Глазами маски

– О-о-о, не стоит. Если бы ты знала, какие чувства бродят во мне, пытаются вжиться в мой разум, дерзают освоиться, присмотреться к душе, хотят, чтобы я дал им право на существование… – шептал Азраил страшно.

– Молчи, я все знаю! – Сола с жаром посмотрела на него.

– Знаешь? – Голос Азраила дрогнул.

– Да. Ведь я… Я люблю… – Сола запнулась, словно бы в легких ее закончился воздух, вдохнула снова и продолжала, – я люблю твою душу, слышишь, люблю! – Голос ее сорвался, она едва не плакала.

– Нет, Сола, не знаешь. Ты заблуждаешься. – Азраил на мгновение закрыл глаза. – Заблуждаешься, – повторил он – и неожиданно-бодрым деловитым голосом прибавил: – Еще увидимся, Сола.

Прежде, чем девушка успела ответить, Азраил исчез.

* * *

Звонил телефон. Заретта подняла трубку:

– Да?

В ответ прошумело нечто неразборчивое, но по тону похожее на приветствие, затем более отчетливо:

– Илвиса. Можно?

– Он ушел, – сообразила Заретта. – Только что, – добавила она быстро.

– Верните, – голос в трубке не отличался многословностью, претензии на вежливость в нем тоже не обнаруживалось, однако было в этом неразборчивом голосе что-то притягивающее, не вызывавшее ответной грубости или раздражения. – Важно, – последовало далее, как бы расшифровывая первое слово.

– Попробую, – переняла манеру краткости в словах Заретта.

Она вышла на улицу. Илвис стоял под большой липой, согнувшись над своим четвероногим, и что-то растолковывал ему вполголоса.

– Илвис, – тихо позвала Заретта.

Он обернулся.

– Тебя к телефону.

– К телефону? – переспросил Илвис настороженно. – А-а-а, наверное, это Найт, – рассуждал он, идя обратно к дому.

– Найт? – Удивилась Заретта.

– Я дал ему твой телефон, ну на случай, если что со мной… Заретта не дала ему закончить:

– Ну и прекрасно.

Они прошли внутрь. Верный четвероногий последовал за хозяином.

Илвис поднял трубку:

– Найт? Хорошо, давай.

– Что? – Заретта тревожно посмотрела на Илвиса. Тот, словно увидев это, неуверенно протянул:

– Можно, я посижу у тебя с полчаса? Найт застрял где-то неподалеку со своим мотоциклом…

– Конечно, – согласилась Заретта. – А кто этот Найт? Ты упоминал о нем, но так и не рассказывал.

Илвис откашлялся:

– Найт – мой друг. Он довольно странный. Замкнутый,

неразговорчивый, как ты, наверное, могла заметить, слова, и уж тем более, улыбки даются ему с явным трудом.

– Найт – необычное имя, – заметила Заретта.

– Не имя – прозвище. Получил в детстве: любил летать на велосипеде по ночным улицам. Он и теперь летает, только уже на мотоцикле.

– А как его зовут на самом деле?

– Никто не помнит… – рассмеялся Илвис. – Нет, конечно, в паспорте об этом что-то написано, да только ему нет до того дела.

– Как же вы познакомились?

– Он чинит и собирает мотоциклы. Но основной его работой была и остается доставка. Однажды Найт должен был привезти мне скульптуру, что я заказал на выставке. По пути ко мне он попал в аварию. Чуть не распрощался со своей свободолюбивой жизнью. Однако, опоздав на приличное время, все же добрался до меня с невредимой посылкой и перевязанной наспех рукой. Сейчас он работает в пяти местах одновременно. И еще… – Илвис понизил голос до доверительного шепота, – Найт заметно влюблен в мою сестру. Хотя они встречались всего несколько раз, думаю, судьбы не избежать.

– Вот как, здорово. История прямо для колонки в газету. Кстати, ты свою забыл у меня. Ту, что читал, – уточнила Заретта, – с красочными новостями.

– Новостями? – Илвис сдержанно улыбнулся. – Да ей уж пара недель, если не больше, я просто тебя повеселить хотел.

* * *

– Первая любовь была, как луч… – Гордас не договорил.

Хэпи иронически прищурился.

– Луч, понимаешь ты? – заметно захмелевший голос Гордаса комически булькал. Его всегда строго зачесанные назад черные в пепел волосы теперь, развалившись неопрятными прядями, съехали на лоб, и что уж было совсем непозволительно, на уши. Гордас их не поправлял.

– Верти сильно опаздывает, – грустно заметил Квентин.

– Я уже говорил, Верти отказался от приглашения, – ответил Хэпи не в первый раз.

– Вот как! – удивился Гордас. – Как бы он в монастырь не ушел послесвоей удачно сыгранной роли… – Он сделал еще несколько глотков.

– Смотри-ка, Хэпи, Гордас пьян! – хмыкнул Квентин.

– Не только он, позволю себе заметить. – Хэпи вежливо отстранился от головы Квентина, собиравшейся, по всей видимости, дружески пасть на его плечо.

– Первая любовь, – Гордас закрыл глаза, – ничего давно уже нет, а образ ее – в душе навеки. Новое чувство – лишь блеклая копия прежнего…

Она – блеклая копия… Хэпи потер переносицу: