Танцующая среди львов

– Тебе этого мало?

Василий взял журнал:

– И что он пишет в конце статьи?

«Врач каждый день подвергает себя риску заразиться инфекционными болезнями. Солдат знает, что в сражении от него потребуется его жизнь, но лицом к лицу с неприятелем думает об исполнении своего долга, а вовсе не об угрожающей ему опасности. Существуют тысячи занятий, например, работа в шахтах, на строительстве домов, в подземных туннелях, при управлении машинами, где люди ежедневно подвергаются опасности. Следовательно, укротитель рискует не более, чем любой из этих работников. Только он должен быть в достаточной степени внимательным и осторожным. Ведь укротители ничем не отличаются от других людей, и в минуту опасности в них говорит тот же инстинкт страха, что и у других людей, но они научились владеть собой и хладнокровно смотреть опасности в лицо».

Василий улыбнулся и обнял жену:

– Видишь, тут написано, как врач или как шахтёр.

Глава 4

Как-то Василий приехал в Москву. Нужно было увидеться с отцом, поговорить о ремонте в квартире. Договорились обо всём быстро. Организационные хлопоты отец брал на себя. Василий должен был «достать» дефицитную плитку для ванной комнаты, красивые обои, импортную краску.

– Ты молодой, красивый, – сказал отец. – Тебе девчонки в главке вмиг всё сделают. Позвонят кому надо. Пообещают билеты в первый ряд на новое представление, ну, сам знаешь. Мне туда соваться уже нет смысла, староват я для таких дел.

Василий рассмеялся:

– Если узнает Виолетта, на какие дела ты меня подбиваешь, она и мне голову оторвёт, и тебе заодно.

– Если обоим оторвёт – не страшно, – философски заметил отец. – И я тебя ни о чём плохом не прошу. Одной улыбнёшься, другой анекдот расскажешь, вот и всё. Ниже спины гладить не надо. Одной понравиться, а другая шарахнет дыроколом по голове, подумаешь, лучше бы Виолетка эту голову оторвала.

Он достал из-под стола двухпудовую гирю, и начал медленно поднимать и опускать её, то взявшись за рукоятку, то поставив на ладонь.

– Пап, не тяжело тяжести таскать до сих пор? – поинтересовался сын. – Ведь пару раз были у тебя проблемы с седалищным нервом. Будешь снова ночами не спать и таблетки есть горстями.

Отец легко перекинул гирю с одной ладони на другую.

– Так без движения ещё хуже, – заметил он. – Тебе-то как без акробатики? Не надоело за собачками жены бегать?

– Пап, у нас здоровенные собачищи! – обиделся Василий. – С ними тоже намаешься, что с твоей гирей. Вон, Рекс недавно не хотел работать. Пришлось заставлять, а он взял и проявил характер.

Василий показал руку, на которой был явственно видел не полностью заживший укус собачьих клыков.

– Аккуратней, смотри. Меня хотя бы мои железяки не кусают, – усмехнулся отец и пошёл в комнату, на ходу поднимая и опуская гирю.

Василий не стал долго откладывать с визитом в Союзгосцирк. Всё равно, приезжая в Москву каждый цирковой артист заходил в знакомое здание на Пушечной улице в центре столицы. Кому-то нужно было договориться о репетиционном периоде, кто-то просит пошить новые костюмы или изготовить реквизит, кто-то – попросить внеочередной отпуск, мало ли что. Директора и руководители цирковых программ просили или требовали новые аттракционы и номера. И всем было интересно встретить коллег, повидаться, посплетничать, узнать новости.

Вначале семидесятых Союзгосцирк представлял из себя самую мощную в мире цирковую организацию. Официально она называлась Всесоюзное объединение государственных цирков. В неё входили все цирковые предприятия и учреждения на территории СССР, а также все артисты, режиссёры, музыканты, художники, администраторы, руководители и работники, всего больше пятнадцати тысяч человек.

Между собой цирковые называли Союзгосцирком именно здание на Пушечной, где размещалось руководство. Ещё его называли – главк. У всех были свои главки, и у производственников, и у военных, и у учёных. Вот и у цирковых он был.

Здесь принимались решения о создании новых цирковых номеров или обновлении старых. Здесь выделялись деньги на все хозяйственные нужды цирков и на зарплаты всем сотрудникам. Здесь утверждались программы гастролей, в том числе и зарубежных.

