Город, где начинаются дороги

Чай был не обычный, чёрный или зелёный, а из одних только трав, душистый и горьковатый, с мёдом – в самый раз. Пока пили, Люда спросила про девушку у ручья.

– Так русалка это, – ответила Милогляда. – Они всегда здесь, у озера да у ручья, пока их время на земле жить.

– Как русалка? Она же на земле стояла и убежала потом за деревья. А как же рыбий хвост?

Милогляда прыснула в чашку.

– Она что, щука или карась, чтоб с хвостом? Чудная ты!

– Нет у них хвостов, – сказала бабушка Велимира. – Это, говорят, в морях такие живут, которые с хвостами. Их и зовут по-другому. А наши-то русалки, они как девки обычные, только краше.

Тут Люда вспомнила, как мама читала им с Мишкой страшную историю про утопленницу, которая стала русалкой и потом с подружками, другими русалками, играла на берегу ночью под луной. И правда, хвостов у них не было!

– Они всё лето здесь живут? – спросила Люда. – А зимой где? Под лёд что ли прячутся?

– По земле-то русалки не всегда ходят, – ответила бабушка Велимира. – Их время от того дня, как росы отомкнуты, и до Русальной недели, а это во всякой стороне по-своему бывает. Весна-красна хоть и Богиня, но одновременно всюду появиться тоже не может, куда-то раньше придёт, куда-то опосля. Вот и русалочки, где раньше появятся да раньше и уйдут, а где и почти до Купалы задержаться могут. А как проводят их люди, уходят до следующей весны в Светлую Навь.

Люда слушала как заворожённая. Это была совсем иная сказка, не про храбрых царевичей и мудрых Василис, даже не про Бабу Ягу с Кощеем Бессмертным. Да и сказка ли это? Люде показалось, будто её коснулось нечто более древнее, чем все записанные сказки, нечто вполне реальное, незримо присутствующее где-то совсем рядом…

Хотя почему «незримо»? Русалку-то она видела…

– Ну что, милая, подкрепилась? – спросила бабушка Велимира, поднимаясь из-за стола. Милогляда тоже встала, а за ними и Люда.

– Да, спасибо, всё очень вкусно было!

– Теперь можно и путь продолжать. Милогляда, где клубочек-то?

– Вот он, бабушка.

– Ну пойдём на крылечко-то.

Все вышли из избы. Бабушка Велимира снова отдала Люде клубочек и сказала:

– Приведёт он тебя к моей младшей сестре. Она недалече от деревни живёт, на выселках. А уж там тебе помогут и до Города добраться.

– До какого города, бабушка? – спросила Люда. – Мне вот и ворона тоже в городе искать сказали…

– Ты не только Ворона, ты и брата вернее всего там отыщешь. Дойдёшь – увидишь, что за Город, а сейчас не мешкай, путь-то не близкий.

Немного успокоенная словами о брате, Люда попрощалась с бабушкой и Милоглядой, снова пустила клубочек катиться и отправилась следом.

Как говорится, долго ли коротко, но в какой-то момент Люда заметила, что клубочек катится уже не просто по траве между деревьев, а по тропинке. Тропинка вывела к опушке леса, оттуда – в поле и на дорогу. Нет, разумеется, не асфальтированную, а грунтовую, просёлочную, накатанную колёсами телег и утоптанную лошадиными копытами. Там, где к ней примыкала другая дорога, поменьше, клубочек свернул, и в скором времени впереди показались крыши домов.

«Наверное, это и есть выселки, – подумала Люда. – Большая дорога ведёт в большую деревню, а маленькая сюда. Интересно, за что этих людей выселили?»

Из названия ей казалось, что выселки должны выглядеть мрачно и угрюмо, но всё оказалось совсем не так. Дорога (которую уже стоило называть улицей) обходила четыре двора, огороженных крепкими заборами. По воротам, калиткам и наличникам вились затейливые резные узоры, из-за чего вся улица выглядела необычайно нарядно. Клубочек, миновав три дома, подкатился к самому дальнему и остановился перед воротами. И даже прыгать не стал. Видно, всё – довёл, куда требовалось.

Люда остановилась в нерешительности. Мама рассказывала, что прежде в деревнях двери не запирали, и в дом можно было войти без стука, но это, наверное, своим, деревенским, все же друг друга знали. А чужим? Может, всё-таки постучать? Но стук в ворота вряд ли услышат. Тогда войти во двор и постучать уже в дверь?

