Дедушка на золотой цепочке

– Статьи насчёт запрета утилизации пепла после кремации нет. Это вопрос этический, религиозный, короче говоря, мировоззренческий. Выпьешь чего-нибудь?

– Виски со льдом. Вчера я им прилично напилась, и мне понравилось. Я не закусывала.

– Катюшенька, не делай так! У тебя голос, фигура, репутация.

– Я растяну полстакана на целый вечер. Кстати, обожаю виски.

– Я закажу любимый коньяк. Позволь мне позвонить моему партнёру Соломону Ицхаковичу Циперовичу, он большой спец по похоронам, завещаниям, всяким там нарушениям при погребении и подобному, то есть охватывающему все ситуации ухода в мир иной. Солик, добрый вечер! Представь себе ситуацию: из пепла после кремации сделали алмаз. Что, лично знаком с этим? Тётю Рахиль превратили в жёлтые брильянтики? Что-что? Нет, на твоём пальце и на руке Розы Евсеевны я их пока не видел. Нет, Солик, я не ханжа. Разумеется, если можно, то почему не использовать то, что осталось от тёти Рахили. А скажи мне, несогласный с таким решением родственник усопшего может обратиться с иском в суд и выколотить некую сумму? Только в частном порядке? Понимаю, законодательного запрета нет. Что-что? Религиозные круги? Ну возмутятся они, и что же? Что дальше, я спрашиваю. Ага, правильно организовать возмущение и направить в нужное русло! Крушение деловой репутации, обвинение в сатанизме. При чём тут сатанизм? Ага, умело присочинить! Отлично! Понял! Розочке Евсеевне привет. Очень тебе благодарен. Пока. Итак, Катенька, ты всё поняла? Незачем писать в суд, иди другим путём. А от родственников предварительно выбей приличную сумму или недвижимость. Потом их начнут бить и поджигать.

– Гришуня, я не дебильная. К попам надо апеллировать, так? Ну, до поджогов доводить не хотелось бы, я уважаю частную собственность. Но морду надраить моему брату неплохо бы, только без серьёзных увечий. Как ты думаешь, стоит ли обратиться к прессе? Наши свободолюбивые СМИ вцепятся в эту тему, как бездомный Тузик в выброшенную куриную грудку. Такая вонь начнётся!

– Зачем тебе лишний шум? Ты получи от родни по максимуму и лучше на этом остановись. Родственные связи крушить не стоит. А если они пошлют тебя или упрутся, то есть предложат слишком мало, тогда к попам и в прессу. Можно параллельно. Как тебе мясо?

– Спасибо за прекрасный выбор ресторана и за разъяснение.

– Позволь поцелуй в щёчку! Я заслужил.

– Губы свои толстые сначала аккуратно вытри и проверь нос. Нет, ты внутри носа слегка пошуруй, а то знаю я тебя. Так, теперь целуй.

– А меня в ответ?

– Перебьёшься!»

Кларисса была на седьмом небе от счастья: «Скопирую запись на флэшку, нет, лучше две копии и одну сразу в сейфовую ячейку. Там уже немало взрывной информации, за которую убьют. Затем постараюсь в случае чего передать копию ей или ему. А теперь побалую себя рюмкой водки!». Потом она подождала ухода парочки из отдельного кабинета и быстро забрала видеокамеру. Операция проведена успешно. Дома Кларисса показала фото в смартфоне Гоше Круглову, её новому сожителю и охраннику ресторана:

– Гоша, узнаёшь?

Обладавший феноменальной памятью на лица и не умевший написать грамотно простейший текст Гоша уверенно опознал:

– Оперная звезда Екатерина Третьякова и адвокат Григорий Аракелян. А у них чё?

– Ничё, Гошенька, иди умойся, зубки почисть и потом ложись со мной.

– Я водочки чуть-чуть выпил, ты, кажется, не любишь?

– Я тоже водочки чуть-чуть выпила, претензий не будет.

Екатерина решила поговорить с братом и выбить из него штрафной платёж по максимуму. Аракелян подумал, что родственники наверняка попытаются обмануть Екатерину, и тогда она, возможно, обратится к нему, «потому что Солик сам за кого попало не берётся».

12. «Тебе же будет хуже»!

Выспавшись и приведя себя в порядок, на что у неё ушло почти три часа, Екатерина позвонила брату:

– Женечка, привет! Да, уже встала. Нет разница во времени ещё ощущается. В Европе всё как-то проще, все страны рядом. Я хотела бы встретиться по поводу алмазов. Да, я не могу примириться с мыслью, что меня обманули. Нет, Женька, обман может быть не только материальным. Но ущерб от обмана можно сгладить, сам понимаешь как. Вот об этом я хочу поговорить. Что? Можно и там, только на втором этаже, там есть одно местечко, откуда мы с тобой однажды пьяного Кирюшу забирали. Когда? Да хоть через час.

Оба явились на место встречи почти одновременно. Через десять минут разговора на повышенных тонах Евгений стал в глазах сестры «мудаком и беспринципным циником», а она соответственно «расчётливой сучкой». Оба даже покурили, что было редкостью не только для оперной певицы, но и для Евгения. Потом он подошёл к сестре, чмокнул её в щёку и сказал с наигранным спокойствием:

– Начнём всё сначала. Ты изложи свою точку зрения спокойно и без эмоций, обязуюсь не перебивать.