В объединение входило больше шестидесяти цирков. Больше таких капитальных стационарных цирков не имела ни одна страна мира. Все специализированные цирковые здания в мире можно было по пальцам пересчитать. То есть, в Советском Союзе их построили в десять раз больше, чем во всём остальном мире дословно выполняя слова вождя мирового пролетариата «Из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк».

Помимо капитальных строений по стране с апреля по октябрь разъезжали шестнадцать передвижных цирков-шапито. Передвижки – так называли их артисты. А ещё было тринадцать зооцирков, так называемых зверинцев. А ещё шесть дирекций, которые организовывали выступления цирковых артистов на сцене, в распоряжении которых находилось около пятидесяти коллективов со своими программами. И даже государственный ансамбль «Балет на льду» находился «под крылом» «Союзгосцирка».

Василий быстро договорился с секретаршей генерального о краске, плитке и обоях, подарив ей шоколадку.

– Вась, я тебе сама могу подарить какую хочешь шоколадку, – засмеялась секретарша.

Она выдвинула ящик письменного стола. Там уже лежали пять или шесть шоколадок. Однако дарить Василию шоколадку секретарша не стала, а по-хозяйски добавила его плитку к своим трофеям.

– Спасибо, – поблагодарил Василий. – Буду выступать в Москве – приходите на выступление.

– Ну, да, конечно, – иронично скривила губы секретарша, – а то мне тут цирка мало.

Она помахала рукой и принялась что-то печатать на машинке. Василий направился в отдел формирования программ.

В главке было несколько отделов и два управления. Одно из двух называлось – управление формирования программ и эксплуатации цирков. В нём были три отдела: отдел формирования программ, отдел эксплуатации цирков, и отдел эксплуатации передвижных предприятий. Управление со своими тремя отделами находилось на первом этаже здания. Когда-то всеми делами управления занимался один отдел, а в отделе был один человек. Сейчас этот человек занимался только формированием программ, сбросив хозяйственные задачи на другие отделы, но и ему забот осталось не мало.

Человека звали Павел Леонтьевич Слухов. Он полжизни отдал своему делу. Этого нешумного человека знали исключительно все артисты, и старались с ним поддерживать хорошие отношения. Именно он в прямом смысле решал их судьбы – в какой цирк кого направить. Павел Леонтьевич был несравненным мастером составлением графика так называемого циркового конвейера. Он старался не обижать артистов, учитывал их интересы, и одновременно обеспечивать все цирки достойными программами. Он же занимался и обеспечением репетиционного периода, когда артисты готовили новые номера.

Павел Леонтьевич несколько раз был в гостях у Вольских, известных цирковых артистов, и знал Василия с детства. Поэтому, когда в дверь постучал и вошёл крепкий молодой человек с улыбкой на лице, он искренне обрадовался.

– А, Вась, заходи! Какими судьбами? Вы же вроде сейчас в Куйбышеве выступаете? Если я ничего не путаю, а я никогда ничего не путаю.

– Здравствуйте, Павел Леонтьевич. Вот приехал на пару дней к отцу. Надо с ремонтом помочь.

– Отлично, молодец. Страшим надо помогать. Папе передавай привет. Ну, что-то, наверное, ещё хочешь мне сказать, раз зашёл? Новый номер придумали? Нужно время на репетицию, или что?

– Хочу заниматься львами или другими крупными хищниками. У меня есть опыт дрессировки. Павел Леонтьевич, поддержите, дайте мне львов, – без всяких предисловий выпалил Василий.

– Какой опыт?! – усмехнулся Павел Леонтьевич. – Собаки есть у каждого во дворе. Если ты занимался собаками, это не значит, что сможешь дрессировать хищных животных. Иди в кинологи, на границу, в милицию, пожалуйста!

Василий не отступал:

– Дрессировка – это закрепление условных рефлексов, закрепление навыков животных. Я с этим давно работаю и у меня все-таки есть опыт…

Слухов отмахнулся:

– У тебя нет династии, нет родных в этом деле, которые бы тебя научили работать. Таких примеров, чтобы без династии и сразу в дрессировщики немного.

Василий не согласился:

– Как же? Прекрасная дрессировщица львов Ирина Бугримова. Никаких родственников. Спортсменка, пришла в цирк, и затем вот стала дрессировщицей. Я тоже…

– Что ты тоже? – перебил начальник отдела.

– Я спортсмен, акробат. Мне легче, все-таки из цирковой династии.

Павел Леонтьевич скептически скривился:

– Что акробат, что боксёр, льву всё равно кого сожрать, а я после отвечай.

Василий не сдавался и наседал: