Лошадь как Искусство. Часть 2

На границе около 250 тыс. лет назад климат опять стал меняться. В Северной и Восточной Африке началось осушение, а в Европе опять похолодало. В Африке, по самым смелым предположениям, наконец-то появились первые прото-сапиенсы или пре-кроманьонцы. Поскольку в Европе стало холодно, и периоды оледенений увеличились, выживать большими группами стало не выгодно. Европейские потомки гейдельбергцев, как и волки, предпочитали жизнь и охоту небольшими семейными группами. Через 150 тыс. лет, вследствие череды жесточайших оледенений и отсутствия полноценной постоянной растительной пищи, эти люди адаптировались к холоду и превратились в исключительных охотников. Их приверженность мясоедству достигла максимума, и развилась благодаря индивидуальным особенностям – силе, ловкости, сообразительности, выносливости, способности сопротивляться суровым условиям. Даже каннибализм стал вполне привычным явлением то ли вследствие реального голода, то ли в силу безжалостности к чужакам при временном дефиците питания. Это был еще один поворотный этап приспособления. Население Европы и до этого никогда не было большим, а тут численность групп сильно уменьшилась. Европейских потомков гейдельбергцев принято называть неандертальцами.

Неандертальцам не повезло – изменения климата оказались, с одной стороны, настолько радикальными, а накопленные знания, с другой, еще настолько неустойчивыми, что приспособиться физически оказалось проще, чем умственно. Это доказывает насколько хрупки и неустойчивы могут быть приобретенные и сложные вещи вроде интеллекта, как легко сбросить их, скатившись «к истокам». Ранним неандертальцам пришлось выживать за счет обострения зрения, нюха, силы мышц, скорости реакции. Об этом известно по увеличению размеров отдельных частей их черепов. Как любой «выживальщик», они многое должны были знать и уметь, а многие, несмотря на самые суровые зимы, когда-либо существовавшие на планете, прекрасно обходились без огня, широко распространенного у их предков. При такой жизни высокий уровень тестостерона помогает концентрировать максимальные усилия в короткое время, не важно, будь то охота, сражение или борьба с тяжелыми весами, и агрессивно реагировать на чужаков, защищая свою скудную собственность. А он был у них настолько высок, что даже вызывал изменения в костях! Можно предположить, что скорость агрессивной реакции у них была, по человеческим меркам, запредельной. А вот лобные доли мозга развились не сильно, это значит, что инстинктивно-гормональное поведение, вероятно, у многих преобладало над обучением гораздо больше, чем у их предков гейдельбергцев. И действительно, антропологи находят гигантское количество костей и черепов с переломами от орудий, чуть ли не все неандертальцы имеют те или иные травмы. Черепа становятся более массивными и грубыми, в этот период расцветает каннибализм, а некогда большие собрания и встречи племен исчезают – люди ледникового периода жили маленькими семейными, сильно изолированными группами и почти не общались друг с другом. Да и как тут общаться, если еды не хватает, а твой сосед представляет тебя только в качестве ужина?! Голод довел некоторые группы до того, что они мигрировали на юг, где хоть и не было достаточно мяса, но зато можно было питаться ячкой, дарами моря, а также боле миролюбивыми соседями. Часть неандертальцев вернулась на Ближний Восток, где 40 тыс. лет назад вытеснила живших там кроманьонцев, а некоторым группам удалось даже добраться до Северной Африки.

Мышление неандертальцев упростилось – они стали прагматиками. Охотники прекрасно знали окружавшую их местность, широко использовали составные орудия, клей из растений, применяли травы для лечения болезней, добывали пиролюзит, сильно облегчавший добывание огня. При этом, в отличие от последующих кроманьонцев и своих прямых предков, они стали крайне консервативны – мало путешествовали, не обменивались предметами культуры и не заимствовали элементы у других, в том числе у соседних групп. Даже поздние неандертальцы, жившие рядом с кроманьонцами, очень мало перенимали разных новшеств, несмотря на то, что кроманьонцы как раз наоборот, пытались внедрить в свою культуру все новое и передовое.

Впрочем, это общая тенденция, а общество все же состоит из индивидуумов, и даже в неандертальских группах могут появляться гении. К сожалению, даже если они «заразят» своим энтузиазмом все племя, долго это не продлится. Примерно 176 тыс. лет назад у одной из групп неандертальцев появляются первые, четко подтвержденные индивидуальные украшения или может магические амулеты – ожерелье из когтей орла. Примерно к тому же времени, относятся странные кольца из сотен сталагмитов в пещере во Франции. Приблизительно 130 тыс. лет назад какие-то неандертальцы жили на Крите и перебрались в Марокко, то есть освоили какое-никакое мореходство! 120 тыс. лет назад появляются украшения из раковин, около 60 тыс. лет назад зарождение мустьерской культуры, украшения из камней и перьев. Но в целом, как мы уже знаем, с живописью, музыкой и фантазией у неандертальцев было туговато. Мы не встречаем у них большого количества предметов искусства – все силы уходили на выживание и если, по их мнению, человек «витал в облаках», это не способствовало его популярности. Таким образом, несмотря на высокую приспособленность, общий уровень мышления был низким, что упрощало систему, а значит, понижало ее возможности для развития сложного мозга. Отсюда следует вывод: художник не должен быть голодным, художник должен быть художником.

Наши руки не для скуки…

А в это время наши прямые предки скучно сидели в Африке и складывались в современный тип человека… Нет, не так. Про Африку нужно поговорить отдельно, потому что именно там наиболее явно проявилось то, что мы позднее назвали искусством.