В душе он решил: «Дам ей миллион долларов, не больше».

Екатерина, сердясь на себя за то, что закурила и ещё сигарету у брата выпросила, говорила подчёркнуто скучным тоном примерно двадцать минут, припомнив события четвертьвековой давности, когда она отогнала от брата ужасно напугавшего его собаку, а он вспомнил, как застукал её в разгар интима с жившим недалеко студентом консерватории, ставшим потом довольно известным скрипачом.

– Видишь, Женечка, у нас было тесное взаимопонимание, была и взаимопомощь, что даёт надежду на достойный выход из этой ситуации. Три миллиона долларов – и я умолкаю.

– «Ишь сколько запросила! Фиг тебе!». Катеринушка, а не слишком ли разыгрался твой аппетит? Что, твой голосок всем уже осточертел?

– Нет, не слишком. Я же не пять миллионов прошу. «Надо было начать с пяти, тогда бы получила три. Дура я, нет у меня коммерческой хватки.»

– Два с половиной.

–Три!

– Два с половиной! Последняя цена.

– А моя последняя цена три.

– Извини, но это был твой первоначальный запрос, ты не движешься в нужном направлении и зря упорствуешь, а я иду на большую уступку.

– Память дорогого дедушки стоит гораздо дороже. Я дедулечку так любила! Тебе не понять. Ты даже похороны тёти Лены прогулял.

– При чём тут тётя Лена? Она была дурой и растратила на любовников всё, что смогла.

– Но она нас воспитывала, а когда ты при мне в её присутствии обо…, накакал на пол, она сама убирала. Родителям она не рассказала, а то бы тебя выпороли.

– А ты тогда злобно хохотала, будто с тобой такого не бывало! У нас до сих пор на том диване еле заметное пятно. Кое-кто на диване кое-что оставил! Не я! И тебя за то пятно так выпороли, что ты потом целый день жрала стоя!

– Женька, тогда я объявляю войну!

– Ишь, напугала, пищалка противная! Объявляй всеобщую мобилизацию!

Екатерина вскочила и пошла к выходу. Ей не было известно, что Кларисса ещё рано утром договорилась о прослушке её телефона и сейчас сидела недалеко от обоих с направленным микрофоном. У Клариссы во многих местах были свои люди.

Евгений оставил на столе пятитысячную купюру и быстро ушёл. «Что Катька предпримет? К старому хахалю из ВГТРК помчится? Или прямо к Малахову, который пригласит нас обоих и ещё кучу народа на очередное телешоу? Это наихудший вариант. Или к какому-либо писаке из издания типа, как её там? Щас посмотрю». Он подошёл к продавщице прессы. «Да, то самое! «Из осведомлённых кругов». Название-то какое. И раскапывать эту пепельную кучу станет эта крашеная падла Кларисса, нутром чую». Евгений обернулся и пошёл к машине, но рядом с его «Ауди» стояла та самая Кларисса, цветную фотографию которой он секундами ранее видел на первой полосе газетёнки. Оба оцепенели от внезапности, поскольку каждый думал именно о том, перед кем оказался! Бывает же такое!

– Здравствуйте, мы оба, как я чувствую, узнали друг друга, – сказала Кларисса и смачно засопела. – Возьмите флэшку и дома посмотрите. К трём миллионам присовокупите ещё пятьсот тысяч зелени лично для меня, и тогда обеспечите всем вам тишь и благодать. Вот моя визитка, но в случае чего я сама вас найду. Удачного дня!

Сексуально виляя бёдрами, чему научилась в студенческие годы, когда не брезговала подработкой по вечерам, Кларисса удалилась. Евгений сунул флэшку в карман куртки. На работе посмотрел содержимое. «Надо приучить себя вертеть головой по сторонам, а то недотёпы-родители постоянно твердили: «Женечка, сиди спокойно и смотри прямо перед собой. До ковыряющей в носу тёти тебе нет дела, как и до того пьяного дяди, не смотри на них.» Вот и отучили, твари бестолковые! Хотя нет, они жили в эпоху «развитого социализма». Я же должен перестроиться и вертеть головой, но это уже тяжело после сорока».

Кларисса вспомнила, что ещё не завтракала и помчалась обратно, в торгово-развлекательный центр, где сразу ринулась в туалет, потому что надо было срочно привести нос в более-менее приличный вид. «Не стоило танцевать босиком на открытой веранде дачи, где три дня назад Стелла отмечала очередное …надцатилетие. А теперь течёт до неприличия! Даже прилично напившийся Гошка вчера заметил.» Она зашла в «Чайхону № 1» и плотно пообедала. И тут зазвонил её смартфон.

– Кларисса, это Евгений. Я готов скинуть вам на карту полмиллиона долларов.

– Отлично, Евгений Сергеевич. Я диктую номер карты. «Наверняка он решил откупиться только от меня. А что отчебучит колоратурное сопрано? Скорее всего, к Малахову побежит или к Выхухолеву во ВГТРК. Нет, именно к Малахову.»

Екатерина созвонилась с ВГТРК и договорилась о встрече. Потом позвонила брату:

– Денежки перешлёшь? Или как?