Казачья поляна

– Погоди. Этот лысый, что был с тобой…

– Да, это он. Теперь он: брат Мастер, привыкай. В общем, эзотерическая теория о реинкарнации или подселении душ была нами блестяще подтверждена на практике. Разумеется, ты остаёшься первым в нашем бывшем ведомстве, кто освоил это самостоятельно и вне всяких проектов. Вот. Наше перевоплощение было по достоинству оценено Иерофитами. В короткий срок ложа была трансформирована в орден «Genesis» и приставлена к Трибуналу. Сейчас мы исполняем приговоры и другие решения. Тебя интересует иерархия в нашей структуре?

– Разберусь с этим позже. Меня интересует: как и зачем ты нашел меня?

– Что-ж, как угодно. Итак, «как и зачем»… Ты понимаешь, что новые возможности мной используются не только в личных интересах. Вторая мировая закончилась с таким итогом в не малой степени благодаря и нашим усилиям. Третий рейх мы препарировали с особой тщательностью, и особенно «Аненербе». Многое из того, чем занималась эта организация попадало в сферу наших интересов. Больше всего её спецотдел, по работе с операторами прикладной магии. Они называли его Зондеркомандой «Х». Там работали с разного рода ведьмами, ведьмаками и шаманами. Шефа этой команды, Рудольфа Левина, я допрашивал лично. У него на руке было любопытное кольцо, которое мы с Барченко сразу опознали. Вот оно.

Великий… (нет, пусть уж будет Глеб, так короче) простёр над столешницей длань и шевельнул пальцами, показывая массивное серебряное кольцо с рунами. Как же, вещица известная.

– Мы уже знали о подобных ритуальных артефактах высшего руководства рейха. Они должны были существовать парно: к кольцу прилагался клинок. Именно так, а не наоборот, но тут – только кольцо. Нажали на Левина и выяснилось следующее. Считается, что всего было изготовлено и вручено ровным счётом тринадцать комплектов. Судьба каждой пары более-менее отслежена. На сегодня все они находятся по частным коллекциям или в спецхранилищах. За исключением одной. Это четырнадцатая пара под номером «0». Из сферы всеобщего внимания и интереса она выпала по двум причинам: во-первых, никто не привык вести отсчёт с «нуля» и о ней просто не знали; а во-вторых, принадлежала эта пара совершенно засекреченной персоне – шефу Зондеркоманды «Х», доктору Рудольфу Левину. Понятное дело, что спецслужбам и коллекционерам был интереснее, к примеру, клинок и кольцо № «1», принадлежавшие рейхсфюреру CC Гиммлеру, чем какому-то там Левину. А мне, по известным причинам, совсем наоборот, ещё и потому, что клинка при кольце не оказалось. Прошляпил его где-то Левин осенью 44-го. Но выяснилось, что у исчезнувшего клинка присутствует некая связь с кольцом. Кстати, у клинка есть имя – Ардунг, а у этого кольца своё – Гнудра. Но связь была не только в именах-палиндромах: по уверениям Левина, кольцо несколько раз ощутимо производило энергетический выброс, который ощущался физически как достаточно сильный нагрев металла, а ментально – как мощный приток силы, усиливающий общий энергетический потенциал хозяина. По словам Барченко, таким образом кольцо реагировало на использование клинка по прямому назначению – им убивали людей. Собственно, с кольца и начинается эта история. Хозяином ритуальной пары считается обладатель кольца. Я забрал его себе, и нет ничего странного в том, что мне захотелось отыскать и клинок, коли уж я стал хозяином артефакта. Вполне нормальное желание, согласись? И возможностей у меня было побольше, чем у Левина. Короче говоря, используя энергетический баланс пары «кольцо-клинок» определить его настоящее местонахождение оказалось не сложным, тебе это объяснять не нужно. Он ждал своего часа где-то на волжском берегу, под Дубовкой, скорее всего в тайнике или схроне. Достать его оттуда особой трудности не представляло, но лишь при наличии кольца у того, кто ищет. А я не собирался отдавать кольцо кому попало, но и у самого не было времени на разъезды – у моей службы своя специфика. Барченко по моему поручению раз в сутки проверял местоположение клинка, подтверждая его стабильность в течении последующих семи лет. И вот, десять дней назад вдруг зафиксировал его перемещение. С этого момента мы ежечасно соотносили вектор движения артефакта с картой, и оказалось, что он направляется в очень интересный район. Догадался какой?

– Белебей.

– Да, район исчезновения золотого обоза. Дальше ничего сложного: отследили твоё перемещение (не удивляйся – ты был у нас и так на особом контроле, имелись планы на твой счёт), сопоставили, спрогнозировали. Подготовились к возможной встрече. Когда кольцо выдало энергетический импульс, то тем самым активировало настроенную на тебя ловушку. Вот и всё.

– Иначе говоря, ты знал, что эту партию я проиграю?

– Лишь предполагал. Мы не знали, кто твой противник.

– Разве сложно догадаться…

– Неужели? Туманов, собственной персоной?

– А кто ещё мог меня переиграть, Глеб? Странный вопрос.

Повисла пауза, которую можно было характеризовать как знаковую. Что-то прокачав в тёмных закоулках своего могучего интеллекта, Глеб, наконец, выдал:

– Отлично. Значит займёмся и клинком, и золотом. Кстати, имей ввиду, что ты теперь находишься в теле главного исполнителя приговоров. Постарайся подружиться с его хозяином. И ещё: со вчерашнего дня Ардунг пропал с наших радаров.

Наследники

Скоростной лифт северной башни Всемирного торгового центра стальными створками оградил вошедшего в него человека от утренней суеты понедельника, доносящейся с Фултон-стрит, и плавно остановился на девяносто восьмом этаже, вежливо, но непреклонно приподняв торможением центр массы своего единственного пассажира. Двери бесшумно разошлись в стороны, открыв перед человеком одетым в безукоризненный деловой костюм освещённый неоновыми лампами коридор. Мягкий ковролин, пластиковые панели, кондиционированный воздух – всё современно, качественно, по деловому. Однако, уверенно шагавшего к дверям своего офиса человека это, похоже, не впечатляло. Ему больше нравился паркет, свежий океанский бриз и мягкий свет ламп накаливания. И желательно не так высоко от земли.

Навстречу по коридору двигались четыре человека в комбинезонах с логотипом мувинговой компании и осторожно несли на широких лентах к грузовому лифту большой дубовый стол. Пропустив рабочих человек открыл дверь своего офиса, из которого они только что вышли.

– Доброе утро, мистер Уилсон, – приветливо улыбнулась секретарь офиса, не прекращая работу (она упаковывала в коробки кожаные папки с документами). – Вас дожидается посетитель.

– Доброе утро, Эллин. Как поживаете? – человек не задерживаясь прошел к своему кабинету, вежливо кивнув на дежурное: «Замечательно. Как вы?»

В кабинете, оставшемся без фундаментального стола, навстречу человеку из глубокого кожаного кресла поднялся моложавый военный в форме майора сухопутных войск.

– Привет, пап.

– Здравствуй, Георгий, – отец с сыном обнялись. – Приятная неожиданность: услышать ранним утром русскую речь в тысяче фитов над землёй. Я ждал тебя завтра.

– Решил сделать сюрприз. Мы с Викой летим в Лос-Анжелес, завтра она вылетает в восемь утра, с Бостона.

– А ты?

– А я решил заскочить к тебе и лично сообщить две новости: я собираюсь сделать Вике предложение, и ещё – в пятницу закончился мой контракт, я оставляю службу.

Отец оценивающе осмотрел ладную фигуру офицера, и остался доволен:

– Что-ж, я рад.

