По дороге во сне

Очевидным следующим шагом в исследованиях, были тесты над людьми. Кейдан воспринимал прочитанное как вполне логичный шаг со стороны издательства, он видел в этом правильность решения, принятого молодым редакторам. Но в глубине души, маленький неизвестный сгусток, жаждущий признания, распространил по всему телу ощущения вырванной возможности, оставивший после себя глубокую яму, заполняющуюся страхом провала.

Он думал о том, что его исследования могут закончится на череде несчастных случаев, повлекших за собой человеческие смерти. Общественным вершителям правосудия будет плевать, что это был осознанный выбор людей. Разнесутся слухи о насильственно принуждённых подопытных, участвующих в темных исследованиях. И тогда, обезумившая толпа поборников, жаждущая ответов за произошедшее, найдет поддержку в лице местных жителей города Монорми, рассказывающих о опытах Кейдана самые отвратительные и неправдивые истории. Вся эта масса человеческого гнева обрушится на личность ученного, заканчивая его существования в мире науки и процветания.

Этот вариант, по мнения Кейдана, воплощался только тогда, когда он лично придет за подопытными. Он попросит помощи, и эту просьбу, определенные личности вывернут наизнанку, создавая из всей ситуации почву для своего праведного гнева.

Дабы избежать подобного исхода, Кейдан искусственно оттягивал время, увиливая от тестов с людьми. В его планах было принять помощь добровольцев, вызвавшихся стать испытуемыми после прочтения опубликованной статьи. Люди сами должны были прийти к нему, позволяя избежать ситуации, в которой Кейдан, выступил бы злобным ученным, насильственно заставляющим ложиться под каток своего обезумившего стремления.

Кейдан представлял свое будущие в ином свете, но присланное письмо четко определило направления его действий. У него больше не было выбора, ему достался вариант личной просьбы, способной загубить весь проделанный путь.

Сигарета таяла за сигаретой. Мысли, как рой брошенных созданий, толпились вокруг запечатанного прохода, пытаясь найти любую лазейку, позволяющую проникнуть к сокровенному ответу. Он почти досягаем, почти на расстояние вытянутой руки, но перед жаждущим Кейданом неподдающаяся дверь, блокирующая любые проявленные потуги. Ее не сдвинуть, можно лишь обойти, но обходная тропа несет на себе слишком много риска. Он может не дойти по ней до победного конца, поэтому Кейдан безрезультатно бьётся о монолитные створки в попытках отыскать нужный маршрут.

Вдыхая плотный дым, исходящий от табака, Кейдан долгие часы пытался отыскать хотя бы маленькую лазейку, маленький намек, способный указать правильный путь, залитый теплым светом нужного решения.

Часы таяли, унося драгоценное время, но способ вскрыть этот непроницаемый проход оставался в небытие, в темноте незаметных решений. Было абсолютно не понятно, как пробиться к ответу, но Кейдан как закоренелый идиот шел на пролом, и в одно мгновения, как это бывает с главными героями заурядный книг, его осенил очевидный ответ.

Сознание, в момент получения ответа, находилось в сладком сне, где развернулась сцена с участием хозяина тела. В нем Кейдан разговаривал сам с собой. Его юная фигура, образца восемнадцатилетия, сидела в кресле кабинета. На ногах у него мурлыкая устроился Арчибальд, принимающий ласки, исходящие от скользящей руки юного хозяина. Молодой Кейдан, смотрел на свою постаревшую копию глазами полными презрения, взглядом испепеляя дрожащие нутро сидевшей перед ним фигуры. Он молча изучал свое будущие, источая пламя красноречивого отвращения.

Бесконечно долго тянулась молчаливая сцена, но в одно мгновения тишина исчезла под гнетом дрожащего голоса:

– За что ты ненавидишь меня? Чем я заслужил твое призрения?

– Неужто я превратился в это?! – произнес молодой Кейдан. – Нерешительное создание, боящиеся мнение общественной массы. С какой стати тебя волнует то, что скажут о тебе? Ты некогда был непоколебимым творцом науки, способным изменить всё на своем пути! Во что же ты превратился?

– Что ты хочешь от меня?

– А разве не очевидно?

Молодой Кейдан отпустил кота, достал из кармана неизвестный предмет, и протягивая его на свет, проговорил:

– Решайся!

