Дуремары перестройки. Так все и было

Накушавшись семейным «счастьем», я вовсю наслаждался холостяцкой жизнью и близких знакомств не заводил. Как-то само собой вспомнились юношеские потуги на поэтической ниве. Это была моя отдушина.

На втором году моей новой жизни и произошли события, начало которых было описано выше.

Посещение

Следующая наша встреча со Снетковым произошла через две недели после культпохода. И тоже в выходной. После уборки по дому я уже хотел окунуться в мир дум и слов. Но тут услышал стук в дверь. На пороге стоял растерянный Снетков. Это состояние ему абсолютно не шло.

– Здравствуй, Алекс. Извини, что я к тебе внезапно и без предупреждения.

– Да ничего, вы же мне говорили, что это ваша манера ходить в гости без приглашения, и я вас ждал.

– Да ну? Ты это серьезно? – он внимательно посмотрел на меня, как бы определяя, шучу я или нет, – И что это за вы? Чтобы последний раз!

Он прошел, не раздеваясь, сел на стул, вздохнул и сказал:

– Я пришел посоветоваться. Все-таки ты мне кажешься наиболее здравомыслящим среди моих знакомых.

– Спасибо, – поблагодарил я.

Он пробежал взглядом по стенам, потолку, взглянул на пол и заявил:

– Все-таки хорошо, когда у человека есть дом. В нем он может отсидеться, пока у него нет денег.

Я понял, что у него куча проблем.

– Выпить найдется? – спросил Василь, доставая из кармана два кругляка колбасы. – Краковская из последнего набора. Из самого последнего…

– Нет проблем! Надо только сходить через два дома к Маньке. Производство хоть и кустарное, но вполне приличное, особенно для своих.

Предложив гостю раздеться, я набросил ватник и выскочил из дома. Через пятнадцать минут мы уже накрывали стол. Снетков внимательно изучал старинные граненые стопки, оставшиеся в доме еще от деда. Он явно медлил с началом разговора.

Когда в стопки уже было налито, Василь с нескрываемой горечью произнес:

– Есть люди, которые могут совершить небольшую подлость, но только за большие деньги. А есть такие, которые могут сделать большую за маленькие. – и помолчав заключил:

– Давай, Алекс, за то, чтобы подлецы и сволочи, как можно реже встречались на нашем пути!

Давно забытый вкус копченой колбасы слегка сгладил резкость ядреного самогона, превышающего по градусам водку раза в полтора.

– Хорош первачок у Маньки, – сказал Снетков.

– Да она и сама ничего.

– Познакомишь при случае.

– Не побоишься? Она у нас не только ядреная, но и влюбчивая – сердце уже сколько раз разбивала.

– Да ты ж еще не знаешь, что я лучший специалист по склейке разбитых сердец. Веришь?

– Верю.

Я понимал, что весь этот разговор всего лишь прелюдия. Он снова плеснул в стопки и, не дожидаясь, выпил.

– Подставили меня, Алекс, крепко подставили, под статью. Дернуло меня за язык директору в глаза сказать, что из-за таких как он государство и разваливается. И вот тебе наша хваленая гласность!

Снетков встал, подошел к трюмо, высунул язык и изрек:

– Не зря говорил мой прадед: подойди к зеркалу, высунь язык и посмотри на своего врага.

После этого театрального пролога Снетков сел к столу и поведал мне, что за свои «подвиги» в лучшем случае отделается статьей в трудовой книжке. Причем это только при условии, что он сразу исчезнет из города. А если нет, то статья уже будет уголовной – за клевету. Закончил он свой рассказ довольно резко:

– Боятся, сволочи, я ведь все их ходы знаю. Вагонами воруют, коммунисты гребаные! Но у них же везде свои члены расставлены – круговая порука.

Послышался стук в дверь. На пороге стояла нарядная Манька. Она кинула оценивающий взгляд на моего гостя.

– Вот и наша Маня, – представил я. – А это Василь Петрович Снетков.

– Зачем же так официально, – заметил он, – для таких приятных дам я просто Василь.

Манька, неизбалованная обходительными манерами, вспыхнула и защебетала:

– Я вот, соседушка дорогой, хотела тебе огурчиков дать, а тебя и след простыл. Сказал, что гость у тебя видный, и бегом. Ну, я себе думаю: гость-то видный, а хорошей закуски нет. Лучшей закуски, чем огурцы, к моей продукции быть не может. Они же родные, вода-то и на засол, и на бражку из одного колодца идет.

Зная, что этот монолог может не закончиться, я взял миску с огурцами и, оттеснив Маньку к двери, тихо сказал:

– Мань, спасибо за огурцы, но, понимаешь, разговор у нас очень серьезный, извини, в следующий раз обязательно посидим и поговорим.

Огурчики были – первый сорт!

Недовольная Манька сунула мне еще одну бутылку, захваченную на всякий случай, и шепнула:

– Потом рассчитаешься – она выглянула из-за моего плеча и вместо прощания защебетала – А вы к нам захаживайте, захаживайте, Василь Петрович, а то мой сосед живет здесь один как сыч, всего второй раз за год ко мне и заглянул.

Проводив Маньку, я вернулся в комнату. Снетков уже надкусил хрусткий огурец и своим обычным тоном выдал заключение:

– А ты здесь, Алекс, хорошо устроился, «винцо» понимаешь, отменное, закуску на дом приносят, да и обслуживающий персонал будьте нате. Я бы здесь пожил, ей-богу пожил.

Мы вернулись к прерванному разговору.

– А как же народный контроль, профсоюзы?

Он взглянул так, что мне стало неудобно:

– Электрификация всей страны закончилась полной победой – всем стало все до лампочки! Да и хватит об этом. Лучше посоветовал бы чего.

Я предложил помочь устроиться на кирпичный завод, где работал один из друзей детства. Куда-куда, а в охрану Василь непременно подойдет. Ну а пожить может пока у меня.

– Нет, – сказал Снетков, – не могу я так злоупотреблять твоим гостеприимством. Тебе, творческому человеку, одиночество и покой необходимы.