Старые новые сказки

– Я обязательно это учту. – послав ей воздушный поцелуй, Фил влился в толпу, качавшуюся в такт музыке. Джоуи и его The Black Welders разошлись не на шутку: музыканты в упоении играли как в последний раз. Публика билась в экзальтации, поддавшись этому первобытному призыву чистейшего рок-н-ролла. Блу метался по маленькой сцене, как загнанный в угол зверь, едва не сталкивая участников группы в толпу. Но Мор прекрасно знала, насколько Джоуи фальшивит. Не в игре на гитаре – в этом он непревзойденный мастер, но в самом нахождении на сцене. Он не искренен в своем искусстве, видя в создании музыки сначала заработок, реализацию себя, как медиаперсоны, а уже потом – качественные песни. Мор даже благодарна судьбе, что та не свела её с Блу в начале его карьеры. Её стезей были артисты до мозга костей, поставившие на алтарь творчество самое себе до самой последней клеточки.

– Ты его презираешь за то, что он не нуждается в твоей помощи. Ну и кто из вас лицемер? – снова этот голос над левым плечом, девушка почти осязала дыхание на своей шее. Медленно повернув голову, она встретилась взглядом с уставшим барменом, который, заметив, что она на него смотрит, натянул приветливую улыбку и выпрямился.

Нет, Мор не поверит в этот голос, в его реальность. Она столько сделала, столько пережила, чтобы забыть, но от одного тембра подкашивались колени и перехватывало дыхание. Не любовный трепет, но удивление и надежда, что не всё потеряно. Ей надоело смотреть на бесновавшуюся молодежь, и девушка вернулась в первый зал с картинами и скульптурами.

В галерее народу поубавилось: большинство продолжало отплясывать под буйный блюз Джоуи. Лишь немногочисленные ценители и запоздавшие зеваки прогуливались по залам, вдумчиво изучая каждый объект.

Мор осознала, насколько она выдохлась за несколько месяцев, предшествовавших открытию арт-галереи. Еще полчаса, и девушка могла отправиться прочь, прочь от безумного неусыпного Сохо. Дверь во второй зал приоткрылась, впустив шум музыки, и в полумраке Мор снова увидела силуэт, который преследовал её весь вечер. Затем снова, у другого конца помещения, среди японских туристов, бурно обсуждавших выставку, мелькнула долговязая фигура в черном. Девушка сделала несколько шагов в ту сторону, прежде чем осознала, что там уже никого нет.

– Мор, все в порядке? – Нейтан, в обнимку с хорошенькой девицей в коротком пушистом платье, появился из-за столов с закусками. – Ты кажешься слегка… – он покрутил вокруг виска.

– Как обычно, – отмахнулась она, но, видя, что Рейнольдс не уходит, поспешила его успокоить: – Просто устала, не забивай голову. Спасибо за помощь, иди отдыхай.

– Ага, – отсалютовав ей, художник направился к дверям, уже позабыв об этом разговоре и увлекшись юной нимфой, которую обнимал.

– Ты никогда не будешь близка с ними, – голос звучал разочарованно и грустно, словно оплакивал судьбу Мор.

– Отвяжись, – процедила девушка, сжав кулаки. Она пыталась прийти в себя, но выходило крайне неубедительно. – Или покажи себя. Что за глупые игры?

– Только такие ты и воспринимаешь, разве нет?

– Бред какой, разговариваю с собственной галлюцинацией, – Мор, забыв об оставленном в гардеробе пальто, поспешила к выходу, надеясь остаться незамеченной.

– У тебя не может быть галлюцинаций, – фигура замерла на фоне дверей, и, если бы у Мор было настоящее сердце, оно б замерло. – И ты это прекрасно знаешь. Не лучшее место для разговора, не находишь?

– Я не буду с тобой разговаривать, – насупилась Мор и отвернулась, чтобы не поддаться соблазну последовать за призраком из своего долгого прошлого. – Уходи.

– Ты устроила отличный праздник, – в голосе послышалась плохо скрытая насмешка. Тяжелые резные двери хлопнули, на мгновение впустив в разгоряченное, наполненное красочным безумием помещение осеннюю сырость.

– Я выше человеческих эмоций и страстей, выше-е-е, – протянула Мор себе под нос и вышла в противную морось вечернего города. – И не поддамся на провокации.

Она лгала самой себе, ведь именно этого ей сейчас так хотелось. Оказаться рядом с кем-то, кто знает её лучше, чем она сама. Даже если это смертельно опасно. Об этом Мор всегда предупреждала своих подопечных, но кто следует собственным советам?

До её жилья было десять минут пешком, и она всегда выбирала самые темные, самые глухие закоулки, чтобы лишний раз насладиться редким мраком в этом гигантском, залитом искусственным светом мегаполисе.

– Здравствуй, Мор, – голос окликнул девушку у самых ступенек, ведших к двери её дома. Оторвав взгляд от тусклого тяжелого неба, она заметила мужскую фигуру, примостившуюся на кованой ограде, разделявшей входы в разные парадные. – Пришлось действовать твоими методами, – его извинения звучали крайне убедительно. – Я бы не побеспокоил тебя, но за тобой должок, а?

2.

– Я уж думала, что по-человечески начала сходить с ума, – она подошла и присела рядом на ограду, оглядывая пришельца с головы до ног. – Давно не виделись.

– Вряд ли ты упускала меня из виду, – в его голосе Мор слышала свою язвительную интонацию, и ей это совсем не нравилось. – Может, зайдём? – он кивнул на ключи, которые она вертела в руках.

– Зачем нужно было устраивать это представление на выставке? Почему ты не мог просто подойти?

– Разве я мог? Там столько твоих людей, представляешь, что бы с ними случилось?