Свою военную службу Алекс Уилсон тоже завершил ровно в тридцать лет, и тоже по окончании контракта, успев пройти Вьетнам и вернувшись домой майором. И сыну в этом году исполняется тридцать, пора приобщать его к бизнесу. Хватит с него двух войн в Ираке и одной в Боснии. Будет, послужил. Два ветерана для одной семьи вполне достаточно.

– Когда ты улетаешь в Лос-Анжелес?

– Билет на утренний рейс, завтра.

– Тебе придётся задержаться, Георгий. Предупреди Викторию.

– Что-то случилось? Ты переезжаешь? – сын жестом обвёл кабинет, ставший несколько убогим без дизайнерской офисной мебели, с сиротливо стоящим в углу сейфом.

– Да. Знаешь, решил сменить помещение к твоему возвращению. Что-то вроде сюрприза… Но ты вернулся чуть раньше, сам виноват, – мистер Уилсон улыбнулся, с шутливым сожалением разведя ладони. – Сейчас проследим за отправкой сейфа и поедем в новый офис. Есть разговор.

* * *

Новый офис был представительского уровня, в престижном деловом районе Манхеттена, на углу Уолл- и Уильям-стрит. Отдельный вход, первый этаж старого билдинга, огромные окна и двери – всё говорило о солидности и успешности дела. Любому становилось понятно, что тут работают old money (старые деньги).

Отец и сын расположились в просторном кабинете, в приёмной уже устраивалась на новом месте Эллин. Мистер Уильямс задумчиво смотрел в окно, за которым жаркое лето, не смотря на сентябрь, всё ещё не собиралось уступать позиции осени.

– Ты не застал своих дедов по моей линии, Георгий, – отец вздохнул, и вернулся к начатому разговору. – Так получилось, что и я сам не помню своего отца: он погиб в Нормандии, в сорок четвёртом. Мне было тогда два года. И своей бабушки я тоже не видел, она попала в авиакатастрофу ещё раньше, до моего рождения. Меня воспитывали мать и дед. По сути, дед заменил мне отца. Мама так и не вышла замуж второй раз.

– Кто он был, твой дед? Ты почти не рассказывал о нём, – Георгий внимательно слушал отца, обозначая интерес к теме разговора.

Тот помолчал, словно вспоминая прошлое.

– Он был русским офицером. Не присягавшим дважды. Его звали Сергей Аркадьевич Туманов. Но в своём окружении он был известен как Ричард Джордан. Твой прадед по матери, Григорий Иванович Широбоков, тоже был офицером и его другом, но даже он никогда не называл его иначе.

– Да, помню, мама мне рассказывала.

– В нас казачья кровь, сын. И хотя это многое предопределяет, однако я хотел поговорить с тобой не об этом.

Алекс Уилсон открыл тяжёлую дверцу сейфа, вынул из его недр тонкую, чёрной кожи, папку и раскрыв её положил перед собой на стол.

– Мой дед и твой прадед, Ричард Джордан, в 1952 году вернулся в советскую Россию, и там пропал без вести. В день моего двадцатилетия мне вручили его завещание. К этому времени я уже два года учился в военной академии, и не принадлежал себе, сам понимаешь. Потом контракт, Вьетнам, домой вернулся не скоро. Именно дед обучил меня рукопашному бою, и ещё кое-чему… что не раз помогло мне остаться живым на войне. Некоторым вещам я научил тебя, и надеюсь не зря.

– Не зря, потом расскажу как-нибудь. И что было в завещании?

– Читай, – Алекс Уилсон подвинул папку к сыну.

Григорий быстро, но внимательно пробежал взглядом небольшое послание:

«Ключ, который ты держишь в руках, от банковского хранилища, предположительно в филиале «Raiffeisen Group», в Цюрихе. Такие хранилища открывают на предъявителя, и ты в праве забрать всё, что там находится. Это первое, что тебе следует сделать, перед тем, как вскрыть второй конверт.

P. S. Если не сможешь сам – поручи сделать это своему сыну. Или внуку».