Отчина. Связь веков. Исследование рукописи

В эти годы был страшен дальний храп коней и шум пустых обозов. В чужих следах были поля. По весне не зацвели посеченные сады, пчелы не прилетели на разоренные пасеки. Гуляла по Псковщине Литва, жгла деревни, гонялась за беглыми и наконец ушла, оставив боры, мхи, поля с угольем и трупье на месте сеч.

По широким дорогам гнали псковских полоняников. Шли они, не поднимая глаз, босые, без шеломов и кольчуг, в белых долгих, без подпоясок, рубахах, связанные одной веревкой.

Ветры, сметавшие песок с корней, несли тоскующий плач псковитянок. Многие погибли в те годы в лесах голодной смертью, многие пошли по миру, прося подаяния, показывая свои рубища, изъязвленные ноги и своих малолетних детей.

Славна земля Твоя, Святая Троица!

Широки Твои поля, Святая Троица, а трудно пашню пахать…

Из-под Юрьева Ливонского[2 - Юрьев – город на территории Ливонии основанный Ярославом Мудрым, в период его княжения в Новгороде. Впоследствии Дерпт, нынешний Тарту.] возвращались пленные с Литвы. Встретили они старика, что брел без хлеба и денег, с одной лишь иконой, отрока подобрали у пожарища. Ратный пристал по дороге, не оправился он от ран, шел в рваном кафтане, в подбитом паклей шеломе, волоча за собой тяжелый боевой топор. Впереди шел крестьянский сын, за ним старик, неся в руках завернутую в чистую холстину икону, отрок, затем два мужика и служилый человек.

Подошли к Тайлову, но заночевали в бору. Близ ручья, на сухом месте под елями, настлали они порубленного березнячку. В котел с водой искрошили сухой ломоть хлеба, что дал мужик, остерегший их от изборского пути. Благословил старик место ночное, и, опорожнив котелок, легли они на тощее сердце. Усталость томила, и, прижавшись плечо к плечу, уснули они под шорох вершин.

Валуны в окрестностях монастыря

Что-то толкнуло старика разбудить странных людей. В забытьи прижавшись лбом к холодеющей земле, услышал он предостерегающий гул.

Близка была деревня, вдали за туманом пропели петухи. Еще не тронуло солнце вершины елей, как, пробив перед иконой поклоны, они тронулись в путь стороной от дороги.

Не долго держалась тишина. Конский топот разбудил дорогу, пробежали мужики, а от отставшего они узнали, что напала на Тайлово Литва. Потом бледное зарево взошло против зари.

Мужик их вывел в овраг к ручью, заросшему орешником, папортью и вербьем. На круче, над тремя мхом подернутыми валунами, дубы несли свою могучую зелень. Крестьянин провел их на дно оврага и указал на запутанный корнями сосен узкий, поболее лисьего, пещерный вход.

Первые проведали об их жизни изборяне, лесовавшие белку, и копавшие на горшки глину пачковские бобыли[3 - Бобыль – безземельный крестьянин.]. Видели они у камней молившегося старца. Принесли они и положили на пни хлеб и сушеную рыбу.

Был молчалив глухой овраг со скатами, поросшими мхом и брусникой. У берегов ручья лежали выгнившие, заросшие грибами березы.

Рой прилетел на липу. Смастерил отрок две бор-ти[4 - Борть – выдолбленный из дубового или липового чурбака улей.] и поставил их на поляне. По утрам отрок ловил в речке щук, а по вечерам слушал старца, учился стоять на молитве и подпевать.

Но миновали глухие времена, и потянуло мужиков к пашне. Благословил их старец на уход и сказал, что чист путь всем, а не покинет он пещеры и кончит здесь жизнь в молитве по Пресвятой защитившей их Богородице.

Служилый упал ему в ноги и попросил благословить на подвиг пустынного жития, а отрок, заплакав, сказал: «Уйду от тебя, коли силою прогонишь».

В день ухода остальных у дубов на вечерней молитве перед иконой Успения дали они обет целомудрия, послушания и нищеты.

В Пскове при соборе Святой Троицы жил священник по имени Иоанн, по прозванию Шестник – пришлый, ушедший из Юрьева Ливонского, когда крыжаки[5 - Крыжаки – крестоносцы, от немецкого krist – крест, заключенный в круг, символ рыцарей Тевтонского ордена.] там стали привлекать к латинской вере. Был он велик ростом, густоволос и круглый год ходил с непокрытой головой и в кольчуге.

Потом на Псковщину пришла весть, что оставшиеся в Юрьеве его друг просвитер Исидор с прихожанами и малыми детьми во время Водокрестия были умучены – брошены под лед Амовжи. Весной после водополья обрели их тела нетленные в трех поприщах[6 - Поприще – мера длины, близкая к версте.] от града на песчаной косе, где их и захоронили на буевище[7 - Буевище – место в церковной ограде.] у святого Николы.

На торгу он узнал о старце, о пещере при истоке Каменце. Взяв благословение, раздав рухлядь нищим, закинув торбу на плечи, босым пошел к Каменцу.

У пачковских бобылей оставил он домочадцев, спустился к пещере и покаялся во всем Марку, сказав, что не нищеты ради пришел он к нему, а ради покаяния и подвига.

Трудами своих рук начали они вместе копать церковь в горе. По вечерам молились в пещере, и путникам, проходившим горой, казалось, что вершины поют.

Горе их посетило. За молитвой под дубами отошел Марк. После смерти жены, принявшей монашеский образ, отошел в Псков Иоанн и вернулся иеромонахом Ионой.

В съезжем шатре, объехав старую валовую межу, договаривался князь с послами. Друг другу кланялись, обещая через рубеж и стержень не вступаться, пожен не косить, леса не сечь. Целовали крест, призывая на обидчика гнев Божий, и, приложив к грамоте руки, отправились к своим землям.

Мирные шли годы. Заря румянила башни Де-тинца[8 - Детинец – самое укрепленное место в городах северо-западной Руси, кремль.]. Уронив искры от крестов в седую утреннюю воду, выплывал из тумана Псков. Пахарь, вышедший на пригорок, разбившая на холмах свой стан княжеская рать, рыбак, возвращающийся с лова, видели над озером белый, словно отлетающий град.

После ранней, погрузив на корабли вынутые из церковных подвалов коробья с товарами, торговые люди-псковичи поднимали паруса. Выходя на чистый озерный путь, медленно заворачивали серые паруса, ветер ровно держал стяг Нерукотворного Спаса, а за кораблями бусами тянулись груженые белым льном ладьи.

В перемирные годы закладывал Псков стены каменные. Принимал и встречал новгородского владыку, что приезжал детей своих псковичей благословить. А то высылал Псков князя с ратью церкви ставить, сено косить и рыбу ловить.

В лето, когда обильные плоды дали лесные яблони, была закончена ископанная в горе церковь. В Псков отправился Иона просить об освящении храма. И не получив ответа, ибо не было на Псковщине церкви в горе, кормясь по пути, пошел в Великий Новгород, припал к ногам владыки и не встал, пока не вымолил благословения.

Крестьянин Дементьев отрезал от своих пожен поприще земли и отынил его от зверя и лихого человека. Зеленый бор радостно шумел по утрам. В нем инок на приисканных деревьях подвесил дубовые борти и подкуривал их осиновым листом для пчелиного здоровья. На откосе в роще мелких лип разрослась пасека. Было там радостно и звонко.

Мужики подарили им мерина и поженки из былья чьих-то перебитых Литвою жильцов.

На расчищенной делянке посадили иноки вишенье и яблонье, вспахивали полосу под рожь и ходили косить в Тайлово, где во мху лежало глухое озерцо. Пчелы дарили воск, сосны и ели – ладон. Гнули иноки полозья санные и жили трудами своих рук.

А по смерти Ионы обрели на нем вросший в тело кольчатый панцирь.

Икона Иоанна Печерского

На горе срубили они церковь Антония и Феодосия. Сообща вывели над крытым драницей шатром купол, из железа сковали бильце.

Но попустил Бог. Изгоном проходила Литва. Пограбила она пачковских жильцов, и от литовского огня вознеслась на небо деревянная церковь. Не тронув пещеры, бежала Литва из обители, оставив тела посеченных иноков.

На окруженной бором поляне, где спали горбатые валуны, настигла их изборская рать, и после сечи легла Литва, примяв мох. Сняв с побитых доспехи, ушли изборяне.

Погорелую обитель принял игумен Дорофей.

Крестьяне привезли в дар бревна на церковные строения, мох для мшения, три нивы вскопали своими конями. На бедность пожаловал монастырь Снетогорский лещей вяленых, а Мирожский – хлеба. Торговые люди, псковичи Федор и Василий, от своего праведного имения поручили иконописцу именем Алексию, прозванием Малому, славному на весь Псков и Великий Новгород благочестием и строгим житием, написать образ Пречистой Богородицы, честного и славного Ея Успения.

На мощах, растворив краски, писал Малой. В лето 1521 года поставили образ в церковь. Начала Богородица чудеса творить. Исцелила чернеца и отрока бесноватого, нищего изборянина освободила от давних страданий.

Государев дьяк Михаил Мисюрь, прибывший в Псков с наместником и стрельцами, осматривая волости, заехал в обитель. Полюбился ему храм под земляными сводами, над которым ликовала молодая зелень.

Стал он часто наезжать в обитель, живя в келье, помогал казною, расширил монастырь под горой, с игуменом установил чин церковный, службу вседневную, устав монашеского жития и к уставу свою руку приложил.

Под немецким рубежом в Тайлове-погосте, близ Ново-Городка[9 - Ново-Городок – впоследствии Нейгаузен, нынешний Выру.], созывал на молитву монастырь погорелый, самый младший из братии Псковской.

    Леонид Зуров

Комментарии

Древняя псковская земля, поначалу входившая во владения Великого Новгорода, была юго-западным форпостом русских земель. Она первой принимала удары ливонских рыцарей, набеги которых с начала XIII века стали постоянными. Вначале это были меченосцы – первые немецкие рыцари-феодалы, обосновавшиеся в северной Латвии. Со временем они вошли в состав более сильного Ливонского ордена, находившегося на территории нынешней Эстонии. В него входили также рыцари Тевтонского ордена и эстонские датчане, основавшие здесь свой торговый город Таллин (дословно: датский город). Впоследствии этот конгломерат, основанный не без участия Папы Римского, именовался Ливонией, а затем Лифляндией. Именно с объединенными войсками Ордена пришлось столкнуться Александру Невскому в 1240—1242 гг. Конфликты возникали и позже. Например, в 1268 году новгородский князь Дмитрий Александрович разбил орденское войско под Раковором, а в 1292 году победу одержал Довмонт Псковский.

В XIV веке у Руси появился новый враг, совершавший походы на новгородские земли с южных рубежей. Литовское княжество, быстро расширявшее свои владения, к середине века включало в себя Полоцкое, часть Смоленского княжества, а также северные земли Киевского. Литва была последним государством в Европе, принявшим христианскую религию. Великий князь Ольгерд, оставаясь язычником, попытался создать новое государство Русь Литовскую, куда собирался политическим путем включить и Псков с Новгородом, конфликтовавшие с Москвой. Но после смерти Ольгерда Литва попала под влияние Рима и стала католической. Теперь все ее военные действия были направлены против православной Руси. Конфликты с Псковом и Новгородом возобновились, а позже переросли в постоянное противостояние с Московией.

В то же время продолжались столкновения между Псковом и Ливонским орденом[10 - Воинские конфликты с Орденом возникали в 1242—1243, 1368—1371 и 1408—1409 годах.]. И хотя Литва и Орден были двумя разными противниками, у наших предков они имели общее название – литва. Даже через два века, когда Литовское княжество вошло в Речь Посполитую (Польское королевство), это название сохранилось.

Начало событий, описываемых в очерке «Малая обитель», относится ко времени окончания очередной войны с Ливонией 1444—1448 гг.[11 - В 1448 году князь Александр Чарторыйский во главе псковичей и новгородцев разбил близ Нарвы войска Ордена и Швеции. В 1449 г. Псков и Ливонский орден заключили мир на 25 лет.] В те неспокойные годы пещера не берегу ручья Каменец служила укрытием для местных жителей во время набегов литовских людей. Потому-то они и направили туда странников.

Псково-Печерские летописцы считают, что святая пещера была обретена в 1392 году. О ней известил «земец» из Изборска Иван Дементьев, поселившийся на берегу реки Пачковки у впадения в нее ручья Каменец. Он обнаружил эту пещеру, отправившись рубить лес на Святую гору, возвышавшуюся над ручьем. Монастырские летописцы сообщают об этом так: «Дерево, стоявшее на крутом обрыве горы, падая, увлекло за собою еще одно большое дерево и несколько малых. Земля обсыпалась, и открылось устье пещеры с надписью: «Богом зданная пещера».