– Это был не повод так… Так вести себя, – они поднялись по ступенькам, Мор медлила, возясь с замками. Он стоял прямо позади неё, и снова по её спине пробежал холодок. Таким, как они, и правда не стоит находиться рядом. Для всеобщей безопасности.

– Вот она, старая-добрая Мор – всегда любила указывать остальным, что и как делать, – он зашел за ней в дом, скинул ботинки, бросил потертую кожаную куртку на вешалку в виде черных оленьих рогов и, озираясь, прошел по холлу в гостиную. – Уютненько. Вижу, к таланту дизайнера ты тоже приложила свои ручонки?

– Прекрати, Бэл, пожалуйста, – не выдержала девушка, не поспевая за его широкими шагами. – Я тебя не узнаю. Ты же…

– Это людям не дано меняться, слишком короток их век, а мы с тобой – создания другие, – он без приглашения сел на диван, по-хозяйски вытянул руки вдоль его спинки. – Я не упреками пришел перекидываться. Моя б воля – мы бы не виделись еще очень долго.

Мор села напротив, едва скрыв, как у неё подкосились колени. За долгие годы, проведенные среди людей, она ассимилировалась, почти поверила, что тоже смертна. И что ей доступны человеческие слабости и привычки. Но теперь, когда Бэл сидел напротив, задрав голову к причудливой люстре, она чувствовала, как её уютный мир рушится на глазах.

– Ты неправ. Мы не меняемся. Все наши худшие качества преумножаются.

– И поэтому ты пробуждаешь в людях творческие стороны, а?

– Лишь чуточку подталкиваю в нужном направлении, – она неопределенно пожала плечами и перевела взгляд на картину за его спиной. – В корыстных целях, разумеется. Мне нравится жить в комфорте.

– Подделка… – выдохнул он и, резко подавшись вперед, уткнулся локтями в колени, вцепился изучающим взглядом в её лицо. Что он хотел обнаружить? Давно позабытые привычки?

– Не тебе меня осуждать, – отрезала девушка, резко поднявшись с дивана. Она отошла к открытой кухне, которую от общей залы отделяла невысокая перегородка из старых бочек, в которых раньше перевозили яблоки. – Чай, кофе, что покрепче?

– А кровь младенцев есть? – не сдавался в своем сарказме мужчина, бесшумно последовав за ней.

– Только вчера закончилась. – выдохнула она и принялась рыскать по шкафам. Кроме необъятного запаса шоколадных ликеров и фруктовых консервов ей ничего не удалось обнаружить.

– Гляжу, ты на диете. И как оно?

– Зачем ты пришел? Что ты хотел сказать? – она оглянулась, чтобы посмотреть ему в глаза, но Бэл успел скрыть свой полубезумный взгляд за копной кудрей. – Бэл, что случилось?

– Видишь ли… – Порыскав по карманам, он достал пачку сигарет и закурил, не удосужившись спросить разрешения. Мор хладнокровно включила вытяжку и поставила перед ним пепельницу, припасенную для подобных случаев. – Есть подозрения, что нам грозит опасность.

– Кому «нам»? В свое время ты отчетливо дал понять, что я – персона нон грата в вашей уютной компании. А чуть что, так все сразу бегут ко мне за помощью?

– Мне и Полу, для начала. С нами связался Дит и потребовал явиться к нему. Он не пытался с тобой связаться?

– Быть такого не может, – недоверчиво покачала головой девушка, ставя на стол две рюмки и бутылку ликера. – Я не видела его… Лет семьдесят, если не больше, когда он нашел Ним в Гётеборге.

– А как ты объяснишь это? – Бэл положил перед ней старую, стершуюся от бесчисленных прикосновений золотую монету. Наклонившись, Мор увидела трехглавого пса и резко отпрянула, словно от огня. – Теперь веришь? Пол нашел её в чехле своей гитары две недели назад во время турне по Германии.

– Так, – Мор наполнила рюмки и, не дожидаясь мужчину, выпила залпом. После секундного колебания повторила и только после этого взяла в руки монету. Металл неприятно грел пальцы, словно живой, полустертые грани поблескивали в свете ламп. Без всяких сомнений, это приветственный дар Дита – напоминание о себе, злобная ухмылка из серии «Давно не виделись». – Почему сейчас? Что вы натворили?

– Двадцать лет играем в группе, – пожал плечами Бэл, затушил сигарету и присел на высокий стул у барной стойки. – Да, у нас достаточно поклонников, но… Мы не собираем огромные стадионы, не светимся на телевидении или еще где.

– Что за инди, – не удержалась Мор, села напротив и придвинула к себе банку консервированных ананасов.

– У тебя полное собрание наших альбомов, – он пристально глядел ей прямо в глаза, почти не мигая. К своей порции ликёра он не прикоснулся. – Не ври, что не следила за нами.

– Я люблю музыку, – она сделала слабую попытку оправдаться, выковыривая сочные ананасовые диски из банки прямо пальцами. – Ты же знаешь: лучше не упускать себе подобных из виду. Мало ли что.

Воцарилось то молчание, которое может быть лишь между очень старыми знакомыми. Им не нужно было озвучивать бесконечные «Как дела?», пересказывать неинтересные новости и изменения. Они глядели на монету, лежавшую перед ними, как Кольцо Всевластья между Фродо и Гэндальфом. Мор с тоской подумала, что её любимому периоду пришел конец: пора сниматься с уютного гнездышка и вновь пускаться в бега. Кто бы знал, что ей, той самой Мор, придется прятаться ради спасения собственной шкуры. Убожество.

– Ты приехал один? – наконец не вытерпела Мор и задала долго мучивший её вопрос. Она гоняла по столу пустую пузатую рюмку из красного стекла, а сама была готова провалиться сквозь землю за свою несдержанность.