Неизвестным предметом оказался шприц. Тот же самый шприц, которым Кейдан вводил свое лекарство подопытным животным.

Протянув дрожащую руку к выставленному шприцу, сознание в одно мгновения вернулось из плена сновидении, окрашивая мир вокруг, стенами кабинета.

Вновь пламя подожгло очередную сигарету. Легкие наполнились дымом, освобождая тело от всех тревог и переживаний. Еще одна затяжка и мысли устремились за недавним эпизод, показавшим возможный маршрут, позволяющий найти нужный ответ. Легкие освободились, и новый сигаретный дым через мгновения принес придуманный сюжет, прогрызающий возникшие мысли, структурируя расплывчатое решения.

Этим решением станет шаг, на который многие исследователи не решились бы. В сложившейся ситуации, Кейдан принял резолюцию, в срочном порядке провести исследования с людьми. Но так как он не мог привлечь к исследованию испытуемых со стороны, опасаясь возможных последствий, Кейдан согласившись с самим собой, решил выдвинуть на подтоптанную роль, свою кандидатуру.

Этот рискованный шаг, тянущий за собой возможность забвения, нес в глубине себя показательный эффект. Этим шагом Кейдан ответил своей молодой копии, показав самому себе свою решительность и важность дела, занимающего всю его жизнь. Он откинул страх перед неудачей, поставив всё на результат своих исследований. Его наследия будет жить вечно, используй он сложившуюся ситуацию в качестве рупора. Результаты его теста с самим собой, облетят мир науки и обычной жизни, извещая о смелом ученном, решившимся на отчаянный шаг, в результате которого, он создал свое детище, призванное помогать. Даже если его жизнь оборвется, не доведя свое дитя до идеала, исследования не утратят жизнь, а лишь лишатся своего отца. Кто-то закончит начатое и мир наконец сможет избавиться от тирании сна. Так рассудил Кейдан.

Очередной окурок, утонувший в пепле, поставил точку в размышлениях, касающихся поиска ответа на ситуацию, в которой оказался Кейдан. Одиноко сидящий ученный смотрел на потолок, думая о будущем, где его исследования завершили своё долгое путешествия сквозь тысячи часов изучений и работ. На несколько минут, его мысли осмелились вообразить успешное будущие, от которого веяло спасением человечества. Личность Кейдана, в придуманных фантазиях, получила статус героя. Он больше не обычный обыватель, он нечто большее, вознесшееся над всеми живущими созданиями.

Иллюзии исчезли, и прибывания в несуществующей реальности прервалось мыслями о насущном настоящем. Требовалось всё хорошо обдумать и создать план действий, включающий в себя возможности на случай непредвиденных ситуаций. Отбросив налет притягательного будущего, Кейдан достал листы бумаги и стал скрупулезно записывать всё, что, по его мнению, имело важность соблюсти.

Он прописал путь на случай свой непредвиденной смерти; он прописал всё, что нужно было изучить и записать в моменты тестов; он прописал людей, с которым нужно связаться в случаи его кончины; он создал схему, где каждому столбцу отходила важная деталь, требующая повышенного внимания; он проработал всё, записал каждую мелочь, каждую деталь; он обдумал даже судьбу Арчибальда и отвел этому почетное место среды важных аспектов.

Долгие дни, складывающиеся в недели, прошли за непрерывающейся работай. Их результатом стала кипа бумаг, носящая строгий безукоризненный план действий. В нем было расписано всё. Каждый элемент сопровождался уровнем необходимого внимания. Самым важным пунктом среди всех, являлось необходимость ассистента. Кейдан долго думал о кандидатуре исходя из жизненного положения своей личности. Выбор был не особо велик, поэтому участь лицезреть успешный или провальный свет, пала на единственного друга, Джона Санфо.

Очередной визит в город, вновь сопровождали ветер и дождь. Стихия чуть поубавила свою страсть, уступаю место промёрзлому октябрю.

Кейдан задумчиво шагал, удаляя свою фигуру от памятника цивилизации. Он двигался размерено, будто выверяя каждый шаг в этом прекрасном моменте единения с природой. Кейдан рассматривал пейзажи, смотрел на невинные растения, затухающие под грузом приближающей зимы, скользил глазами по кронам высоких деревья, плавно перетекающих в серое, небесное полотно. Эти плавающие картины были катализатором раздумий, невольно возникающих на лесной дороге. Протоптанный маршрут обладал непонятной магией, призывающей всепоглощающие раздумья. Возможно, окружающий лес помогал стимулировать мысли, или одинокое путешествия одинокой фигуры в одиноком лесу способствовало созданию циклопических монументов раздумий. Причины возникновения размышлений всегда скрывались за ненадобностью узнать их мотивы. Поток мыслей создавался сам по себе, и лишь иногда, причины всё же просачивались на свет, тем самым направляя русло раздумий по своему маршруту.

