Открывая тайны истории. Путевые заметки. Рассказы. Воспоминания

Во многих местах росла цетрария исландская. Местные жители за её «рогатый» вид называют этот лишайник ягелем. Хотя северные олени действительно его охотно едят, всё же в обиходе этот лишайник называют исландским мхом. Цетрария обладает антисептическими свойствами. Известно, что партизаны во время войны при выпечке хлеба добавляли в ржаную муку высушенную и размолотую в порошок цетрарию.

Вид на гору Кочебуж с вершины Маячной горы. Фото автора, сентябрь 2021 г.

Гриб-богатырь Алёша Попович и его подружка Марья-краса

Все наши поиски грибов проходили в 66-м, 67-м и 75-м лесных квадратах. После реорганизации лесничества в 2007 г. к номерам кварталов добавили цифру «4», кварталы стали 466-м, 475-м и т. д., но я в своих путевых заметках буду придерживаться старой нумерации.

Сначала мы пошли в северо-западном направлении, по юго-западному склону моренной гряды, в направлении вершины Маячной горы. Когда-то на этой горе стояла геодезическая вышка, за что её и называют Маячной или просто Маяком. С этой горы, в просвете между ёлок, хорошо просматривается самая высокая вершина Лужской возвышенности – гора Кочебуж (204,8 м), до неё отсюда по прямой семь с половиной километров. Северный склон Маячной горы очень крутой, на глаз высота от подошвы составляет метров тридцать.

Возвращаясь обратно по противоположному склону моренной гряды, вдруг послышался хруст веток среди деревьев. На мгновение мы приостановились, всматриваясь в ту сторону, но когда продолжили движение, то вдруг оттуда с шумом взлетела глухарка. Чуть далее с земли, из маленьких сосенок, взлетели ещё два глухаря-петуха. В сосновом бору на моренной гряде, среди мха, я нашёл несколько белых, в маленьких берёзках – с пяток крепеньких подберёзовиков, а на краю пропаханной противопожарной полосы – два больших боровика со сросшимися шляпками.

Следующий наш маршрут лежал в восточном направлении, в сторону Зеленицких гор. Эти горы тянутся грядой вдоль правого берега Зеленицкого ручья, который впадает в реку Пскову где-то напротив ручья Хмеленца. Там всего три вершины, самая высокая из них – гора Зеленище (159,4 м). До самого брода через реку Пскову, через Зеленицкие горы, идёт лесная дорога. Дорога, правда, не проезжая, говорят, что она вся завалена упавшими деревьями.

Мы вышли из 66-го квартала в сторону 67-го квартала, по краям дороги попадались лисички и многочисленные семейки боровых маслят. На моём кнопочном «мобильнике» играла музыка, от «Богатыских ворот» Модеста Петровича Мусоргского до песен «Выйду ночью в поле с конём», «Струги, мои Струги…», «Снится мне деревня». Внезапно сосновый бор сменился на еловый лес, дорога пошла на спуск. В самой низшей точке мы дошли до сырой мокрины, которая была видна и на дороге, и сбоку. За мокриной дорога идёт вверх, там впереди начинаются Зеленицкие горы. Здесь, в 67-м квартале, точно был медвежий угол – мрачный, сырой угол. Мы повернули в обратную сторону, шли параллельно дороге, не упуская друг друга из виду.

Войдя в 66-й квартал, Михаил Иванович предложил повернуть направо и пройти к бывшей вырубке. Мы перешли по настилу через Зеленицкий ручей на его левый берег и направились на север. Около дороги взлетели два красавца-глухаря и пролетели прямо перед нами, я даже рассмотрел их ярко-красные брови над глазами. За вырубкой, бывшей здесь лет двадцать назад, снова повернули на восток, в северную часть 67-го квартала. Грибов здесь не было вообще никаких, но мы всё же обошли горки и повернули обратно. И тут, перейдя небольшое моховое болотце, я увидел отпечатанные во мхе медвежьи следы. Они были настолько свежие, что мох ещё не успел выправиться.

Михаил Иванович предположил, что этот мишка прошёл буквально перед нами, мы, мол, его спугнули музыкой на «мобильнике» где-то около мокрины на дороге, ведущей к Зеленицким горам. Это место я назвал медвежьим углом. Но я тут же подумал про себя: «Ведь когда мы шли вперёд, никаких следов точно не было, я все следы обычно замечаю хорошо. Сват шёл впереди меня метрах в семидесяти, я шёл сзади него, значит, медведь проследовал за моей спиной». Конечно, я не могу этого утверждать, я не оглядывался, был занят – глазами искал грибы. Слава Богу, что косолапый не напал! Может, он был сыт в тот момент, а может, быть ангелы-хранители отвели его от нас.

Вернувшись к машине, к нашей стоянке, с полными заплечными корзинами, мы устроились у кострища на спиленных кем-то брёвнах, и пообедали. Сало, хлеб, репчатый лук, огурцы и помидоры составили наш обед. Третий наш маршрут лежал по дороге в сторону Лесковского озера, до которого было около полутора километров. Корзины с грибами мы оставили в машине и взяли ведёрки. Пройдя по дороге метров шестьсот, мы повернули вправо к Белой горе (160,2 м). Здесь красивейший сосновый бор с белыми лишайниками, в котором наши вёдра пополнились белыми грибами. Здесь же я снова увидел следы, втопленные в мох. Одни следы были крупные, рядом с ними – маленькие следы. Михаил Иванович сказал: «Да это корова с телёнком прошли». Он имел в виду лосиху с лосёнком.

Ну и напоследок мы прошли по дороге в сторону Лесковского латышского кладбища. Это небольшое кладбище находится слева от дороги, а справа из болотовинки вытекает Лесковский ручей, впадающий в Холодный ручей, который является притоком реки Псковы. По Холодному ручью проходит граница Струго-Красненского и Псковского районов. Мы не дошли до латышского кладбища метров сто и повернули обратно, поискали грибы в треугольнике между дорогами и противопожарной полосой, недалеко от нашей стоянки. Здесь мы «наломали» несколько боровиков и нарезали уйму боровых маслят. На дороге видели следы лисицы, а на пропаханной полосе – следы лосей, переходивших её.

Итогом моего сбора грибов стали 21 белый, 5 боровиков, с десяток подберёзовиков, подосиновик, несколько сыроежек, лисички и, наверное, ведро боровых маслят. У боровика шляпка тёмно-коричневого цвета, а низ шляпки, который я называю ситом, – желтовато-коричневый, белый же гриб светлее, низ шляпки у него белый или зеленовато-желтоватый.

Хочется отметить, что мы собирали грибы в довольно отдалённом месте Струго-Красненского района. От нашей стоянки до ближайшей деревни Княжицы, в северо-западном направлении, расстояние по прямой было 3,5 км, до Щёглей, в юго-восточном направлении – 4,7 км, а если смотреть на запад и юго-запад, то ближайшая в Псковском районе деревня Закрупичье находилась в 8,5 км. Действительно эти места можно назвать медвежьим углом.

Октябрь 2022 г.

По местам

преподобного Фео?фила

Я уже давно планировал посетить места духовных подвигов святого преподобного Фео?фила Омучского, Лужского чудотворца: во второй раз в году – основанную им вместе с преподобным Иаковым Свято-Успенскую Феофилову пустынь и впервые – Феофилов источник, куда преподобный ходил за ключевой водой. Компанию мне составил житель деревни Лудони, краевед Валерий Владимирович Сорокин, который является членом районного поискового отряда «Поиск». Также мы рассчитывали отыскать вблизи Киевского шоссе участки старинной Порховской большой столбовой дороги, по которой дважды проезжала императрица Екатерина II и не единожды – император Александр I и наш великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин. В мае 2024 г. исполнилось 240 лет со дня открытия Порховской дороги.

Источник преподобного Феофила

Встретившись 17 сентября сего года в Лудонях, мы с Валерием Владимировичем сразу же поехали к Феофилову источнику, находящемуся в 3,6 км к северо-востоку от деревни Феофилова Пустынь, около Киевского шоссе. Сёстры Феофило-Пустынского монастырского подворья, где с 2009 по 2020 г. старшей сестрой была монахиня Гавриила (Мельничук), считали этот источник утраченным. Да и действительно, на фотографиях с картографического сервиса «Google Карты» видно, что, например, в 2013 г. место, где бьёт Феофилов родник, было всё заросшее кустарником. Хотя, по устным свидетельствам люди, проезжавшие по Киевской трассе, вплоть до конца 1990-х гг. останавливались около источника и набирали из него воду.

В 2017—18 гг. дорожники, проводившие капитальный ремонт Киевского шоссе, облагородили источник – углубили его и расширили, убрали вокруг него весь кустарник, и он стал похож на небольшой водоёмчик. Также они прочистили русло впадающего в реку О?мугу ручья Кипуна, истоком которого и является Феофилов родник, проложили для ручья новую водопропускную трубу под Киевским шоссе. Однако потом источник начал постепенно заиливаться, а аномально жаркое лето 2022 г. высушило его до размеров небольшой лужицы.