Как мы уже знаем, из-за потепления около 360 тыс. лет назад в Восточной Африке началось очередное осушение климата. Влажные речные долины, в окружении зеленых холмов, сменились полупустынными сопками, что повлияло на миграции животных, а с ними и на жизнь, обитавших там, африканских гейдельбергцев. Крупная дичь (слоны, жирафы и др.) вымерла или ушла, а ее место заняла гораздо более шустрая – разнообразные антилопы, зебры и т. п. То есть ситуация, заставившая хабилисов превратиться в эректусов на территориях саванн, теперь повторилась, но уже на восточном побережье. Для адаптации к новым условиям 320—300 тыс. лет назад группы людей начали изобретать новые способы охоты. Находки ранних сапиенсов датируются 370—240 тыс. лет назад, то есть совпадают по времени с изменениями климата и, самое главное, резким увеличением числа контактов между группами, а также расширением границ охотничьих ареалов.

Активное использование огня среди африканских эректусов зафиксировано еще 1,5 млн. лет назад. Добывать они его тогда еще не умели. Зато их потомки 900 тысяч лет назад, с наступлением похолодания, стали использовать и его, как ни странно, даже более регулярно, чем их родственники в Европе. Почему так? Во-первых, в Африке гораздо чаще случаются засухи, и молнии поджигают саванну. То есть огонь появляется естественным способом. Его легче получить, его можно хранить и передавать, а если погас, то добыть не так сложно. Во-вторых, население гораздо плотнее. Это значит, что огонь можно украсть, выменять, поделиться. А самое главное, вероятность научиться добывать при плотном населении, которое в нем нуждается, гораздо выше. Мы уже говорили и о социальной функции, и об удлинении светлой части суток, и о существенных суточных перепадах температур в саванне. В Европе, где было постоянно холоднее, люди либо адаптировались, меняя внешний вид, либо носили шкуры животных. А если вы носите их всегда, то для тела большой разницы между днем и ночью нет. Но в Африке, где днем для шкур слишком жарко, а ночью все-таки хочется погреться, развести огонь проще, чем выделывать шкуры.

Время это именуется Ранним, Средним и Поздним каменным веком Африки. Считается, что люди современного анатомического облика (Homo sapiens sapiens) появились около 200 тыс. лет назад, то есть одновременно с неандертальцами. Если быть точным, то после снижения уровня агрессивности гейдельбергцы уже начали приобретать более грацильные, и даже можно сказать инфантильные черты, но теперь этот процесс ускорился. Почему? Во-первых, если сосед выглядит не опасно, то нет страха, а значит с ним приятнее иметь дело. А что в мире безопаснее ребенка? Во-вторых, с ребенком легче поделиться пищей, и, вполне вероятно, особи с более «инфантильными» чертами лица имели шанс скорее получить еду, а не по шее, что увеличило их выживаемость. И, в-третьих, если ты живешь в большой группе относительно миролюбивых особей, где нет гаремов, жесткой иерархии, и безопасность обеспечивается обществом, а не личным уровнем агрессии, то выгодно выглядеть миролюбиво. Мозг большой, значит лоб большой, с хорошими тормозными центрами, что уже напоминает ребенка. Мы заботимся друг о друге, разборки не нужны, поэтому мощные зубы и челюсти излишни, а всех агрессоров мы выселяем. Да и женщине гораздо приятнее находиться рядом с заботливым и не агрессивным мужчиной: он и о дитяте позаботиться, и в глаз не даст, если рассердится. И вообще, зачем драться, если можно поговорить?! Эти инфантильные черты все более закрепляются, передаваясь следующим поколениям. Однако изменения внешнего вида не совпадали с изменением образа жизни – люди по-прежнему использовали все те же ашельские каменные орудия.

С другой стороны, изменения хоть и медленно, но все-таки шли. В первую очередь, они касались не формы и разнообразия орудий, а тактики выживания. Слонов и гиппопотамов на всех не хватало, и пришлось больше уделять внимания дичи поменьше. Чтобы загонять быстрых антилоп, нужно более быстрое и легкое, но не менее эффективное оружие, чем дротик, а также довольно много охотников, поэтому приходилось объединяться с другими людьми. Благо, в отличие от Европы, население в Африке жило более плотно, а вероятность постоянных конфликтов научило сапиенсов быть более терпимыми к чужакам. Но помимо охоты, соседей надо чем-то привлечь. Что у нас есть такого, чего нет у них? Или может у них есть нечто, что нужно нам? Например, камни с очень острыми краями или что-то еще более легкое и острое, чем каменный наконечник. Или плотный полый стебель тростника вместо деревянного древка. Так рождается идея стрелы. Новые материалы подстегивают новые технологии, а идеи заставляют искать способы воплощения.

Поскольку контакты были более тесными, то и с непривычным племена встречались гораздо чаще, чем европейские родственники. С далеких мест другие народы приносили новые вещи, идеи, ресурсы, технологии. Ведь ландшафты Африки довольно разнообразны, но при этом, проницаемы. Часть людей жила в горах, часть на побережье, кто-то в лесах, саваннах, пустынях – и у всех были свои изобретения и что-то ценное, чем сапиенсы просто обожали обмениваться. Попробуй тут не восхитись или не прояви уважение, или покажи, что не понимаешь! Природная информационная среда постепенно заменялась антропогенной, виртуальной, средой идей. Обмен и конкуренция, даже с лично незнакомыми представителями других народов постоянное знакомство с новизной – все это толкало мозг к развитию, усложняло мышление и представления о мире. Обо всем этом надо было думать и стараться не отставать, ведь от успешности контактов зависела и сама охота. Например, одна группа знает, где лежит обсидиан или хороший кремень, а на территории другой есть антилопы или удобные природные ловушки для охоты. Объединение поможет. Или у наших соседей есть пигмент, который маскирует охотников. Ну и, может, отпугивает врагов, ведь когда ты в краске, то вроде как не совсем человек, а неизвестность всегда пугает, потому что нервная система в напряжении, не знает, чего ожидать. В любом случае сражение – это всегда потери, а совместная деятельность – больший успех. Чувствуете разницу? Это уже долгосрочное планирование. Планы строят даже крокодилы, приманивая цапель в сезон построения гнезд тем, что кладут палочки себе на нос. Но ни одно животное не планирует действия дальше одного-двух дней. Заснул и вроде как исчез из мира. Тоже самое с прошлым. Время – крайне важная вещь в том плане, что для достижения успехов в социальных действиях, особенно в редко встречаемых группах, от которых вам что-то нужно, вы вынуждены планировать, думать о них, думать о том, чего нет, но возможно произойдет в будущем, или анализировать прошлые ошибки и удачи. И при создании сложных орудий привычка планирования остается.