В этот раз, фигура, перебирающая мысли, шагала по излюбленной дороге, думая о случившемся. Он навестил своего друга с предложением и просьбой, ошибочно полагая, что тот согласится без раздумий. Но прозвучал неоднозначный ответ, обещающий лишь подумать. Именно поэтому, вся эта ситуации и ответ Джона Санфо, закрутили в голове Кейдана поток мыслей, сопровождающих на протяжение всей дороги до особняка. Возможный отказ Джона нес за собой необходимость прибегать к помощи незнакомых людей, чего Кейдану делать совершенно не хотелось. Нужно было искать новый маршрут, позволяющий дойти до нужного пункта, но Кейдан решил оставить поиски до момента конкретного отказа его потенциального ассистента.

Следующая неделя пролетела в трепетном ожидание ответа. Кейдан продолжал заниматься своими исследованиями пытаясь абстрагироваться. Он работал с подопытными животными, заполнившими всё подвальное помещение, специально оборудованное для наблюдения и ухода. Десятки обустроенных клеток наполняли Бонобо из семейства гоминид. Раньше их место занимали разные животные, от кошек до хорьков. Сотни всевозможных братьев наших меньших, подходящих по определенным аспектам, служили на благо науки и отдавали жизни за правильное дело. Но с открытием маленьких копий человека, Кейдан свел на минимум смертность среди подопытных. Они стали частью жизни этого особняка, частью жизни самого Кейдана. Он не редко отпускал их погулять, предварительно заперев все двери и спрятав всё важное и опасное. Эти маленькие создание разбредались по доступному пространству особняка, изучая и поглощая каждую деталь незнакомого им мира. Зачастую их главным объектом внимания становился статный кот Арчибальд, проявлявший черты хозяина ситуации. Кот ходил среди новоиспеченных зрителей впитывая направленное на себя внимания. Он был мимолетной звездой, и это мгновения славы приносило Арчибальду минуты наслаждения. Когда гостям надоедало гулять и изучать, они смиренно возвращались в свои обустроенные клетки. Кейдан запирал их до следующей прогулки, по обыкновению случившейся раз в неделю.

Опыты проводились каждый день. Лекарство попадало в выбранного на ближайший месяц подопытного и всё внимания уделялось исключительно ему. После пройденного месяца инъекций, испытуемого ждал отдых в виде очереди других подопытных. На протяжение каждого дня, за исключения визитов в город, Кейдан наблюдал и всё записывал. Созданные записи хранились в надежно защищённом архиве, близь лаборатории в подвале. Самые важные наблюдения проводилось, когда все остальные Бонобо отправлялись спать. Записывался каждый шаг, каждое действие, каждое маленькое отклонения от поведения. В этот период времени, по законам природы, подопытный должен был утопать в сладкий снах, но лекарство выполняла свою работу, и важно было извлечь как можно больше информации. Этот процесс работы повторялся изо дня в день вот уже на протяжения десятилетий и структурно не отличался, за исключением тех дней, когда мысли Кейдана жалобно молили, требуя исполнить их возникшую необходимость.

Процесс работы не изменился даже в тот момент, когда все мысли Кейдана направились на вероятный отказ Джона. Хоть внешне всё и повторялось в днях, не отличающихся друг от друга, внутри же Кейдан был не похож сам на себя, ибо в глубинах его сознания бушевал поток необузданных желаний, никогда не возникающих ранее. Эти желания родились после ответа, озвученного его другом. Их основой стала жажда начать исследования с самим собой. Эти исследования, позволили бы углубить проделанную работу и открыть дорогу своему детищу, но им не суждено было воплотится, ибо ответ, прозвучавший от возможного ассистента, был неоднозначным. Эта неоднозначность закручивала вихрь всевозможных мыслей, иллюзий, желаний, неустанно подогревающихся бесконечно долго тянувшимся временем. И в этом томительном ожидание, его основная работа была словно привычкой, словно необходимостью, которую нужно соблюдать чтобы не растерять самого себя.