В таком состоянии мы и увидели с Валерием Владимировичем Феофилов источник. Мы насчитали с десяток небольших родников-кипунков, причём из них более-менее активны два родника. Ключи «кипят», выбрасывают вверх песчинки, однако всё вокруг них заилилось, везде видны рыжие хлопья – выпавшее в осадок железо. Очень хочется надеяться, что родники-кипунки к следующей весне всё-таки наберут свою полную силу, и Феофилов источник вновь приобретёт свои размеры, каким он был четыре года назад, после благоустройства, выполненного рабочими-дорожниками. Хотелось бы, чтобы это святое место было, как можно скорее благоустроено, чтобы здесь появились информационный щит с названием источника и поклонный крест, а в будущем – часовня.

Мы спустились к бурлящим родникам-кипункам. Ещё в дороге я прослушал в аудиозаписи акафист святому преподобному Фео?филу Омучскому, Лужскому Чудотворцу, а потом перед источником прочитал краткую молитву: «Преподобне отче наш Фео?филе, моли Бога о нас грешных». Затем испил из ладони родниковой воды и умыл ею лицо. Валерий Владимирович тоже присел и попил воды.

Я тут же представил, как когда-то, в 1915 г., во время большого крестного хода из Луги в Феофилову Пустынь, богомольцы через станцию Серебрянка, сёла Поддубье и Заполье добирались до Феофилова родника, окружили его, пили воду из источника, набирали с собой, а Владыка Вениамин (Казанский), стоял на мосту через ручей Кипун и сверху окроплял всех святой водой.

Екатерина Великая и Порховская дорога

От Феофилова источника мы с Валерием Владимировичем Сорокиным проехали метров триста по шоссе в обратном направлении и повернули направо, на дорогу, ведущую к бывшей деревне Сеглицы. В пятистах метрах от Киевского шоссе мы осмотрели разрушенный мост через реку О?мугу. Старинный Порховский тракт, пересекавший сеглицкую дорогу, просматривался плохо. Тогда мы вернулись к машине и проследовали ещё километра полтора в сторону Феофиловой Пустыни. Здесь, метрах в восьмидесяти от трассы, тоже справа от неё, мы с Валерием Владимировичем и обнаружили хорошо сохранившийся участок большой столбовой дороги, шедшей на Порхов. Она была проложена при Екатерине II, и поэтому нередко называлась «екатерининской» дорогой. Второй участок этой же дороги мы потом осмотрели между деревней Феофилова Пустынь и бывшим хутором Смольняки.

Императрица Екатерина II в начале 1770-х гг. задумала построить тракт от Гатчинской мызы на Порхов. Дорога от Царского Села до Гатчины уже строилась примерно с 1768 г. После раздела Речи Посполитой в 1772 г. к России были присоединены земли с огромным населением численностью более чем в 1 миллион 300 тысяч человек, поэтому новая дорога должна была связать Петербург с восточной Белоруссией. Большая Порховская дорога прокладывалась как раз по границе Новгородской губернии и созданной в 1772 г. Псковской губернии, в состав которой, кроме Псковской и Великолуцкой провинций, вошли Двинская и Полоцкая провинции из земель бывшего Полоцкого воеводства. От Порхова большая Порховская дорога была продолжена до Великих Лук, а оттуда уже можно было добраться до Витебска, Полоцка и Могилёва. Со временем дорога стала именоваться Белорусским трактом.

Согласно именного Указа Екатерины Великой от 24 мая 1776 г. из части обширной Псковской губернии, созданной в 1772 г., была образована Полоцкая губерния, но зато к Псковской губернии отошли некоторые земли, бывшие на тот момент новгородскими. В частности, в этом Указе говорилось: «К сей новой губернии присоединить из Новгородской губернии Порховский и Гдовский уезды и те погосты, кои от вновь проложенной прямой дороги от Гатчинской мызы на Порхов по правую сторону останутся». Из Указа видно, что Порховская большая столбовая дорога в 1776 г. уже строилась, однако движение по ней было открыто только через восемь лет.

