний край был на уровне головы Яна.