Животные тоже пользуются орудиями. Шимпанзе прекрасно умеют делать простые инструменты, а некоторые лошади доходят до использования подручных средств, вроде веревок, чтобы подтянуть к себе, например, тазик с кормом. Но для того, чтобы создать многокомпонентное орудие, надо подумать о том, что оно понадобится в будущем, и его сохранить. И кроме того, сходить в одно место за воском, сплести из растений веревку, выменять через несколько дней у соседей нужный камень… Это уже построение временной модели. Шаг умозрительный, стратегический, и крайне сложный.

Здесь нужно построить целый процесс, держа в голове несколько объектов и экстраполируя это все по времени. А соединить в голове то, что никто никогда раньше не делал?! Сообразить, как сделать из смолы клей, да так, чтобы наконечник при ударе не отвалился! А использование рычага! Кстати, каменный топор рубит хорошо только если топорище идет перпендикулярно волокнам, поэтому все лезвия каменных топоров повернуты на 90° относительно привычного нам положения. Мы пользуемся вещами, придуманными еще пару сотен лет назад, и даже не подозреваем, что когда-то они появились впервые, а создание многокомпонентных орудий вообще было невероятным прорывом, сравнимым с созданием колеса или полетом в космос! И эти вещи придумывали невероятные гении.

Еще одна важнейшая вещь, о которой мало кто думает, но при этом многие из нас делают каждый день – приготовление пищи. Не просто обработка на огне, а целенаправленное добавление дополнительных ингредиентов, специй. Это уже осознание и создание вкуса! Попробуйте прочувствовать эту мысль. Представьте, что для вас существует только привычный вкус жаренного мяса или ягод. Есть вещи, которые вы обычно не едите, какие-нибудь острые ядовитые растения или кору деревьев. А теперь надо придумать совершенно новый вкус, которого нет в природе! Добавление перца или корицы не просто усиливает уже имеющийся вкус, а создает нечто совершенно новое. И это не добавка ради питательности, а целенаправленное изменение вкуса ради ощущений. Элемент осознанности. И вот этим люди занимались уже пару сотен тысяч лет назад. Недаром говорят о вкусе жизни, послевкусии от чего-либо, даже не имеющего отношения к еде, еде не ради наполнения желудка, а ради ощущений. Так и работа с лошадью может быть направлена на создание вкуса отношений, правильной работы, красоты…

Впрочем, осознание красоты – это уже другой этап. Красота может быть вообще напрямую не привязана к биологическим потребностям. Конечно, существуют палеолитические Венеры или рисунки животных, но есть и стремление к симметрии в вещах или символы, вообще не связанные с биологией. Отличие человека от животных как раз в том, что он имеет внебиологические потребности и способен удерживать во внимании, растягивая по времени множество разных событий, создавая из них образы и формируя для себя новую, символьную реальность. Те же самые украшения могут и не нести магической функции, во всяком случае, первая магия – это скорее ощущение какой-то связи, чем осознаваемые теории. И необычные яркие красивые вещи уже как бы наделяют человека какими-то необычными свойствами. Мы же тоже любим наряжаться, идя в театр или на важную встречу. Первые известные нам украшения сапиенсов обнаружены в пещере Мислия в Израиле, и датируются возрастом около 185—190 тыс. лет назад!

Разница в мышлении также прекрасно видна в создании материальной культуры. Олдувайские орудия делаются на месте и тут же бросаются после использования. Прямой простой подход. Ашельское рубило может потребовать пары дней доведения его до совершенства. А поздний ашель – это уже изящный, продуманный и функциональный инструмент, из материала, который нужно выменять, запасти и спрятать до будущего использования. Такую вещь уже не выбросишь, она дорогая, редкая, и надолго заседает в голове. А живущие в голове идеи имеют свойство объединяться с другими идеями, формируя новый уровень сложности. Например, в кенийской формации Олоргесайли были найдены сложные орудия, обсидиановые рубила и пигментные красители (магнезия и охра), датируемые возрастом 320—305 тысяч лет.

Тенденция к развитию у прото-сапиенсов была налицо, но вполне вероятно, что 200 тыс. лет назад ускорение этого процесса подтолкнуло тоже событие, что затормозило неандертальцев – оледенение. Наша планета устроена так, что более 90% ее биомассы существует на суше, а теплые моря де-факто – биологическая пустыня. Жизнь там существует либо в прибрежной зоне, либо ближе к поверхности или на самом дне. Существование наземной жизни основано на растениях: они доминируют в наземной биомассе и дают пищу травоядным, а те – плотоядным. Но 200 тыс. лет назад вулканическая активность планеты резко снизилась, что почти прекратило выброс парниковых газов, земля стала хуже нагреваться, ледники начали расти, а лед прекрасно отражает солнечные лучи, поэтому дойдя до определенной широты, планета могла покрыться льдами целиком. И на этот раз уже навсегда. В Европе стало крайне неуютно, о чем мы говорили выше, а в Африке некоторое падение ресурсов, при высокой плотности населения и психике, нацеленной на создание новшеств и перенимание технологий, наоборот, спровоцировало всплеск творческой активности.