Екатерина Великая желала, чтобы дорога «несмотря на прорубленные для сего просеки, шла по такой линии, которая не отделялась как можно от селений, лежала более по твердому грунту…» В итоге Порховская дорога пролегла от Гатчинской мызы через Лугу, почтовую станцию Городец, село Поддубье, деревню Ширёги, почтовую станцию Крицы и затем выходила к селу Заполье. Оттуда она шла через деревню Большие Льзи, почтовую станцию Феофилова Пустынь, село Велени, деревни Щирск, Теребуни, Хредино до почтовой станции Залазы и далее уходила на Боровичи и Порхов.

При каждой почтовой станции, которые были построены на Порховской дороге, предписывалось содержать по 10 почтальонов, по 20—25 лошадей, по 10 роспусков с окованными колёсами с кибитками, по 10 саней с кибитками, почтовую ливрею на 10 человек и крепко сделанную фуру – большую грузовую повозку, запряжённую ломовыми лошадьми. Содержатели почтовых станций могли торговать съестными припасами и всем, что продавалось в городских трактирах. С краёв Порховская дорога была обрыта канавами, за что её местные старожилы до сих пор называют старой обрывной дорогой.

Внешне почтовые станции могли выглядеть и как простая изба, и как путевой дворец. Многое зависело от материальных возможностей устроителя станции. Про одну из таких станций написал в своих мемуарах маркиз де Кюстин, посетивший Россию в 1839 г.: «Дом, в котором я пишу, отличается элегантностью, представляющей собою разительный контраст со скудостью окружающей природы. Это в одно и то же время и почтовая станция, и гостиница, похожая на дачу богатого частного лица. Потолок и стены расписаны в итальянском стиле, нижний этаж состоит из нескольких просторных зал и напоминает провинциальный французский ресторан. Мебель обита кожей, стулья с соломенными сиденьями имеют опрятный вид. Везде расставлены большие диваны, могущие заменить кровати…»

Открытие Порховской большой столбовой дороги состоялось в мае 1784 г. и было приурочено к намеченному осмотру тракта самой императрицей Екатериной II. Путь императорского кортежа пролегал через Лугу, Феофилову Пустынь, Боровичи и далее на Порхов, где была остановка на ночлег. К открытию Порховской дороги тщательно готовились, приводя всё в должный порядок. По легенде участок дороги от бывшего хутора Смольняки до нынешней деревни Шабаново, где в трёх местах встречались болотовины, доделывали в спешном виде. Артели крестьян, которые принадлежали двум местным помещикам, забивали болотовины гатью из брёвен и засыпали сверху песком, а потом колотым камнем, двигаясь навстречу друг другу с разных концов этого участка дороги. Когда они встретились, то по желанию помещиков в дорогу была вбита золотая скоба.

Многие потом пытались искать эту золотую скобу, но безрезультатно. Пятикилометровый участок Порховской дороги, обрытый с каждой стороны канавами, между Смольняками и Шабановым сохраняется до сих пор. В 1930-е гг. здесь, между Киевским шоссе и Веленским озером, вплоть до реки Омуги, располагался военный химический полигон. В послевоенное время этот участок бывшей Порховской дороги оставался ещё в довольно хорошем состоянии, но в итоге был разбит колхозными тракторами. Был случай, когда для подсыпки дороги захотели брать грунт из находившегося рядом небольшого холма. Но оказалось, что это был насыпанный в кучу колотый гранитный камень, оставшийся со времён строительства тракта.

Автор на бывшей Порховской большой столбовой дороге близ деревни Феофилова Пустынь. Фото Валерия Сорокина, сентябрь 2022 г.

Второй раз Екатерина Великая проехала по Порховской дороге во время своего путешествия в Крым. 6 января 1787 г. в Царское Село собрались все приглашённые в путешествие. В 9 часов утра 7 января императрица вышла к своей карете в суконном кафтане на меху, в высокой собольей шапке. Все расселись по местам и императорский поезд, состоящий из 14 карет, 124 саней с кибитками при 40 запасных санях двинулся в путь, растянувшись на версту. Екатерина II ехала в огромной карете с полозьями на 12 персон, запряжённой 40 лошадьми, в этой карете была гостиная на восемь человек, малая библиотека, кабинет, карточный стол и все удобства. Императрицу сопровождало около 3000 человек свиты: придворные, иностранные дипломаты и прислуга, в числе которой были лакеи, форейторы, парикмахеры, камердинеры, повара с поварятами, кондитеры, музыканты, скороходы и даже два арапа.

