Моя правда! Серия «Русская доля»

– Ты бы взял с собой мальчишку на ярмарку, пущай привыкает.

– Держи лучше! – со злостью рванул за край мешка дед. – Без тебя знаю кого мне брать в помощники. Мал он еще! – добавил он после паузы, слегка смягчившись.

Однако бабка уже знала, что дед сдался и возьмет внука, хотя планировал взять с собой Ульяну.

Ваня ехал на ярмарку первый раз за двадцать с лишним верст в город на телеге. Это было по-настоящему здорово. Он боялся неловкого слова или неловкого движения, которые могли бы повлиять на решение деда. Находясь под впечатлением от предстоящего путешествия, Иван накануне отъезда спал плохо и проснулся не в очень бодром настроении.

Было прохладное сентябрьское утро, темно и сыро, около телеги, кряхтя, возился дед Михаил, укладывая солому и вещи. Затем он подмазал дегтем колеса, подвесил баклагу, запряг лошадь, попрощался с бабкой и наконец тронул вожжами:

– Но, милая-я! – и телега медленно и чинно двинулась вдоль деревни. Вскоре они миновали свою деревню, за ней соседнюю и выехали на «большак», о котором Ване раньше только доводилось слышать от старших. Сколько тут было глубоких, поросших травой следов от множества телег. Но только две колеи были наезжены, по одной из которых и ехала подвода с дедом Михаилом и Ваней. Казалось, что раньше по всем колеям сразу ехало много телег. Большак казался невероятно длинным и бесконечным. «Наверное, вот такой большак и ведет на самый край света, если по нему ехать и ехать, прямо, никуда не сворачивая», – думал про себя Ваня. Вскоре путники догнали впереди идущий обоз. Дед слез с телеги, взял вожжи и пошел рядом.

Большак постепенно вывел обоз на косогор. Слева была широкая долина с пологими склонами, покрытыми зеленой вытравленной травой с торчащими черными пнями. На противоположном склоне, кроме пней, стояли редкие, но пышные дубки, из-за которых за горизонтом показалось караваеобразное красное солнышко. Низ долины был покрыт сизой дымкой тумана.

– Смотри, Михайло, – обращаясь к деду, показывал на долину незнакомый Ивану другой, судя по возрасту, тоже, дед. – Дубок то почти нацело вырубили.

Дед Михаил ускорил шаг, поравнялся с впереди идущим дедом, поздоровался и пошел с ним рядом.

– Дайка своей махорочки… Ты что же, один? – спросил другой дед.

– С внуком, – вытаскивая кисет и отрывая курительной бумаги, указал на Ваню, Михаил Иванович.

– А какая хорошая роща была! – указал вправо чужой дед. – Я еще помню, однако давно это было, еще был жив мой покойный отец, царство ему небесное, мы с ним приезжали сюда за дубками.

– Много за это время вырубили, – отвечал Михаил Иванович. – Я еще помню, когда в этой местности скрось был лес.

За время путешествия они многое вспомнили из прошлой жизни, даже о тех временах, когда сами были детьми.

Солнце стало быстро подниматься, прогревая воздух и сгоняя росу. Обоз увеличивался, разрастался с каждой верстой. Появлялись тарантасы, обгонявшие обоз и даже кареты, запряженные парой. Все тянулись на ярмарку. Почувствовалось оживление в обозе, люди без особой необходимости подгоняли лошадей. Наконец стали появляться добротные дома и показался частокол. За частоколом открылась во всей своей ширине, огромная площадь, уставленная всяческими сарайчиками, будками и навесами. Всюду стояли повозки с мешками, корзинками, ящиками, дровами, сеном, овощами и иными продуктами питания. Везде стояли весы, лошади, коровы, овцы и недовольные поросята. Все вокруг кричало, мычало, блеяло и ржало. Это была атмосфера ярмарки, рынка, базара. В этой новой атмосфере маленький Ваня почувствовал себя как-то по-особенному, будто он попал именно на своё место. Ярмарка подпитывала его какой-то необъяснимой внутренней энергией. Он был в восторге, сам даже не понимая от чего. Сам процесс торговли между двумя взрослыми дядьками, выглядел для Ивана как-то несерьезно, хотя сделки совершались порой довольно денежные. Каждый из участников купли-продажи стремился провести другого и в результате продолжительных споров, как-то оба сходились в цене и тогда каждый про себя думал, что именно он и победил в сделке. Ваню это очень забавляло и в тоже время, как бы шутя, он приобщался к азам торговли, к азам коммерческой деятельности. Всё же, несмотря на всю внешнюю забавность происходящего, Ваня относился к торговому процессу на полном серьёзе с нескрываемым интересом. Иногда ему казалось, что торговля – это его истинное предназначение, что это именно то дело, его дело. Уж он бы обязательно выиграл бы в этом хитром соревновании – кто кого проведёт. Ему было так тут интересно и весело, что даже не хотелось возвращаться назад. Но всё когда-нибудь заканчивается, а самое интересное и весёлое почему-то заканчивается быстрее всего. Тем временем стало темнеть. Ваня с неохотой, через силу, помог деду собрать пожитки, медленно уложил на подводу оставшуюся тару и прикупленные родне подарки. После недолгих сборов, обоз, включающий и подводу деда Михаила с внуком, уже с большим темпом, чем ехал на ярмарку, тронулся в обратный путь.

