Зеркало (Новый мир)

Внутри, за время нашего отсутствия ничего не изменилось. Трансформатор всё так же мерно гудел у стены.

– Ту дверь открывали? – боец лучом фонаря указал на противоположную стену.

– Нет, не смогли, – ответил я.

– А говоришь, что ты у мамы умный, ха-ха! – засмеялся Димон.

Я усмехнулся в ответ и развёл руками, мол, ну какой уж есть. В тоже время мой мозг отчаянно пытался найти выход из сложившейся ситуации. Вполне прозрачные намёки Димона на предстоящее повреждение моего здоровья мне были совсем не по вкусу.

У бойцов вдруг ожили и захрипели рации.

– Что? Не понял! Кто идёт? Повтори! – кричал в рацию Димон, но та лишь хрипела, пропуская в эфир обрывки слов. Наконец ему надоело это занятие и он обратился к напарнику:

– Гусь, вернись в первый сектор, выясни что командир хочет!

Гусь молча скрылся в темноте коридора, а Димон, прислонившись к проёму двери начал насвистывать незатейливую мелодию. Минуту спустя, видимо, какой-то звук из коридора привлёк его внимание. Он сразу оборвал беззаботный мотивчик и указав на нас пальцем угрожающе зашипел:

– Сидите тихо, я сейчас, а вздумаете орать…, – он не договорил, вместо этого показательно передёрнул затвор карабина и скрылся в коридоре.

Не теряя ни секунды, я вытащил из рюкзака ноутбук с рацией и лихорадочно вбил команду на закрытие двери. Мгновение помедлив, она с уже знакомым скрипом закрылась.

– И что теперь? – Алёна, хоть и старалась выглядеть спокойной и уверенной в себе, её голос предательски дрогнул.

– Теперь нам нужно открыть эту дверь и свалить, пока они, – я указал пальцем на коридор в котором скрылись бойцы, – не вернулись сюда с радиоключом или просто с газовым резаком, чтобы открыть ту.

– И как ты предлагаешь открыть этот засов? Мы ведь уже пробовали!? Он заржавел или заблокирован с той стороны! – почти выкрикнула Алёна.

– Успокойся, всё будет хорошо! – постарался я подбодрить девушку, впрочем сам не особо веря в успех. И тут в моей голове словно что-то засвербило. Такое ощущение возникает когда приходит идея, но ты ещё не в состоянии её осознать до конца.

– Антон!? – увидев, что я «завис» Алёна требовательно потянула меня за рукав.

– Погоди-погоди! Что ты сказала последнее, про засов?

– Что он заблокирован с той стороны! А что?

– Мадам, вы гений!

– Мадемуазель, вообще-то!

– Тьфу, ты! – выпалил я в сердцах и ринулся к мерно гудящему трансформатору.

– Антон, что ты задумал? – Алёна поспешила за мной, а я в это время уже разглядывал рубильник на стене рядом с трансформатором.

– Надеюсь, я правильно всё понимаю, – пробормотал я себе под нос, перекладывая рычаг устройства из положения «вниз» в положение «вверх». Раздался щелчок, штурвал на двери пришёл в движение и, видимо отмерив положенное ему количество оборотов, замер. Я подскочил к нему, потянул дверь на себя, та открылась…

Первым делом мы с Алёной, бешено вращая штурвал, закрыли дверь за собой. Под ногами, как нельзя кстати, звякнул металлический пруток с полметра длиной и я им тут же намертво заклинил механизм отпирания двери. Сердце бешено стучало, чтобы успокоиться я несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул и только теперь заметил, что Алёны рядом нет. Резко обернувшись я увидел её и то, что находилось за дверью, отчего на некоторое время буквально застыл. Это было похоже на…на… Я даже не сразу сообразил на что. На ум пришёл зал управления реактором на атомной станции. Настолько огромным было это помещение, настолько монументальными казались установленные здесь пульты, шкафы, приборы. Оборудование располагалось в виде полукруга и представляло из себя один огромный, расположенный с небольшим наклоном к горизонтали пульт управления, на котором имелась масса «допотопного» вида тумблеров и переключателей. А от пульта управления вверх, строго вертикально, располагались информационные табло с россыпью сигнальных ламп и стрелочных указателей. Но самое невероятное во всей этой машинерии было то, что она до сих пор работала! Световые индикаторы горели, время от времени меняя цвета, стрелки приборов двигались, а из-под пульта управления слышались характерные звуки переключающихся механизмов. Единственное, что здесь отсутствовало, это освещение. Нет, лампы на потолке имелись, просто не горели. Весь свет в помещении шёл от пульта и его было совершенно недостаточно, чтобы увидеть, что находится на другой стороне.