На каждой станции императорский кортеж встречало от 500 до 600 свежих лошадей. Там же содержались три рогатые скотины, три телёнка, 15 кур и 15 гусей, а в специально построенных помещениях хранилось два пуда крупчатой муки, один пуд коровьего масла, 500 яиц, 6 окороков, фунт чаю, полпуда кофе, бочонок с селёдкой, два пуда сахара, красного и белого вина по три ведра, 50 лимонов, а также пиво. Обеды устраивались либо в построенных рядом с почтовыми станциями путевых дворцах, либо в помещичьих мызах. Вся столовая посуда каждый раз была новой, а после обеда дарилась на память хозяевам. В наступающих сумерках весь путь освещался огромными кострами, которые устраивались через каждые сто шагов из заранее заготовленных еловых, сосновых и берёзовых брёвен. При каждой остановке на ночлег путников встречала иллюминация, смоляные бочки и плошки, горевшие по такому случаю.

Первый город после Царского Села был Рожествен, потом Луга. Вот какие записи оставил в журнале статс-секретарь императрицы А. В. Храповицкий: «Генваря 7, после пятидневнаго пребывания в Царском Селе, в 9 часов утра ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО изволила отправиться в путь, и проезжая чрез Колпино 23, в городе Рожествене 27 верст, был обеденный стол. В третьем часу пополудни ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО в поход вступить изволила, и проезжая путь чрез Ящери 17, Долговку 25, в город Лугу 23 версты, прибыть изволила в половине 7 часа, где в тот день был ночлег».

Далее императорский статс-секретарь продолжал: «Генваря 8, по утру без четверти в 9 часов, начался поход чрез Городец 21, Заполье 24, в Феофиловой пустыне 17 верст, был обед. Невступно в 3 часа по полудни, Всемилостивейшая ГОСУДАРЫНЯ изволила отправиться в путь, и проезжая чрез Залазы 22, Боровичи 20, в городе Порхове 25 верст, приехав в половине 9 часа, имела во Дворце ночлег».

Французский посол граф Луи-Филипп де Сегюр в своих мемуарах оставил такое описание путешествия: «Места, которые мы проезжали в начале путешествия, – представляли мало пищи вниманию; повсюду леса и замерзлые болота. Никому не любопытно следить за мною чрез села и деревни, в которых мы останавливались… Бедные поселяне с заиндевевшими бородами, не смотря на холод, толпами собирались и окружали маленькие дворцы, как бы волшебною силою воздвигнутые посреди их хижин, дворцы, в которых веселая свита Императрицы, сидя за роскошным столом и на покойных широких диванах, не замечала ни жестокости стужи, ни бедности окрестных мест; везде находили мы теплые покои, отличные вина, редкие плоды и изысканные кушанья».

Несколько раз по Порховской дороге проезжал и император Александр I, и не только для освящения построенной его тщанием Успенской церкви в Феофиловой Пустыне, но и направляясь в другие пределы России. Так, например, в 1825 г. он отправился в путешествие из Царского Села в Варшаву, и тогда ему пришлось нелегко из-за весенней распутицы. Почётный лейб-хирург, личный врач государя Д. К. Тарасов вспоминал об этой поездке так: «Таким образом, при полном распольи и разливе рек, 4-го апреля, ещё по снегу, его величество выехал из Царскаго в 7? часов утра. Был небольшой утренний мороз и гололедица… Чем более мы удалялись от Царскаго Села, тем дорога делалась затруднительнее, по причине быстраго таяния снега и разлива речек, так что на другой день, 5-го апреля, свита с большим трудом могла достигнуть ночлега, на станции Боровичи…»

Здесь Пушкин был!

По Порховской дороге не менее шести раз проезжал Александр Сергеевич Пушкин: в Михайловское и обратно в Петербург – в 1817 г. и в 1819 г., из столицы в ссылку в Екатеринослав – в 1820 г. и из ссылки в Михайловском в Петербург – в 1827 г. В 1835 г. А. С. Пушкин дважды ездил из Петербурга в Михайловское и обратно, а в 1836 г. он с траурным кортежем проследовал к месту погребения матери – в Святогорский монастырь, а потом обратно из Михайловского в столицу, однако тогда движение осуществлялось уже по Динабургскому шоссе. Основой для его строительства на многих участках стала Порховская дорога. По Динабургскому же шоссе в феврале 1837 г. тело великого поэта провезли через Лугу и Феофилову Пустынь в Святые Горы.