9. Стачка

Виктор Иванович Животов находясь в составе действующей армии на Южном фронте вступил в партию социал-демократов. В начале 1916 года после ранения в правое плечо навылет он был переведён в Петроградский гарнизон в Павловский полк. От солдатского полкового комитета Виктор получил партийное задание на организацию и проведение митинга и возможной после него стачки рабочих на Путиловском заводе. Митинг было решено подготовить тайно в узком кругу Рабочего комитета. Учитывая повсеместное преследование социалистов по всей России требовалось соблюдать максимальную конспирацию. Всюду и даже в рабочей среде действовали тайные агенты охранного отделения. Их выявление на заводе тоже входило в задание Виктора. В один не слишком морозный солнечный февральский день группа Виктора прибыла через заднюю запасную железнодорожную ветку примыкающую к заводу со стороны свалки- кладбища старых железнодорожных вагонов и механизмов. На территории завода их встретил брат Виктора Александр и подсобными мастерскими провел прибывших в раздевалку электрического цеха. Там уже собрался рабочий актив, все поздоровались, познакомились и быстро вышли на внутреннюю площадь возле паровозомеханической мастерской. Старший от рабочего комитета завода – товарищ Фёдор по дороге раздавал команды рабочим-активистам:

– Беги, Коля, по всем цеховым комитетам! Всех сюда на митинг зови, – обратился Фёдор к худенькому молодому пацанчику в грязной телогрейке, поспешавшему за ним как хвостик, – давай сигнал на общий сбор! А мы, мужики, пока трибуну соорудим! – обратился он повернувшись ко всем лицом и подвел к, стоявшему возле стены мастерской, грузовому автомобилю Руссо-Балт.

– Кто может водить? Давай в центр выгоняй! Трибуна будет.

Один, интеллегентно одетый, мужчина, по всему виду или инженер или техник, полез в кабину грузовика, покопался там пару минут, после чего мотор три раза чихнул и весело затарахтел.

– Молодец, Степан Андреич! – крикнул перекрывая шум мотора, Фёдор. – Загоняй его в центр, мы сейчас подойдём.

Автомобиль не спеша двинулся в центр площади и достигнув центра, там встал. Он был с открытой длинной платформой и невысокими бортами. Из него и решили сделать трибуну. Трое рабочих, открыли борт с одной стороны и поднесли к машине несколько деревянных ящиков. Из них с открытого заднего борта, соорудили что-то наподобие лестницы. Фёдор первым забрался на «трибуну» и стал от туда громко, хорошо поставленным баритоном, распределять роли:

– Первым выступит товарищ Серый, – указал Фёдор раскрытой ладонью на высокого крепкого парня в рабочем бушлате, – о текущих трудностях, о зарплатах в первую очередь скажешь. Не забудь про 8-ми часовой рабочий день, штрафы и сверхурочные. Следующим, о состоянии на фронте – товарищ Виктор, ему виднее он недавно с передовой. Ну а дальше кто ещё пожелает из рабочих. Потом предложим и перевыберем Рабочий комитет завода. А я уже в финале под занавес подведу итоги, как говориться. Ну а в конце примем резолюцию собрания. Да, боевой группе – срочно заняться всеми мастерами, техниками, инженерами и стукачами. Никто не должен никуда уйти до окончания митинга. Будут сильно сопротивляться, применить рабочую силу, но не насмерть, лучше связать. Сразу от «трибуны» отделилась группа человек тридцать-сорок, которая разделилась на четыре равные части. Группы разошлись по периметру собравшихся. Рабочие со всех сторон уже довольно энергично подтягивались и окружали авто-трибуну со всех сторон. Через полчаса площадь была уже почти вся заполнена. Трое докладчиков и трое рабочих в качестве наблюдателей и телохранителей, поднялись на «трибуну». Начал товарищ Серый:

– Приветствую весь рабочий трудовой коллектив Путиловского завода! Пламенный революционный привет вам от Петербургского комитета Российской социал-демократической рабочей партии большевиков!

– Ура! Знаем таких! И вам наш трудовой привет! – загудела со всех сторон толпа.

– Меня зовут товарищ Серый, я уполномочен вам передать, что большевики Петрограда с вами, товарищи. Только мы, из всех разномастных партий, повылазивших сейчас ото всюду, как грибы после дождя, на жаркой почве надвигающейся революции, понимаем все ваши проблемы. Ваши проблемы – они и наши проблемы. Только мы – большевики относимся к вашим нуждам и чаяниям как к своим собственным, потому что мы сами из рабочих, из солдат, из крестьян. Товарищи, царизм отживает. Царь в сговоре с крупным капиталом наконец исчерпали все своё красноречие для обмана народа, иссякли все придуманные на скорую руку сказки о добром, справедливом и щедром царе-батюшке. Никто больше не верит правителям. Власть показала в январе 1905 года, показала и после, своё истинное лицо – это лицо народного врага. Царь и его правительство начали открытую войну со своим народом. С народом-тружеником, народом-созидателем, народом-производителем. Что же так взбесило эту власть тогда в январе 1905-го, что её бесит до сих пор, не смотря на сотни тысяч повешенных, посаженных в тюрьмы и сосланных в Сибирь наших товарищей. Может был перебор с требованиями? Что требовал народ и в чём искал поддержку у «справедливого» царя-батюшки? Повышения заработной платы, так как инфляция уже давно сточила прежние зарплаты. По сравнению с дирекцией и высшим инженерно-техническим персоналом средняя зарплата рабочих на сегодня уже не 1 к 100, а уже 1 к 1000! При этом рабочие часы в смену выросли с 9—10 до 13—15! Про оплату сверхурочных господа-заводчики вообще уже забыли. Забыли они и про обещания, что после начала войны и перехода завода на военную продукцию, зарплаты рабочим будут значительно увеличены. Зато не забыли собственники-капиталисты о штрафах за любой чих рабочего не в том месте и не в то время.