– Ох-ре-неть! – произнёс я выходя из ступора.

– Мать моя женщина! – отозвалась Алёна.

– В этом я нисколько не сомневаюсь, мада… Да что ж такое! Мадемуазель! – наконец-то верно произнёс я французское обращение, указывающее на семейный статус. Алёна сначала нервно хихикнула, а затем, видимо окончательно придя в себя, рассмеялась.

– Что ж, мусье, пожалуй я повторюсь, но теперь, я точно ваша навеки!

– Ничего не имею против! Только за! – горячо и неожиданно для самого себя выпалил я, и чувствуя себя крайне неловко, хотел было отвернуться, но Алёна притянула меня к себе и нежно поцеловала, прошептав перед этим:

– Мусье, вы дурак!

Целовался я, конечно, не в первый раз, да и девственником не был, но блин! Такой поцелуй у меня был впервые в жизни! Словно током с ног до головы пронзило! Мне показалось, что я даже зашатался после поцелуя.

– Мадемуазель! – только и смог произнести я.

Кстати, похоже, что эта вся французская банальщина, становится какой-то нашей особой фишкой что ли?!

– Куда теперь? – спросила Алёна, таким тоном, словно никакого поцелуя между нами и в помине не было. Женщины – коварные существа! Кажется это не я сказал, а кто-то о-очень умный.

– Не знаю, надо осмотреться здесь, может имеется второй вход или какой-нибудь технический тоннель внизу? Давай, ты иди по правой стене, я по левой. Ищем выход! – я тоже постарался добавить равнодушия в голос и, кажется, это возымело действие!

– Как-то жутковато тут, Антоша!? – более ласково заговорила Алёна.

– Не бойся, я рядом. Если что, кричи! – продолжил я изображать из себя чёрствого супермена.

– Уж будь уверен, заору что есть мочи! – сказала Алёна и отвернулась. Что угодно поставлю – фигу в кармане она мне при этом точно показывала, ну или язык.

На том мы и разошлись в разные стороны.

Минут через десять я исследовал свою часть стены. Ничего не найдя, я двинулся дальше, навстречу Алёне. Она стояла возле огромного зеркала. То есть сначала мне так показалось, я ещё подумал было что все девушки любят покрасоваться перед зеркалом, но вскоре осознал свою ошибку. Это было большое, примерно полтора на два метра очень толстое стекло, вмонтированные в стену. За ним явно что-то было, но луч фонаря, направленный сквозь стекло не позволял разглядеть детали. Неподалёку обнаружилась и очередная гермодверь. Я молча подошёл к штурвалу, легко провернул его, открыл дверь, явившую нам мрачный чёрный зев коридора с уходящей вниз лестницей и спросил:

– Ну что, идём туда?

– Ох, не знаю, Антоша. Может здесь отсидимся и свалим, когда эти мордовороты уйдут?

– Вряд ли получится отсидеться, Алёна. Не для того они приходили, чтобы вот так просто взять и уйти, – ответил я. И тут же, словно в подтверждение моих слов, раздался какой-то хрюкающий звук, а вслед за ним голос из переговорного устройства.

– Эй, вы там, разблокируйте дверь и выходите. Мы не причиним вам зла!

Кажется мы с Алёной одновременно вздрогнули, затем я повернулся и пошёл к источнику звука. Возле двери, через которую мы вошли, был закреплён обычный интерком, ну, с поправкой на древность, конечно.

– А что будет, если мы решим здесь остаться? – поинтересовался я через переговорное устройство.

– Ну, другого выхода отсюда нет! Вам всё равно придётся выйти или умереть от голода и жажды. Но ожидание меня очень разозлит!

– Нам нужно подумать! – посмотрев на Алёну, ответил я . Она задумчиво кивнула.

– Через пять минут я начну злиться, – уведомил нас голос и отключился.

– Может быть лучше выйти? Не убьют же нас в конце-концов? – спросил я.