В период 130—200 тыс. лет назад, возникает невероятное разнообразие культур и орудий: длинные, листовидные, узкие и тонкие костяные гарпуны, микролитические составные орудия, зарождается пластинчатая техника. Обмен, при постоянно сменяемых контактах – важнейший и мощнейший фактор! Надо расположить к себе незнакомых людей, получить то, что нравится, дать что-то взамен, и если это не редкий ресурс, значит сделать из него что-то, что понравится другим, удивит. Самки любых животных падки на все необычное, ведь оно показывает возможную приспособленность и избыточный ресурс самцов. А у человека юные девы, легко очаровываются яркими и необычными вещами, будь то внешность или способности. Только представьте уровень сложности мышления, по сравнению с галечной культурой! К примеру, у горных племен есть ценный обсидиан, прекрасно подходящий для наконечников, у жителей озер прочный и легкий тростник, у лесников медовые соты с прочным воском. Я из всего этого делаю превосходные стрелы и обмениваю их на омаров у торговцев с морского побережья, омаров преподношу в дар вождю соседнего племени и получаю в жены его дочь. Профит! Ни украсть невесту, не отобрать, ни заставить, ни покорить, и даже не нацепить на себя «все лучшее сразу», а включить себя в цепь обстоятельств, создав выгодные условия для всех участников. Хотя, надеть «все лучшее» тоже же не помешает – именно к этому времени археологи относят первые бусы из скорлупы страуса с нанесенной на них краской.

Около 115—110 тыс. лет назад распространяются украшения сапиенсов на Аравийском полуострове, а 90—80 тыс. лет назад массово возникают украшения и изделия с простыми орнаментами – зигзагами, полосками, штрихами на костях, глине или скорлупе. Восхищение – инструмент полового отбора. При увеличивающихся контактах происходят не только обмены, но и браки, а значит, матери учат детей чему-то новому, принесенному от своего народа, и дети вырастают, зная уже больше, чем родители, формируя новое мышление. И чтобы избежать ссор (а может подчеркнуть особенности своей группы), формируется социальное поведение – этикет, ритуалы, новые социальные роли и т. д. И все это приводит к еще большему усложнению мозга. Если забежать далеко вперед, то именно этим занимался известный Людовик XIV – Король-Солнце, любитель искусств, сделавший Францию культурным эталоном всей Европы. Он ввел при дворе сложнейший этикет, заставивший аристократов думать в направлении, уводящим от ссор и интриг в сторону условного мира. Правда, через сто лет все закончилось для них весьма печально, так что «много хорошо – это тоже плохо», особенно когда «хорошая идея» начинает принимать крайние шизоидные формы.

В конце Раннего, к началу Среднего каменного века Африки, около 125 тыс. лет назад, обнаруживается не только широкое распространение обсидиана, но и расширение ассортимента питания – первый в мире «устричный бар». Вроде мелочь, ведь люди и раньше питались дарами моря, но в этот период они так расплодились, что начали уничтожать слишком много копытных. Это привело к недостатку продуктов, что видно по снижению численности крупных хищников в Восточной Африке и, в свою очередь, спровоцировало обмен продуктами между жителями саванн и побережья. И снова возросла роль собирательства. Последнее можно было бы рассматривать как деградацию, если бы оно было единственной формой хозяйствования, но при развитом обмене, это только усложнило систему. При эффективной деятельности, то есть наличии большего числа разнообразных продуктов, у нас уже больше времени и сил на разнообразные «развлечения», ресурсы можно тратить более широко, не задумываясь о последствиях каждого шага. В развитой экономике вы уже можете танцевать, петь, рассказывать байки, изучать звезды, влияние цвета на душевное состояние, психику…

Кстати о психике. Для развития какой-либо деятельности очень важно иметь вдохновение, смелость, ощущение, что нам все по плечу. Такое происходит только при повышении самооценки. Низкий социальный статус создает низкую самооценку. Пока мы слабые и неуверенные, пока мы думаем, что мало можем, мы боимся делать шаги, потому что сделанные шаги по большей части ошибочны, а их результаты несоизмеримо малы с риском провала или затратами. Это консервирует поведение и образ действий, заставляет миллион лет делать однообразные орудия. Страх неизвестности тормозит развитие, и организм пытается избавиться от этого напряжения разными способами: повторяя привычные действия (ритуалы, в более простом варианте ритм и танец). Но если вы вырываетесь из порочного круга уныния и прагматичности, можно начать искать различные объяснения и правила данного мира, попробовать выразить свои чувства через искусство, или исследовать все вокруг, стараясь добраться до сути явлений. Это инстинктивное исследовательское поведение, частично успокаивающее, а частично расширяющее возможности организма. По мере накопления знаний, мы становимся все смелее, делаем все большие открытия. А чем больше шагов мы делаем, тем больше расширяем возможности, и скоро ошибки нас уже не пугают, у нас за спиной ресурс, обеспечивающий нашу решимость, с этим ресурсом мы всегда найдем выход, чтобы с меньшей вероятностью скатиться во времена раннего палеолита.

Посмотрите, как изменились наши отношения с лошадьми всего за пару десятков лет! Тысячи лет человек использовал лошадей самым примитивным образом: ел, ездил, пахал, возил грузы. И способы воздействия (не взаимодействия!) были под стать его слабому пониманию природы – удары хлыстом и шпорами, болевой эффект от железа во рту. Единичные попытки что-то изменить, почти никак не влияли на остальное человечество. Все трюки и обучение лошади сводились к примитивной дрессуре. Но всего пару-тройку десятков лет назад было широко заявлено о возможности обучать лошадей без железа во рту и ударов хлыстом. Поначалу это воспринималось как магия, а сейчас мы имеем огромное количество мастеров, работающих на свободе, общающихся с лошадьми без каких-либо средств управления, делающих как потрясающие шоу, так и программы реабилитации людей, медитации, погружения. Нам говорили, что это опасно, что нельзя выводить лошадь без уздечки, что есть нормы и требования, что любая ошибка приведет к катастрофе… Но за пару десятков лет мы узнали о мире столько, сколько не могли узнать наши предки за тысячи лет! И продолжаем узнавать: про физиологию, поведение, психику, копыта, язык, биологию… Именно так работает эволюция – как единая огромная система. Именно так работает информация – накапливаясь, соединяясь и меняя мир в одно мгновение.

Когда ваш мир наполнен возможностями, вы не привязываетесь к догмам и канонам, тогда даже проблемы могут привести к выигрышу и неожиданным результатам.

