Вкус вечной ночи

Лишь мысли одного человека не смогла прочитать тогда девушка, и это были мысли императорского гвардейца-кавалергарда, поручика князя Оболенского.

Он ходил между танцующими, пил шампанское и сухое вино из институтских запасов, любезничал с дебютантками и приглашал иных на танец, но для Насти было скрыто то, что находится у поручика в голове.

Закончив круг, Люцифер опустил девушку на веранду, развернул ее к себе лицом, и, внимательно глядя ей в глаза, уточнил:

– Ты уверена в своем решении?

– Да, демон. – ответила Настя.

– Хорошо. Но запомни, девочка. Мне никогда и никто просто так не отказывает. Я уверен, что мы еще встретимся!

И демон исчез. В воздухе остался едва уловимый запах серы, и мир словно ожил.

Пропало давящее чувство в молодой девичьей груди, и дебютантка не преминула этим воспользоваться, начав наконец-то глубоко и спокойно дышать.

Поправив прическу, Настя проверила, не помялось ли платье, гордо выпрямилась и изящными шагами заскользила обратно в бальный зал. Встреча с демоном никак не повлияла на ее желание стать фрейлиной при императорском дворе.

* * *

Танцевальная часть бала постепенно приближалась к концу. Большая часть гостей уже утомилась и пресытилась танцами и находилась в предвкушении предстоящего торжественного ужина.

Настя только что вернулась в зал, окинула взглядом освободившуюся танцевальную площадку, и именно тогда у нее случилось то, что на балах изящно называют «ангажемент».

Оркестр только-только начал играть вальс, когда, появившись, как из ниоткуда, перед Настей возник величавый и статный, просто светящийся благородством и доблестью столичный гость.

Изящно поклонившись, князь протянул ей руку, обтянутую замшевой перчаткой, и приятным голосом проговорил:

– Поручик кавалергардского полка лейб-гвардии Его Императорского Величества, князь Оболенский. Позвольте мне иметь удовольствие пригласить вас на вальс, мадемуазель.

И опять при взгляде в его глубокие гипнотические глаза дебютантка почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног.

«Ну надо же, удача сама идет мне навстречу!» – обрадовалась Настя и, сраженная направленным на нее неким хищным, чувственным взглядом, в лучших традициях изысканных манер подала кавалергарду свою левую руку.

– С удовольствием! – ответила девушка и, встав от князя с левой стороны, позволила сопроводить себя на середину танцевального зала.

Конечно, не совсем прилично было приглашать на танец девушку, не будучи представленным ей кем-то из знакомых, но поручик был на балу по указанию императора, а потому не было удивительного в том, что некоторые условности совершенно его не волновали.

В данном случае, соблюдая хоть какие-то правила приличия, офицер решил представиться сам. Не волновали условности и честолюбивую, идущую к своей цели обворожительную Настю.

Еще раз поклонившись девушке, князь положил свою ладонь под левую лопатку дебютантки, а та одновременно опустила свою левую руку чуть ниже правого плеча кавалергарда. Приготовившись начать движение, пара повернула головы влево, направив взгляды через левое плечо своего визави.

– Вы так прекрасны сегодня, что любоваться вами – одно удовольствие. Надеюсь, вы подарите мне счастье полюбоваться вами и по окончании танца! – произнес Оболенский и плавным движением, исполненным изящества, начал вальс.

Танцам Настю обучали с глубокого детства, и ей приходилось иметь дело с самыми разными в этом деле партнерами. Но сегодня у нее появилось ощущение, что она танцует с самим дьяволом.

В каждом движении его уверенного стройного тела скрывалась многообещающая страсть, и девушка, влекомая руками офицера, все чаще и чаще ловила себя на мысли, что вот-вот рискует потерять голову и сбиться с ритма. Как известно, после подобного позора и речи не могло бы быть об императорском дворе и блистательном во славе Петербурге.

Поистине, то был дьявольский вальс, который вызвал неприкрытое любопытство у присутствующих на балу гостей. Красивый молодой офицер в парадной форме с красной кирасой, невинная изящная дебютантка в белом платье и кружащая их по залу обезумевшая романтичная стихия.

Иные литераторы, наблюдая за откинувшейся в сильных руках Настей, сочли бы, что алая роза на ее груди очень сильно напоминает кровавое пятно, а сама дебютантка – беззащитную жертву в руках неторопливого хищника, но бал был настолько блистателен, что подвыпившие писаки старались гнать от себя настолько неуместные на празднике нехорошие мысли.

Настя с князем были единственной парой на площадке, и вальс сейчас выглядел каким-то мистическим, опасным и даже зловещим.

