Не отпускай моей руки

– Да ты что! А давай, я пущу тебе кровь, щенок, и мы посмотрим, какого цвета твоя эта графская кровь? Отличается ли она от какой-нибудь другой или нет? Как ты на это смотришь?

Он тряс Арольда за шиворот, и завязки плаща впивались в горло. Пленный не ответил рыцарю, и тот, ещё больше разозлившись, отвесил две пощёчины графскому сыну, а потом притянул его лицом к себе и, глядя на разбитые губы пленного, заговорил:

– Смотри, щенок, твоя кровь такого же цвета, как у меня, как у всех, видишь? – Он раскрытой ладонью мазанул Арольда по окровавленным губам, а потом показал её ему, прямо к самому лицу поднёс. – Ну как, видишь?

Арольд перевёл глаза с этой ладони на лицо рыцаря и уставился прямо в тёмные зрачки. Молчал.

– Знаешь, мальчик, я пожил подольше тебя и скажу, в бою одинаково гибнут все: и бароны, и графы, и простые солдаты… Молись, чтобы наш сеньор не умер… Иначе я вытрясу тебя из твоей графской шкуры… Понял? – Встряхнул Арольда за грудки и ещё раз спросил шёпотом: – Понял ты или нет, мелкий ублюдок?

– Отпустите меня… Уберите руки…

– А то что? Ты мне угрожаешь, что ли? Мелкий ты щенок…

Он снова тряс Арольда и бил пощёчинами по лицу, хлестал раскрытой ладонью больше для унижения, чем для боли. Тот закрывался руками и отворачивался, зло глядя на взрослого рыцаря. Потом кто-то его товарищей, из тех, кто стояли рядом, не выдержал всё же:

– Ладно, Гарвин, оставь ты его в покое. Его под Орантом даже не было, что уж зря мучить парня…

– Это ж я разве его мучаю? Это я с ним ласково.

Третий, стоявший рядом рассмеялся громко так и по-молодому весело, и на этот смех подошла дочь графа Годвина. Сразу же набросилась, по-девичьи звонко ругая рыцарей:

– Что вы делаете?! Как вы можете?! Вас же четверо, а он один! Разве это честно, господа? Как вы можете так? Вы же рыцари! Что на это скажет ваш сеньор? Как же так?

– Наш сеньор серьёзно ранен… – ответил ей один из рыцарей, стоявший простой просто в стороне от всех, безучастный от усталости.

– Прекратите! Перестаньте! Хватит!

Эллия кинулась к рыцарям, пытаясь остановить их. И Гарвин отшвырнул пленного графского сына к каменной стене колодца, успев ещё пнуть его под рёбра, отчего Арольд задохнулся и закашлялся.

– Хватит! – Эллия, стиснув кулаки, встала перед рыцарем и смело глянула ему в лицо снизу вверх. – Что вы делаете?!

Рыцарь отступил от неё назад, с улыбкой поднял вверх раскрытые ладони, сдаваясь перед решимостью и мужеством молодой девушки.

– Извините, миледи, мы… я не смог пройти мимо.

– А если граф всё узнает? Вы тоже этими же словами будете оправдываться перед ним? Что просто не смогли пройти мимо?

– Ладно, миледи, не серчайте… – Гарвин примирительно улыбнулся и сделал ещё один шаг назад, потом глянул на кашляющего под ногами Эллии Арольда. – Ну, пощипали мальца немножко, подумаешь… Вы бы видели, что там под Орантом делалось… Так бы его не защищали сейчас…

– Всё! Идите на кухню, Нанн покормит вас, а потом отдыхайте. В нашем госпитале монахи осмотрят ваши раны и окажут вам помощь. Идите! С Богом! – Она махнула рукой в сторону кухни и стояла ждала, пока рыцари не ушли.

К этому времени Арольд уже поднялся на ноги и, стирая кровь из разбитого носа, медленно сел на каменную кладку колодца. Перебинтованная рука его безвольно лежала на левом колене.

Эллия развернулась к пленному и шагнула ближе.

– Как вы?