Около 110 тыс. лет назад в Европе началась сухая и холодная климатическая стадия – Вюрмское оледенение. Нил в те времена, как постоянная река, не существовал, а джунгли почти исчезли с лица Африки. Но это была не единственная напасть. Похоже, около 100 тысяч лет назад среди африканских популяций сапиенсов разразилась нешуточная эпидемия, сильно сократившая их численность до критических 5—10 тысяч особей. Но именно про это время мы можем с уверенностью сказать как о четкой начальной точке появления человека современного типа, широко распространившегося по Африке в регионах, сходных по климату с Кенией. Правда, регионов таких оставалось не много, ибо Сахара расширилась, а Намиб и Калахари слились в единое целое, протянувшись от Индийского до Атлантического океана. Поэтому юг Африки был совсем непривлекательным местом. А вот Сахара, несмотря на свои размеры, была все же более дружелюбна. Вдоль западного или восточного побережья, климат менялся довольно постепенно, а северное побережье, в районе Средиземного моря, вообще находилось в зоне привлекательности для охотников. Здесь водились олени, кабаны, бараны, зайцы и попадались даже бурые медведи. В ледниковое время это был «резервуар» всех европейских видов. Поэтому, разумеется, перенаселения этот регион достиг очень быстро.

А раз так, то очень быстро появился и более совершенный способ изготовления кремневых орудий – пластинчатая техника, создаваемая путём откалывания пластин от подготовленной сердцевины, а вместе с ней сперва мустьерская, а потом и атерийская культура. Орудия последней отличаются высоким качеством изготовления, большим разнообразием и специализацией по сравнению с мустьерскими. Атерийская была первой археологической культурой, не имевшей аналогов в других местах; в то время как в Европе существовали средний и верхний палеолит, а также мезолит, в Африке проявилась собственная специфическая фаза палеолита, продолжавшаяся в районе Чадского озера вплоть до неолита. Подобная техника изготовления позволяла лучше контролировать размер и остроту конечного орудия и вела к созданию сложных инструментов, таких, как метательные камни и скребки, которые можно было насаживать на древко копья или рукоятку серпа. Да, серпы появились еще у собирателей, задолго до начала земледелия. И, разумеется, такая технология позволяла более эффективно охотиться, что ставило охотника в меньшую зависимость от сил природы. Правда, технологическое развитие древнего человека происходило крайне неравномерно – «рывками». Отдельные достижения материальной культуры проявлялись на короткое время локально, и утрачивались вновь. Вероятно, это связано с конфликтами, разрывом контактов или застыванием в стабильных условиях, когда улучшения не требовались, а новой информации не поступало. Впрочем, и сейчас мы можем наблюдать, как одни страны развиваются как в техническом, так и в социальном плане или в отношении лошадей, а другие остаются на уровне средневековья.

Около 100—80 тыс. лет назад, вероятно из-за перенаселенности, произошел первый зафиксированный выход из Африки относительно небольшой группы сапиенсов, переправившихся через Баб-эль-Мандебский пролив, который в то время напоминал в отдельных местах цепочку отмелей. Происходило ли нечто подобное раньше? Вполне вероятно. Как мы уже видели, первые стоянки кроманьонцев на Ближнем востоке появляются уже около 190 тыс. лет назад, и даже 1,8 млн. лет назад в районе Йемена условия были вполне приемлемыми. Однако тогда прото-сапиенсы дальше этого места, похоже, не продвинулись. Вполне вероятно, что их не пустили дальше уже жившие там неандертальцы, вряд ли радушно встречавшие новых конкурентов. Но теперь освоение морских ресурсов, строительство лодок и исчезновение страха перед морем, и оскудение ресурсов севера Африки дали возможность выйти на новые территории. Во всяком случае, генетически, именно эта популяция, оказавшись в Азии, стала предковой для всех неафриканцев. Правда, широко распространиться она тогда не успела.

74 тыс. лет назад на Суматре взорвался вулкан Тоба, покрыв все земли до Аравийского полуострова 6-9-метровым слоем пепла. Началась 6-летняя ядерная зима с падение годовых температур на 10—15 градусов, и тысячелетний ледниковый период. Всё древнее (орки, гномы, хоббиты, тролли и т.д.) и новое человечество практически вымерло. Правда, некоторые реликты в Индонезии и, возможно, где-то еще, пережили эти времена, как и неандертальцы Европы и денисовцы в горах Алтая, жившие далеко от эпицентра взрыва, но на ход человеческой истории они влияли уже только в виде сказок и мифов.

Поразительно: всю историю человечества рядом с нами жили альтернативные ветви хомо, но мы, разумеется, даже не обращали на них внимания. Впрочем, как и на другие племена одного с нами вида. Но всего около трех десятков тысяч лет назад вымерли последние неандертальцы, и сапиенсы остались в одиночестве. Сейчас мы настолько привыкли к нашему исключительному положению самых разумных существ на планете, что часто отказываем в разуме всем, кроме нас. А некоторые считают, что даже не ко всем представителям Homo можно применять термин Sapience, тем более sapience sapience. Тем не менее, существующая цивилизация и сам факт того, что вы читаете эту книгу, говорят нам о двух, несомненно, выигрышных тенденциях, выгодно отличавших нас от всех альтернативных человечеств.

В первую очередь мы научились быть сложными. Не физически подстраиваться под среду, а накапливать опыт и знания, разбираться в сути вещей. И вторая, не менее важная тенденция, позволившая нам реализовать первую: мы научились быть добрыми. Эмпатия, сочувствие, желание понять другого и побудить его к сотрудничеству открыли нам возможность договариваться, обмениваться информацией, а главное, увеличивать численность поселений, что дало качественное преимущество в выживании.

Но вернемся к последствиям извержения Тоба. Одновременно с сокращением популяций хомо, резко снизилась численность шимпанзе, орангутангов Борнео, макак-резусов в Центральной Индии, и даже тигров. На Северной и Восточной Африке взрыв вулкана тоже, вероятно, отразился, во всяком случае, мы наблюдаем местами сокращение численности популяции сапиенсов до десяти раз и падение уровня культуры. Жесткие условия выживания, знаете ли, не способствуют обмену идеями и творчеству. А вот зоны у экватора и центральная Африка вообще не пострадали.