Рядом с участком большой столбовой дороги, по которому мы прогуливались с Валерием Владимировичем, находятся Семёновские пруды, вырытые при послевоенном расширении Киевского шоссе, тут брали песок. В самом большом пруду раньше купались жители деревни Николаево (так Феофилова Пустынь называлась в 1923—2002 гг.). Дорога здесь проходит по сосновому бору, она ещё довольно крепкая, сюда даже заезжают легковые автомобили. Кое-где видны следы обрывных канав. Ширина дороги составляет шесть метров. Другой участок дороги от Феофиловой Пустыни до бывшего хутора Смольняки сейчас обезображен вырытой траншеей, это после войны здесь был закопан кабель, который вырыли совсем недавно. Но обрывная канава очень хорошо видна с южной стороны дороги.

После строительства Динабургского шоссе старый Порховский тракт участками слился с новой дорожной полосой, а местами пролегал параллельно шоссе иногда так близко, что между дорогами имелись промежутки всего от 6 до 50 метров. На сохранившихся участках старая большая столбовая дорога была обращена в скотопрогонную. Местные жители нередко предпочитали ездить именно по ней, поскольку эта дорога в некоторых местах позволяла сократить путь. В послевоенное время по «екатерининской» дороге ездили колхозные трактора, чтобы не портить гусеницами покрытие Киевского шоссе.

Мы с Валерием Владимировичем стояли на бывшей Порховской дороге, и нам просто не верилось, что когда-то, давным-давно, здесь проезжала императрица Екатерина Великая. В январе 1787 г. по Порховской дороге пронёсся её огромный зимний возок – карета на полозьях, за ней – ещё уйма возков с приближёнными, подданными императрицы. В моём воображении рисовалась такая картина. На станцию Феофилова Пустынь императорский поезд прибыл около 12 часов дня 8 января. Было светлое время суток, царица в ожидании обеда, наверняка, не спала, обозревала окрестности из окна возка. Отобедав, скорее всего, в специально выстроенном путевом дворце, т. к. ближайшее помещичье имение находилось в Лудонях, Екатерина Великая в 3 часа дня вышла на улицу, села в возок, и её кортеж исчез в ворохе поднявшейся снежной пыли.

Рисовался в моём воображении и образ Александра Сергеевича Пушкина. Он тоже, проезжая здесь не раз в карете либо в коляске, по всей видимости, останавливался в Феофиловой Пустыни, заходил в здание почтовой станции, вкушал в трактире блюда местной кухни. Вот поэт мчится на лошадях в июльский день 1819 г. в Михайловское. Ветер теребит его курчавые волосы. О чём размышлял тогда Александр Сергеевич? Может быть, он читал книгу или сочинял какое-нибудь стихотворение, а, может быть, любовался сельскими пейзажами.

14 октября 1827 г. на почтовой станции Залазы, что отстояла в 22-х верстах от Феофиловой Пустыни, случилась неожиданная встреча Пушкина и его лицейского товарища, поэта-декабриста Вильгельма Кюхельбекера, которого в качестве преступника везли в Динабургскую крепость. А 4 февраля 1837 г., где-то после полудня, через Феофилову Пустынь по Динабургскому шоссе провезли гроб с телом А. С. Пушкина, его сопровождал старый друг поэта Александр Иванович Тургенев. К 9-ти часам вечера того же дня они уже были в Пскове, а утром 6 февраля 1837 г. любимого всеми поэта похоронили в Свято-Успенском Святогорском монастыре.

Феофило-Пустынское монастырское подворье

Прибыв в Феофилову Пустынь, мы с Валерием Владимировичем прогулялись по Феофило-Пустынскому монастырскому подворью. Новый Свято-Успенский храм был закрыт, поэтому туда мы не попали. Дошли до Ольгинского артезианского источника, я попил из него воды, умыл лицо; вода из этого источника, надо сказать, железистая. Залаяла большая монастырская собака. К нам на встречу из сестринского корпуса выбежала матушка Ксения, старшая сестра на подворье, поинтересовалась кто мы такие и какова причина нашего визита.

Мы узнали, да и сами увидели наяву, что вскоре подворье будет с двух сторон окружено кирпичной оградой. Это будет сделано благодаря тщаниям ктитора храма Николая Дмитриевича Костючкова. Кладка ограды со Святыми воротами вдоль Киевского шоссе ведётся с прошлого года. Уже заложен фундамент под новый пролёт ограды, и под две круглые в плане угловые башни. Будущая ограда захватит территорию бывшей пилорамы и дойдёт до реки Омуги. Одна башня будет возвышаться на юго-восточном углу, около Киевского шоссе, другая – на северо-восточном углу, около реки Омуги. Длина пролёта между двумя башнями будет равна примерно 160 метрам.