– Прекрасно… – Арольд стёр кровь с губ и добавил: – Девушки за меня ещё ни разу не заступались…

Эллия подошла ещё ближе и теперь прекрасно видела, как размазывает он кровь по тыльной стороне ладони и по пальцам. Больно, наверное, ему сейчас?

– Чем я могу вам помочь?

Он усмехнулся, даже головы не поднял, так и сидел, глядя себе под ноги, только от раза к разу стирал кровь из-под носа.

– Арольд? – она позвала его по имени. – Что мне сделать?

– А что вы можете? – Он поглядел на неё прямо. – Что, вы отпустите меня? Нет! Что, вы цепь с меня снимете? – Он дёрнул ногой в сторону Эллии, звеня цепью. – Нет! И из замка вы меня не выведете! Чем вы хотите мне помочь? Будете сидеть всё время рядом и отгонять от меня ваших солдат? Нет, конечно! Зачем об этом говорить?

Эллия вздохнула и глянула на небо над башнями замка, помолчала, потом заговорила:

– Сегодня будет дождь и гроза…

Арольд хмуро поглядел на небо: ещё и это вдобавок… О-о-о…

– И что? Лучше мне сразу утопиться… – Он опять опустил голову горестно.

– Миледи! Госпожа! – позвали от кухни Эллию, и дочь графа ушла.

Арольд вздохнул. А чего он, собственно, хотел? Она же просто девчонка! Что из того, что она дочь графа? Тут её никто не слушает, даже этот старый кастелян Ролт. И зачем предлагать какую-то помощь, если всё равно ничего не можешь?

К вечеру небо заволокло тёмными грозовыми тучами, дождь ещё не лил, но его предчувствие угнетало. Поднялся ветер, он бросал развешанное на верёвках бельё, катал по двору сенную труху, рвал полы плаща на Арольде. Девушки-служанки выбежали собрать одежду с верёвок, привлекли внимание, но дочери графа среди них не оказалось, и он быстро потерял к ним интерес.

Перспектива снова намокнуть и заболеть вселяла в душу апатию и безразличие. Сначала Арольд злился, потом устал от этой бесполезной злости и замкнулся в равнодушии. Ну и пусть. Кому оно надо?

Ветер утих, и наступило затишье. Воздух прямо звенел тонкой напряжённой тишиной, какая бывает перед бурей. Ни дуновения ветра, ни звука, ни скрипа. Где-то в стороне сверкнула первая молния, и только через время ответило долгим раскатом грома. Подступала гроза. И хотя солнце ещё только клонилось к закату, наступила темнота, сумеречная и какая-то неестественная.

Молнии сверкали то тут, то там, но пока в стороне от замка и где-то вверху, в небе. Глаза выхватывали только яркие вспышки света, а уши – громовые раскаты.

Через момент Арольд поймал себя на том, что молится, губы сами собой читали молитву:

– Богородица Дева, радуйся! Благодатная Мария Господь с тобой… Благословенна ты среди жён и благословен плод чрева твоего…

Это была «Ave Maria», и он читал её раз за разом, по кругу, заканчивал раз, начинал следующий, и так молитву за молитвой. Находиться на улице во время грозы да когда ещё на ноге у тебя металлическая цепь – ничего хорошего это не предвещало.

С кухни принесли ранний ужин, весь замок как-то рано затих и угомонился, огни в башнях погасли, и наступила темнота, разгоняемая лишь вспышками молний.

Арольд, завернувшийся в плащ, сидел у самой кладки колодца, как будто старался стать незаметным. Молился и радовался, что пока нет дождя. И в этой темноте с закрытой масляной лампой пришла к нему дочь графа.

– Вы? – Арольд поднялся на ноги, удивлённо вскинув брови. – Что случилось?

Она подошла близко, чтобы он слышал её голос, и смотрела прямо в лицо, держа одной рукой полы длинного плаща.

– Объясните мне, что нужно, чтобы снять вашу цепь… Я помогу вам, я найду в кузнице… Ну?

Какое-то мгновение, а может, даже и не одно, Арольд думал, о чём она говорит ему. Потом сообразил и заговорил быстро, срываясь:

– Нужен молот… большой и тяжёлый. Вы же понимаете, о чём я говорю? Хороший молот… – Эллия кивнула. Что такое молот, она знала.