Впрочем, и в восточной Африке падение культуры было не долгим, и 67 тыс. лет назад мы уже видим гораздо более утонченные формы орудий. Вполне вероятно, что выжившие и процветающие соседи заняли место погибших или произошел культурный дрейф, в результате чего поведение и методы охоты людей усовершенствовались, а численность населения даже увеличилась. Одновременно с этим появилось много предметов, говорящих об искусстве: кости с рисунками, обработанные раковины, кусочки страусиных яиц в виде украшений, уже знакомые нам бусины, охра. Все это говорит о нарастающей поведенческой сложности и появлении символизма. Мы помним, что высшие приматы вполне способны воспринимать множества и абстракции, но мы, с помощью речи, довели эту способность до немыслимых размеров, ведь речь состоит из символов, которыми мы конструируем реальность. Как позднее письменность, превратившись из изображений предметов в символы цифр и звуков, речь стала просто называть явления мира. Мы перешли на мышление символами и знаками, потеряли конкретику, но обрели способность манипулировать смыслами и ассоциациями. Это создало символьность, первичность идей, логику, математику, искусство… и вместе с тем, отдалило нас от животного мира. Наши сказки не правы: в стародавние времена животные не говорили как люди, это люди мыслили и действовали как животные!

Существует предположение, что именно взрыв Тоба ускорил расселение сапиенсов. Примерно 65 тыс. лет назад климат вновь стал более-менее приемлемым, численность населения в Африке резко пошла вверх, что привело к истощению ресурсов, и сапиенсы отважились на второй выход из исторической родины. В северной части континента реки мелели и ландшафт менялся, что заставляло уходить оттуда дичь и человека, а на Аравийском полуострове, обильно удобренном пеплом вулкана, начали расти травы, чем не преминули воспользоваться животные. Люди заново заселили Индийский субконтинент, тем более, что теперь вокруг почти не было конкурентов в виде альтернативных веток хомо. Около 60 тыс. лет назад первая волна переселенцев добежала аж до Австралии. Климат постепенно возвращался в норму и в более северных областях, и глобальное потепление 52 тыс. лет назад позволило сапиенсам двинуться на север в сторону Ливана и Турции, а через пару тысяч лет, через пролив Босфор, они добрались до Европы. Правда, вскоре начался Малый Ледниковый период, но земли южной части Европы все еще были полны дичи, а ледник стоял севернее.

Единство многообразия

Около 50 тыс. лет назад древняя каменная индустрия изменилась. Этому способствовала удаленность групп на большие расстояния, географическая изоляция и развитый мозг, наполнение которого информацией и идеями шло быстрее, чем обмен при более редких встречах. Вместо одной-двух археологических культур, сходных на всех континентах, возникло множество разных направлений и артефактов. Сначала в Африке, а затем и в других регионах кроме каменных появились изделия из кости и рога, а также значительно увеличилось количество произведений древнего искусства. Вполне вероятно, что первый лук был изобретен там же именно в это время, а не 12 тыс. лет назад, как считалось ранее. Во всяком случае, трудно объяснить миниатюрные наконечники, найденные в Южной Африке в большом количестве, пригодные только для стрел. Другое дело, что потом в разное время его «переизобретали» заново. Лук делать сложнее, он хорош при индивидуальной охоте на небольших животных, а при массовых облавах, которые были тогда характерны для хомо, дротики и боласы подходят гораздо лучше.

Приблизительно 45—40 тыс. лет назад началось массовое расселение сапиенсов на запад Европы, в Центральную Азию и Китай, а отдельные энтузиасты поселились аж на Таймыре. Есть свидетельства, что, вероятно, около 40 тыс. лет назад первые поселенцы культуры пре-Кловис (вероятно, изначально охотники на морского зверя и рыболовы, продвигавшиеся вдоль восточного побережья Азии) поселились даже в Америке, проплыв вдоль восточного побережья, и окончательно высадившись на континент где-то в районе южной Калифорнии. Во всяком случае, следы деятельности их потомков возрастом от 37 тыс. лет найдены в Техасе, на Юкатане и в пещерах Центральной Америки.

Возникает вопрос: почему? Что заставило людей покидать насиженные места? Скорее всего, те же причины, что породили в Эфиопии мы высокогорную культуру охотников на гигантских слепышей, а на Шри-Ланке жителей дождевых лесов, при том, что дождевые леса – это изначально непривычная область для человека. Ни одно животное не будет менять привычную среду без крайней необходимости. То время совпадает с резким похолоданием в Европе и осушением климата на севере Африки и Ближнем востоке. Высокая конкуренция за пищу вынудила многих людей искать новые ниши, осваивать новые места и способы охоты. Мы знаем, что в предыдущий теплый период, при обилии пищи, людей стало много, они могли жить большими группами. Побочные продукты работы их мозга и жизнедеятельности имеют множество следов – кроманьонцы оставили огромное количество сложных каменных орудий, образцов резьбы по кости, оленьему рогу и бивням слона или мамонта, пещерной живописи, фигур палеолитических Венер и изобрели первые флейты. В узких горных долинах или среди обрывистых берегов рек, где постоянно мигрировали стада животных, они начали строить более-менее постоянные поселения, с ямами для хранения продуктов.

