Глазами маски

Хэпи не сдержал усмешки. Пальцы Руфуса словно примерзли к клавишам, Гордас растерянно смотрел на Верти, а Квентин тщетно пытался понять происходящее.

– Верти, ты хорошо все обдумал? – В дверях показался Азраил. Верти улыбнулся:

– Да что же вы все так растерялись? Да не в монастырь же, я просто теперь буду учиться в духовной семинарии.

* * *

– Как вас зовут? – Заретта настороженно прислушивалась к голосу в трубке.

– Сола. Мы с вашим братом вместе играем в театре. Вы были на сегодняшней премьере? – Голос Солы звучал повелительно, недавняя роль не успела еще сойти с настоящей, скромной ее души.

– А-а-а… – протянула Заретта, – я опоздала.

Странно, она была спокойна и уверена в себе, и, как бы ей ни хотелось почувствовать укор совести, она его не чувствовала.

– Это ваша пьеса… Поздравляю, мне брат рассказывал. А откуда вы знаете, что я должна была быть?

– Так Азраил сказал, он все высматривал вас в зале… – В голосе Солы начинали проступать нотки боязливой неуверенности. – Что-то случилось? – почти выдохнула она в трубку.

– Да нет… – Заретта не знала, что говорить. Отчитываться перед чужим человеком было до крайности странно, но в то же время она чувствовала себя сейчас одиноко, и ей очень хотелось с кем-нибудь поделиться переполняющими ее эмоциями. Книга лежала рядом на столе, и вот уже который час мозолила глаза, а если Заретта закрывала глаза, книга вставала и перед закрытыми глазами.

Тишина в трубке, казалось, накалялась. Наконец, слезливый голос Солы произнес:

– Что же случилось? С вами все в порядке? – Она громко всхлипнула.

– Нет, нет, все хорошо… – смутилась Заретта. Она не любила долго рассуждать, порывистый характер часто подсказывал ей будущие действия, так что спонтанное принятие решений было Заретте свойственно. Она словно ставила шах и мат, говоря: «А давай-ка вот так, и думать пока не будем». Так и сейчас, еще не успев все взвесить, Заретта вдруг предложила:

– Сола, а приезжайте ко мне, я давно хотела познакомиться с кем-нибудь из друзей Азраила.

* * *

– Как быстро ты сориентировался, – пальцы Руфуса начали дальше перебирать по клавишам, звуки были растерянными. – Раскрылся и теперь хочешь играть на расстоянии?

Верти его расслышал, но отвечал вошедшим:

– «У меня просто есть вопросы, на которые я желаю найти ответы», – произнес он возвышенным тоном.

– Какой колорит, какие краски! – в голосе Гордаса почувствовалась откровенная насмешка. Он зааплодировал.

– Что ты будешь делать без сцены? – спросил Хэпи холодно.

– Он будет писать мемуары… – предположил Гордас.

После минутной паузы Верти произнес:

– Я не ухожу из театра. Теперь я буду служить не только искусству, но и… – голос его затих на недоговоренном слове, как длинная мелодия, что в конце угасает, отдавая последним аккордам еле слышимый звук. – Мне это интересно, я не слепой фанатик, я лишь хочу разобраться.

Руфус, ничего не говоря, только покачал головой, уткнувшись в отсутствующие на отложной полочке рояля ноты.

* * *

– Что же это я… – Заретта нервно ходила по комнате. – Теперь она подумает, у Азраила сестра сумасшедшая. Она и согласилась прийти, наверное, только потому, что очень уж интересно взглянуть на сумасшедшую сестру гениального актера. А, может, она и вовсе не придет, посмеялась…

В дверь позвонили. Заретта открыла, на пороге стояла девушка в красивом, облегающем, длинном платье, в руках ее была корона:

– Сола, – представилась она.

– Заретта, – проговорила смущенная хозяйка. – Она до сих пор не знала, что ей делать и как себя вести. Все разрешилось, само собой. Сола без приглашения буквально впорхнула в открытую дверь. Копна шоколадных волос и легкая походка навевали мысли о лете и бабочках.

– О, как тут… давай, кстати, на «ты» … как тут у тебя просторно. А я так устала от этой театральной суеты, прямо-таки еле вырвалась. Зрители, овации, поздравления… – она вдруг осеклась.

Заретта все еще стояла на пороге собственной квартиры.

– А чего ты там стоишь? Я, если честно, тебя не такой представляла.

– Почему? – заинтересованно спросила Заретта, понемногу догадываясь о причинах столь раскованного поведения гостьи.

Сола словно поняв ее мысли, проговорила чуть слышно:

– Там после премьеры шампанское подавали, пришлось пить, – она смущенно посмотрела на Заретту.

Та улыбнулась:

– Да ну что ты… – Заретта прошла в квартиру, закрыв дверь, и ободряюще взяла Солу за руку. – Пойдем.

– О, если бы они знали, где я!

– Кто?

– Да все, я же сбежала. Они, наверняка думают, что я там, среди зрителей почестями кормлюсь, а я вот приехала к тебе. А давай дружить? – Сола опять осеклась, сообразив, что сказала глупость. – Ой! Это я, не подумав.

– Да все в порядке, Сола. Чаю? – Заретта поставила перед Солой чашку и налила из чайничка ароматный напиток.

– Спасибо. – Сола села за стол, не зная, куда деть корону и в результате надела ее на голову.

– Расскажи мне о твоей пьесе, о сегодняшней премьере, о театре, вообще – обо всем. Мне очень интересно, – попросила Заретта и села напротив Солы, заранее радуясь приятной беседе.

Вместо этого Сола вдруг выпалила:

– Вот так и отыграли, а он даже толком и не поздравил! Так, только проронил: «Отлично, Сола». Ну кто, ты скажи мне, так поздравляет? – Сола требовательно уставилась на Заретту.

Заретта лихорадочно пыталась собрать мысли воедино:

– Прости, я может, что-то упустила, но о ком ты говоришь? Кто тебя толком не поздравил?

– Ой! Да ну их всех, – попыталась замять Сола, она растерялась и не знала, как продолжить.

– Это он, Азраил, тебя не поздравил, да? – догадалась Заретта.