Ритм постепенно ускорялся, и девушка не на шутку встревожилась, когда почувствовала, что у нее ужасно закружилась голова. Воспользовавшись правом приглашенной дамы, она стрельнула глазами на лицо своего партнера и вдруг встретилась с направленным на нее каким-то хищным, жадным и изголодавшимся взглядом торжествующего зверя.

– Я вижу, вы устали, юная леди, и, очевидно, вам нехорошо. Позвольте проводить вас туда, куда вам будет угодно. К примеру, в институтский сад.

– Вы правы, князь, – ответила Настя, растворяясь в гипнотических глазах величавого кавалергарда. – Не изволите ли вы проявить благосклонность и сопроводить меня туда, мне правда нужен свежий воздух.

– Почту за честь, мадемуазель! – поклонился гвардеец и, подав Насте руку, направился к выходу на институтскую территорию.

То было грубое нарушение всех мыслимых благородных понятий, но Настю словно околдовали манеры, голос и глаза кавалергарда. Она шла как в тумане, и только Господу известно, каким чудесным образом ни один из гостей бала, преподавателей института или обслуживающей челяди не заметил, что она покинула здание в сопровождении присланного императором почетного столичного гостя.

Многими часами позже, когда дознаватели начали проводить расследование, все в голос твердили, что Оболенский проводил девушку до столика с фруктами, а сам после этого продолжил беседу с дебютантками и преподавателями, во исполнение воли императора стремясь определить самых лучших из выпускниц.

На самом же деле пара шла в это время по деревянным тротуарам по направлению к реке.

Посвятив обучению долгих шесть лет, в течение которых Настя ни разу не покидала стен института, девушка с уверенностью и даже в темноте ориентировалась на прилегающей к нему территории. Она очень любила некое место на берегу реки Цны, у аллеи высоких тополей, и именно к этому месту она сейчас целенаправленно направлялась.

Офицер шел молча, чему-то улыбался, стройный, как все кавалеристы, но отчего-то холодный и откровенно окидывающий взглядом привлекательное тело своей невинной спутницы.

Только сейчас и даже через перчатки Настя почувствовала, что у спутника невероятно ледяные руки, но то ли из-за усталости, то ли из-за слабых познаний в медицине она решила не придавать тому значения.

Вскоре пара вышла на берег реки. В темной воде неторопливого неширокого русла отражались мириады созвездий и прохладная, спокойная луна. Все утки давно уже устроились на ночлег, и только лягушачий хор исправно выдавал многоголосые трели из дремучих зарослей растущего вдоль берега невысокого камыша.

Совсем близко к воде росли раскидистые плакучие ивы, кончики ветвей которых касались сияющей в свете звезд и лунного мерцания зеркальной речной глади. В густых зеленых кронах копошились и кричали занятые своими важными делами невидимые глазу лесные птицы, и крики их отчего-то показались сейчас Насте невероятно печальными.

«Как по покойнику!» – подумалось вдруг девушке, и ее даже передернуло от охватившей внезапно непонятной, необъяснимой и сжимающей сердце тоскливой грусти.

– Простите, князь, мою бестактность, сама не знаю почему, но мне очень нужно было оказаться здесь. Мне уже лучше и не смею вас больше задерживать своею назойливостью.

– Ну что вы, леди! Очень хорошо, что вы привели меня сюда! – произнес князь и до неприличия и хруста в пальцах вдруг с силой сжал тонкую руку девушки.

Только сейчас она посмотрела в воду, где, в свете луны, словно бледное пятно отражалось ее платье, но вот белоснежного парадного мундира спутника там почему-то не было!

Сраженная ужасом, она присмотрелась внимательнее и поняла, что вода и вправду отражает только ее, стоящую с поднятой левой рукой, обтянутою лайковой перчаткой, как если бы рядом стоял поддерживающий ее мужчина-кавалер. Но кавалера в воде не было!

– О, как ты прекрасна! – произнес Оболенский, бесцеремонно разворачивая девушку к себе лицом. – Наконец-то мы одни, в том месте, где никто нам ничем не помешает!

– Что? Что вы хотите? – пролепетала перепуганная Настя, совершенно беспомощная в железных руках своего спутника.

– А ты как думаешь? – усмехнулся офицер, облизывая свои чувственные благородные губы.

– Хотите украсть у меня поцелуй? – спросила девушка, заранее решив для себя, что готова пойти на эту жертву, лишь бы князь довел ее невредимой до здания института.

– Нет, мадемуазель, – покачал головою гвардеец.

– Если вы хотите обесчестить меня, то знайте – мой отец, подполковник Жуковский, обязательно отомстит за меня на дуэли! А если вы сразите его, то вам придется стреляться со всеми офицерами Тамбовского гарнизона!