Этот период называют революцией позднего палеолита. Была она в реальности или у нас пока недостаточно данных, чтобы отследить плавность этого процесса – вопрос в данном случае не существенный. Но многие достижения в это время появляются очень быстро. Это интересно, потому что похоже, как и в мозге, поначалу происходит процесс накопления, выражающийся в единичных всплесках. В раннем и среднем палеолите невозможно определить какие-либо направления или преемственность, возникает ощущение, что художники – это одиночные гении, которые просто не могут не создавать что-то новое, но не передают свое мастерство дальше. Они как отдельные вспышки, на мгновение освещающие темноту и пропадающие на тысячелетия. Но в позднем палеолите мы видим совершенно иную картину, словно потенциал накопился и вылился в целые культуры. Достижения, другими словами навыки, технологии, понимание сути позволили адаптировать почти любую среду для нужд человека, менять ее, а не свои физические параметры. А вот бедные неандертальцы продолжали пользоваться древней технологией изготовления орудий. Зажатые в рамках своей идеально приспособленной к ледниковому периоду физиологии, они не могли плодиться в таком количестве, как кроманьонцы, не умели хитрить, усилием воли тормозить эмоции, работать в команде, придумывать, изготавливать замысловатые инструменты, хотя прагматизма и умения выживать в условиях холода, им было не занимать. Впрочем, контакт с кроманьонцами, дал некоторый толчок и неандертальцам. Они не только переняли у своих новых соседей любовь ко множеству украшений, но и заключали браки, вероятно повлиявшие на культуру и генетику древнего населения Европы.

Правда, ненадолго. В Италии, недалеко от Везувия, находится холмистая область, которую называют Флегрейские поля. На самом деле это один из немногих супервулканов Земли, и около 40 тысяч лет назад он взорвался с такой силой, какой давно не видывала Европа. Окрестности современного Неаполя мгновенно превратились в ад, откуда во все стороны со скоростью до 300 км/ч разлетелись облака разогретых до 500 градусов Цельсия мельчайших, растертых в порошок горных пород! Они выжигали всё на своем пути. В радиусе ста километров от Флегрейских полей всё живое погибло. За последние 200 тысяч лет это было самое грандиозное извержение вулкана, наблюдавшееся в Европе. В Румынии, в нижнем течении Дуная слой вулканических отложений достигал в высоту одного метра, а полоса ядовитых вулканических осадков протянулась до самого Урала. Даже в Воронежской области, по словам археологов, пепел можно было черпать ведрами. Вслед за тяжелыми ядовитыми облаками пепла начались кислотные дожди. Почва была перекислена, вода в реках и ручьях загрязнена и отравлена. Животные гибли пачками, трава не росла. Вслед за извержением наступило резкое похолодание – «вулканическая зима». Долгая зима в Ледниковый период! Условия жизни в Европе стали почти невыносимыми.

Это извержение опустошило половину Европы и вызвало заметное падение средней температуры во всем мире. Не удивительно, что немногочисленные (скорее всего их было не более 7 тысяч человек) неандертальцы, и так кое-как жившие в суровых условиях приледниковья, и не стремившиеся перемешиваться с кроманьонцами, начали стремительно исчезать. Извержение разогнало и истребило часть племен сапиенсов, кочевавших тогда по Европе. Стоянки кроманьнцев в Южной Италии были покинуты на сотни, а то и тысячи лет. Впрочем, кроманьонцы быстро оправились, благо Африка поставляла их в неисчислимых количествах, а самое главное, они умели объединяться, придумывать новое и выживать. Сперва, как всегда, были заселены Ближний Восток и Испания, а потом пошло-поехало.

Данные археологов подтверждают, что искусство действительно появилось в Европе синхронно с первыми кроманьонцами, до них подобных элементов не было. То есть, куда бы не пришли, они приносили с собой информационную среду и новый способ мышления.

Самый древний фигуративный рисунок сапиенсов имеет возраст 44 тыс. лет. Он сделан на Сулавеси, в Индонезии, имеет сюжет, множество фигур животных и людей в масках. По всем параметрам он опережает подобные мировые изображения минимум на 20 тысяч лет! В других же местах самые древние датировки палеолитического искусства в пещере Нерха, Испания, относятся ко времени 43,5—42,3 тыс. лет назад. Самый древний отпечаток руки на стене пещеры в Эль Кастилло имеет минимальный возраст 40,8 тысяч лет назад, а позже к нему были пририсованы красный диск и другие отпечатки рук 37,3 и 24,2 тыс. лет назад, соответственно. Древнейший известный нам рисунок фигуры дикого быка на острове Борнео был создан около 40 тыс. лет назад. Тем же временем датируется фигурка человека с головой льва из пещеры Штадель в Германии. Ранние наскальные изображения в Узбекистане имеют возраст 38 тыс. лет. В Тито Бастилло антропоморфная фигура на сталактите была нарисована 37,7—35,5 тыс. лет назад. Возраст наскального искусства во французской пещере Шове – 35,3—38,8 тысяч лет, а росписей Альтамиры – едва ли не самого известного «Эрмитажа» палеолита – составляет 35,6 тыс. лет и приходится на времена культуры ориньяка. Примерно в то же время неизвестный гений вырезал из бивня мамонта голову и изогнутую шею палеолитического жеребца, вложив туда бурю эмоций, которые вызывало у него это животное. Мастерство и абстрактность мышления продолжали расти, и 25 тыс. лет назад в Пэйр-нон-пэйр, Франция, какой-то умелец очень качественно вырезал из бивня мамонта подвеску в виде морской ракушки каури. Это ж надо было додуматься! Таким образом, только сапиенсы развили весь комплекс искусства и распространили его впоследствии среди множества групп: украшения, живопись на скалах, фигурки, шаманские обряды, песни, мифы…

Последние крайне интересны, ведь эта особенность развилась и широко распространилась совсем недавно. Существует версия, что способность красиво говорить, создавая иллюзии в мозгу собеседницы (!) начала сильно гипертрофироваться, играя роль в половом отборе, как раз в те времена. Иллюзия всегда красивее, чем реальность, потому что чище, ярче, акцентированнее, а главное экономичнее. Гораздо проще, при наличии способностей, пообещать «звезду с неба», чем, обливаясь потом, ежедневно таскать домой куски мамонта. А любая избыточность всегда вызывает эмоциональный отклик и оказывается под пристальным вниманием женских особей, не важно, реальная она или созданная воображением. Красиво выраженные мысли – это такая же избыточность, как хвост у павлина, рога у оленя, домик птицы-шалашника с кучей украшений, песня соловья и т. п. Это привлекает самок, а значит, является предметом полового отбора. Другими словами, в глазах женщины кто выразительнее, тот успешнее, а значит, является обладателем куда большего генетического ресурса, чем все остальные. Необычные способности указывают на вероятную выживаемость в непредсказуемых условиях. Красиво рассказать о своем подвиге или планах, или еще о чем, значит погрузить слушателя в некий яркий и увлекательный мир, управлять этим миром. А создавать его можно любыми средствами: цветом, звуком, словами, движением и т. д.