Пока она так размышляла, сзади послышалось:

– О, да у нас гости!

Люда обернулась и увидела девушку с коромыслом. Она приветливо улыбнулась и кивнула на клубочек:

– От тётушек идёшь?

– Да, – ответила Люда, вспомнив, что бабушка Велимира говорила про свою младшую сестру.

– Забирай его, пойдём, – сказала племянница Бабы Яги и повела Люду во двор.

Из будки высунулся большой лохматый пёс. Он подозрительно принюхался, но решил, что раз девочка зашла вместе с хозяйкой, то беспокоиться не о чем, и улёгся обратно.

В настоящей деревне, тем более в такой, Люда не бывала ни разу, и с любопытством оглядывалась. На дворе было множество построек, о назначении которых она могла только догадываться. Наверное, там живёт домашняя скотина и хранятся разные… ну разные нужные для хозяйства вещи. Под навесом стояли телега и сани. Из какой-то книжки Люда знала название «розвальни» и теперь вдруг поняла, что это именно они: сани с узким передком и расходящимися врозь – «разваливающимися» – боками. Она тихо порадовалась открытию.

Девушка тем временем опустила свою ношу, убрала коромысло и взяла одно из вёдер, кивнув Люде на второе:

– Поможешь?

И то правда, с коромыслом в этакие двери не пройти. Люда взялась за ручку. Ох, как же она их таскает?! Деревянное ведро, полное воды, – это вам не сумка с картошкой из магазина. Люда постаралась нести аккуратно, но, заходя из сеней в избу, всё-таки зацепила ведром высокий порог. Ледяная вода плеснула на пол и на ноги. Люда ойкнула, но стерпела. Начнёшь прыгать – всё опрокинешь.

– Что, холодна водица? – улыбнулась девушка, забирая у Люды ведро – своё она уже успела поставить на лавку. – У нас колодец глубокий, вода вкусная, попробуй, – и протянула ковшик с головой уточки на конце ручки.

Люда зачерпнула воды. Она вправду оказалась вкусной и такой холодной, что заломило зубы. Но всю дорожную усталость как рукой сняло.

– Ну давай знакомиться. Меня Радославой зовут, а тебя?

– Люда.

– Людмила… Хорошее имя. Садись, Людмила, сказывай, с чем пожаловала.

– Мне клубочек бабушка Велимира дала, отправила к своей младшей сестре. Это мама твоя? (Радослава кивнула.) Сказала, что там… ну то есть здесь мне помогут брата найти.

– Матушки нет сейчас, – ответила Радослава. – Она в деревне у бабушки с дедушкой гостит. Вчера с дядей Хватом уехала, завтра к вечеру вернуться обещалась.

– Ой, а что же делать? Мне до завтра нельзя… Бабушка Велимира сказала, меня в город проводят.

– Так тебе в Город? – обрадовалась Радослава. – Тут мы и сами справимся. Батюшке только сказаться надо, я как раз ему обед понесу. Со мной пойдёшь или отдохнёшь с дороги?

– С тобой, – подскочила Люда.

– Да сиди, сиди, пока соберу, – улыбнулась Радослава и захлопотала у печи. Люда снова опустилась на лавку и принялась за любимое дело – глазеть по сторонам.

Изба была такая же, как у бабушки Велимиры, но просторнее, окон больше, стол длиннее. Слева от двери, где у бабушки Велимиры стоял сундук, здесь тоже тянулась широкая лавка, под неё был задвинут деревянный ящик. Над этим углом, над дверью и до самой печи был устроен навес из крепких досок, смысла которого Люда не поняла. На полках у печки выстроились рядами горшочки, плошки, ковшики – много всего, похоже, в доме живёт большая семья. А Радослава, наверное, старшая дочка.

На вид ей было лет семнадцать. Непривычная для Люды одежда, длинная рубашка с надетой поверх клетчатой юбкой, смотрелась на Радославе удивительно красиво – «ладно», как сказала бы бабуля Надя. Ворот и рукава рубашки окаймляли вышитые узоры, куда более замысловатые, чем на платье Милогляды или у бабушки Велимиры. А уж когда Радослава поворачивалась спиной, Люда каждый раз завистливо вздыхала: ей бы такую косу!

Радослава тем временем увязала два узелка, сложив туда хлеб, сыр, ватрушки с творогом и варёные яйца.