Гости профессора Панина

Взгляд следователя переместился к дому, где Валентина нерешительно стояла у двери, явно избегая лишнего внимания.

– Мне нужно поговорить с домработницей. Вы не против? – мягко, но настойчиво спросил Варнин.

Профессор кивнул и громко окликнул:

– Валентина, подойди, пожалуйста.

В дверях появилась молодая женщина, её глаза нервно метались между Варнином и профессором. Лицо было бледным, а руки слегка дрожали, когда она сцепила их перед собой.

– Да, Николай Васильевич? – тихо спросила она.

– Следователь хочет задать вам несколько вопросов, Валентина, – пояснил профессор. Затем, повернувшись к Варнину, добавил: – Это следователь Варнин, он будет задавать вам вопросы.

Валентина слегка кивнула, её голос звучал почти шёпотом.

– Да, конечно.

Варнин перевёл взгляд на профессора.

– Николай Васильевич, не могли бы вы выделить ваш кабинет для работы? Мне нужно поговорить с участниками инцидента поочерёдно.

– Конечно, – кивнул старик и обратился к домработнице: – Валентина, проводи следователя в мой кабинет. Он будет работать там.

Кабинет профессора, находящийся в углу просторной дачи, был одновременно величественным и хаотичным. Стены, обшитые тёмным деревом, были уставлены книжными полками, где стояли старинные книги в потёртых кожаных переплётах. В углу стоял массивный дубовый стол, покрытый зелёным сукном, на котором в беспорядке лежали бумаги, и схемы. Авторучка и антикварные очки дополняли этот образ кабинета учёного.

В центре комнаты висела тяжёлая люстра с потускневшими латунными элементами, отбрасывая мягкий свет, который всё же не мог развеять густые тени, притаившиеся в углах. У стены находился старый кожаный диван с подушками и пледами, явно бывшими в употреблении. Одна из стен была увешана диаграммами и заметками, рядом с ней висел портрет строгого, незнакомого лица.

Войдя в кабинет, Варнин указал Алевтине на стул, а сам сел в кресло профессора.

– Для начала расскажите о себе. Где вы жили до того, как начали работать у профессора? – начал он допрос.

Валентина, не поднимая глаз с пола, ответила:

– Я родом из небольшой деревни. Всю жизнь жила там с бабушкой. Но когда она умерла, мне пришлось переехать в Москву на заработки. У меня не было жилья, и я поселилась у дальнего родственника. Но он оказался неприятным человеком: часто грубил мне и не платил за работу, которую я для него делала.

Её голос звучал ровно, но в нём ощущалось напряжение, а пальцы крепко сцепились, выдавая скрытый страх.

– Я была на грани отчаяния, когда Ольга порекомендовала меня профессору, – тихо сказала Валентина, её голос дрожал от воспоминаний. – Они были знакомы много лет, а Николаю Васильевичу нужна помощь по дому. Я была ей очень благодарна за это.

Варнин кивнул, делая пометку в блокноте.

– А каковы были ваши отношения с покойной? Вы ладили с Ольгой?

Валентина замялась, опустив глаза.

– С Ольгой… всё было сложно. Она была достаточно добра, чтобы порекомендовать меня профессору, но ей нравилось напоминать мне об этом. Часто она говорила, что я всем ей обязана. И… иногда она позволяла себе такие вещи, которые заставляли меня чувствовать себя неловко. Как будто она считала, что владеет мной.

Её голос задрожал, и она взглянула на следователя широко раскрытыми, полными страха глазами.

Варнин наклонился вперёд, его взгляд стал пронизывающим.

– Какие именно вещи она говорила, Валентина? Постарайтесь вспомнить.

Валентина закусила губу, на её лице появилось напряжение.

– Она иногда намекала на своё прошлое с профессором. Могла сказать что-то вроде: «Я знала его ещё до твоего рождения» или «Между нами с ним такая история, которая глубже, чем ты можешь себе представить». И при этом… – Валентина замолчала, будто боялась продолжить, – она странно улыбалась. Как будто что-то знала, чего не знала я.

Глаза Варнина сузились, он уловил тонкое изменение в её манере.

– Валентина, вы когда-нибудь видели или слышали что-то, что могло бы подтвердить, что у Ольги и профессора было романтическое прошлое?

Домработница колебалась, её взгляд метался по комнате, пока не остановился на портрете незнакомца на стене.

– Однажды я случайно подслушала их ссору. Это было совсем недавно. Ольга требовала что-то от профессора. Она упомянула какое-то обещание, которое он дал ей много лет назад. А профессор… он твёрдо сказал, что не может дать ей того, чего она хочет. Он говорил о том, что нельзя изменить прошлое. Я не слышала остального, потому что поспешила уйти, но у меня осталось странное чувство, будто я случайно узнала то, чего не должна была знать.

Ручка следователя бегала по бумаге, пока он записывал слова Валентины.

– Вы помните, когда это произошло? Это было недавно? – спросил он.

Валентина кивнула, не поднимая глаз.

– Да, это было всего несколько дней назад. Я убиралась в библиотеке, и дверь была чуть приоткрыта. Я не собиралась подслушивать, но… – её голос дрогнул, и она снова уставилась в пол.

Варнин откинулся на спинку кресла, его взгляд не отрывался от домработницы.

– Как вам показалась их ссора, Валентина? О чём именно они говорили?

Она снова заколебалась, сцепив руки.

– Я слышала лишь обрывки, но это звучало… эмоционально.

Её голос стал почти шёпотом, а лицо побелело, словно она снова переживала тот момент.

– Эта ссора, она произошла в библиотеке профессора, вы сказали? – уточнил следователь.

– Да, это было поздно вечером. Я вытирала пыль с книжных полок, а дверь была чуть приоткрыта. Я услышала, как голоса повысились. Я не хотела подслушивать, но… не удержалась.

Варнин постучал ручкой по блокноту, его взгляд снова стал сосредоточенным.

– Скажите, Валентина, что вы сделали, когда услышали крик Ольги?

Домработница глубоко вздохнула, словно собираясь с духом.

– Когда я услышала крик… я испугалась до дрожи. Я шла одной из последних, и когда услышала её, побежала вместе со всеми. Это была… жуткая картина. Кол в груди. В детстве мне рассказывали, что так убивали упырей. Я так испугалась, что не могла двинуться. Просто стояла на месте, пока не услышала, как Николай Васильевич позвал меня.

Варнин кивнул, его взгляд оставался строгим.

– А что вы сделали после этого?