В такой же манере пролетал тот день, когда впервые за долгое время в особняке одиночества, прозвучали звуки, разгоняющие привычные устои, царящие в этом мире науки.

Чуждый звук исходил от парадной двери. Незнакомые стуки, почти никогда не посещающие это место, вырвали внимания Кейдана из пучин созданных иллюзий. Он поднялся из-за рабочего стола и украдкой скользнул к окну на втором этаже, расположенным прямо над единственным входом. Прильнув к стеклу, он кинул взгляд на две фигуру внизу, одной из которых оказался старый и единственный знакомый – Джон Санфо. Подрагивая, старик создал своим локтем замок на руке неизвестной молодой особы, облаченной в женское пальто. Ее осанка и манера держать руку рисовали образ знатной особы, созданной в высших кругах общества. Кейдан вдоволь навидался таких людей в семейном доме, где без конца принимали толпы гостей, слоняющихся в сливках богатой жизни. Глядя на спутницу Джона, он без труда угадал в ней его племянницу, дочь сестры, состоящей в браке за человеком, чью деятельность Джон учтиво лишал подробностей. Не счесть сколько раз он упоминал умницу и красавицу Ирину, ставшую ему почти родной дочкой, коих у него никогда не было. Причины ее появления здесь, для Кейдана не имели значения, ибо в его голове зародилось острое желания узнать ответ, которой без сомнения, Джон пронес через весь проделанный путь.

Подгоняемый интересом и неизвестной доселе возбужденностью, он широко распахнул дверь, впуская замерших гостей. Его взгляду пристал дорогой друг в сопровождение молодой девушки лет двадцати пяти. Ее зеленые глаза выражали озабоченность, вызванную скорей всего погодой, или быть может внешним видом Кейдана. Как бы то не было, он жестом пригласил войти.

– Ну и погодка, да? – спросил Кейдан закрывая дверь. – Прошу прощения за то, что долго не открывал, я был поглощен работой.

– Впрочем, как и всегда, – ехидно сказал Джон. – Не переживай, мои старые кости уже на пол пути сюда, полностью промерзли!

– Так зачем же пожаловал? Неужто тебе не хватает моей компании, и ты решил заглянуть на огонек?

– Вот так сразу к делу? Даже не предложишь старику согревающую чашечку кофе?

Кейдан улыбнувшись пригласил друга к столу, совершенно позабыв, что с ним была спутница, неизвестно куда запропастившиеся.

Удалившись в столовую, он в спешке сделал кофе и предложил его своему гостю.

– Прошу, чашечка кофе из твоего же магазина.

– Значит оно будет отвратительным, – вздохнул Джон.

Отпив, он покосился на обстановку дома, оценочно оглядывая каждую деталь интерьера. Он любопытно гулял по стенам и картинам, по мебели и вазам, по потолку и полу. Насытив свою любознательность, он начал диалог.

– Как ты уже догадался я не просто так тащился по этой бесконечной дороге, – отпив кофе, Джон продолжил. – Я на досуге думал о твоей просьбе и возможности эту просьбу удовлетворить.

– И как? – спросил Кейдан с надеждой.

– К сожалению, я ничем не могу помочь. Думаю, ты понимаешь причины, кроющиеся в моем маленьком бизнесе. Я просто не могу оставить свой магазин на длительное время.

– Конечно. Я всё понимаю, – с досадой ответил Кейдан

– Но я, был бы не я, если бы проигнорировал просьбу друга не попытавшись найти решение. На наше счастье, ко мне на зиму приехала моя дорогая Ирина, и она, узнав о твоих исследованиях, проявила недюжинный интерес и готовность помогать.

Джон огляделся, взглядом выискиваю фигуру племянницы. Кейдан совершенно позабыл, что с его другом пришла юная особа, чей образ растворился в его мыслях, распустивших благоухающие ожидания положительного ответа. Его не волновало кто она, зачем пришла и что может предложить. Кейдана заботил лишь ответ, так и не прозвучавший из уст его друга, но в тоже время он всё же прозвучал, хоть и имел совершенно другой вид.

Позабыв о втором госте и получив напоминания о ней сквозь призму человека способного удовлетворить желанное, Кейдан принялся аналогично Джону высматривать ее фигуру. Но их взглядам пристала лишь пустота.