20 тыс. лет назад настала самая холодная часть в истории человечества – пик последнего оледенения. И при этом люди никогда прежде не продвигались так далеко на север! Неандертальцы, не выдержав конкуренции с более плодовитыми и многочисленными кроманьонцами, вымерли, а расплодившиеся соседи вновь отправились за мигрирующими стадами на поиски лучшей жизни. Часть племен добралась до Северного Ледовитого океана в районе Восточной Сибири, где льдов было меньше, и они периодически таяли, открывая обширные пространства мамонтовой тундры, и Берингии – сухопутного участка между Азией и Америкой.

Что же занесло людей туда в места короткого лета и холодных полярных ночей? Конечно же, знания того, как справиться с трудностями (мемы), а главное – еда. Ледниковый период только кажется таким ужасным, голодным и унылым. Дело в том, что лед отражает солнечные лучи, а значит летом над ним всегда зона повышенного давления, то есть лето хоть и короткое, но солнечное и жаркое. Много солнца и воды с тающего ледника, значит, у его подножия растет огромное количество высокой травы, стремящейся накопить за короткий период максимум питательных веществ и высеять семена. По данным палеонтологов, трава в Ледниковый период достигала высоты двух метров. А зима наступала быстро, поэтому вся эта питательная масса мгновенно засыхала, превращаясь в превосходное сено, которое не успевало завянуть и полечь на землю. Зимой начинались ветра, сдувавшие снег, так что, несмотря на холод, травы было много. А много травы, значит много крупных травоядных: от мамонтов и шерстистых носорогов до тундровых лошадей и северных оленей, составлявших основной рацион человека Ледникового периода. В короткие летние промежутки часть ледника вновь таяла, открывая проход к океану, где, в насыщенных кислородом водах, обитали крупные морские животные и рыба. Так и попали на север предки сибирских северных народов и американских индейцев.

Люди предпочитали выбирать места, близкие к тропам сезонной миграции животных, передвигавшихся зимой к югу, где теплее и больше еды, а летом уходя на север, подальше от хищников и надоедливого гнуса. Именно на это время как раз и приходится расцвет палеолитического искусства. Оно и понятно: постоянное жилище есть, мясо в изобилии ходит мимо, особенно если его насушить впрок, одежду хорошую можно сшить, огонь в очаге горит, народ плодится, стоянки растут, а в теплые времена можно встретиться с соседями из других деревень. Но зимой скучно, времени много, и пока ждешь потепления, «блуждающий разум» покоя уже не дает. Эта энергия требует выхода: «наши руки не для скуки»!

И вот появляется замысловатая одежда с украшениями из меха песцов и раковин, великолепная резьба по кости, настенная живопись, музыкальные инструменты, ритуалы, сказительство… все это будит фантазию, а разбуженная фантазия, подкрепленная вниманием окружающих, опять зовет к новым свершениям.

По окончании Ледникового периода начался упадок. Странное дело, ведь, казалось бы, стало лучше, теплее, должен быть расцвет! Увы, когда становится тепло, ледник тает, и все равнины на севере заливает водой. Они превращаются в тундру, где крупным животным не прокормиться. Остаются одни измельчавшие северные олени. Южнее тундры вырастает, заросшая лесами, тайга, с тучами насекомых, где мало кто хочет жить. Вся вода остается в слое вечной мерзлоты, и южнее тайги образуются обширные сухие степи с вечно гуляющими по ним ветрами. Там тоже не прокормиться мамонтам и шерстистым носорогам. Зато неплохо чувствуют себя подвижные табуны лошадей. Но человек способен жить лишь на окраинах этих степей, поэтому до одомашнивания лошади было далеко. Да и сама идея одомашнивания в принципе не могла прийти в голову охотникам, чья модель поведения (опять мем) нацелена на поиск добычи, а не на удержание и, тем более, заботу. Как-то это цинично выглядит: не сражаться, а растить и заботиться о том, кого хочешь убить. Мегафауна вымирает, сытая комфортная жизнь заканчивается. Теперь охотники вынуждены, как неандертальцы, жить небольшими группами, охотясь на редкого и мелкого зверя. Какое уж тут искусство?! Численность племен сокращается, контактов между ними становится меньше, мышление проще, «без излишеств», поведение людей стремится к сохранению наследия предков, традиционности, а не к поиску нового, интеллектуальные изыски в бедной среде преимущества не приносят – все и так знают, как жить, существуя по принципу «где родился, там и пригодился». А главное – пропадает то ощущение величия, смелость и жажда открытий, которая и породила цивилизацию.

Что нам стоит дом построить!

Хотя, обычно историю цивилизации творят не охотники! Они смелы, авантюрны, но численность и разобщенность охотничьих групп в какой-то момент ставит непреодолимый барьер к увеличению и распространению знаний. Для этого их слишком мало, и менять что-либо в своей жизни они не торопятся. Зачем? Еда есть, чтобы ее добыть, нужны не такие уж большие усилия, а обрастать предметами быта нет возможности – все с собой на следующую стоянку не перевезти. Немногочисленные предки индейцев перебрались в Америку, в историческом плане, довольно поздно, и долгое время наслаждались огромным количеством нетронутой дичи. А поскольку ее было много, то традиции охоты продолжались гораздо дольше, чем в Евразии, и американские цивилизации развились гораздо позже.

Ситуация в Европе долгое время была похожей: много крупного зверя в лесах, приемлемый климат, мало конкурентов… Древнее население Европы, промышлявшее охотой и собирательством, почти без изменений дожило по прибытия первых переселенцев с Ближнего Востока.