Дважды в одну реку

Заунывный сентябрьский дождик рассыпал по машине миллионы мелких капель. Боясь застрять в стремительно расползающейся дороге, Сергей направился по адресу, который ему сообщили в паспортном столе.

Нужный ему дом оказался трехэтажной развалюхой, наверное, построенной сразу после войны. Растяжки для белья во дворе, отсутствие кодовых замков и багряные астры на импровизированных клумбах – неуклюжая попытка облагородить то, что можно было только снести и отстроить заново.

Дом был густо покрыт трещинами – рамы в окнах сдались под натиском времени, балконы не знали ремонта со времен постройки. Сергей живо представил себе плесень, живущую на стенах, вонь в подъезде и то, как здесь, должно быть, холодно и неуютно большую часть года.

Он просидел в машине почти полчаса, обреченно глядя на открывающуюся взгляду картину. Захочет ли женщина, живущая в таких условиях, забрать к себе ребенка, когда у того появился шанс на лучшую жизнь? Чем дальше, тем больше собственная затея казалось ему глупой, подлой и бесчеловечной.

Он уже завел машину, чтобы развернуться и навсегда уехать из этого Черемухово, где наверняка все черемухи высохли от тоски, но все решили звонок Снежаны и поток сообщений, от которых его телефон начал трястись как чумной. Кажется, сегодня она собиралась на первое УЗИ. Видимо, хочет поделиться с ним фотографиями будущего малыша.

Сергей не ответил любовнице. Ведь та будет задавать ему вопросы о жене, о том, когда он собирается ей все сказать. Услышав, что Сергей все еще ничего не предпринял, начнет угрожать, что сделает это сама. Чтобы утихомирить рассерженную львицу, ей нужно бросить кусок мяса. Рассказать о собственных действиях. Возможно, его детальный рассказ о том, как он искал мать Алисы, на какое-то время усмирит дракона?

Выключив телефон, Сергей вылез из машины и тут же содрогнулся от промозглого холода, немедленно пробравшегося под тонкое пижонское пальто. Ногам стало мокро и холодно, Сергей опустил взгляд и увидел, что встал прямо в лужу. Итальянская обувь ручной работы была не готова к такому варварству.

Мелко перебирая ногами, чтобы минимизировать потери (впрочем, грязь так пристала к обуви, что туфли придется выбросить), Сергей засеменил к подъезду. Подумал, не достать ли ему салфетку, чтобы с ее помощью открыть дверь, но потом одернул себя – ты мужик или кисейная барышня? Протрешь руки антисептиком.

Стараясь не дышать (по поводу запахов он оказался прав), Сергей поднялся на третий этаж. Нужная ему квартира располагалась справа. К удивлению, дверь выглядела прилично – пожалуй, самая приличная из всех, которые попались ему на пути. Новенький латунный номер, чистый звонок. Сергей нажал крошечную пупочку и приготовился ждать. Речь он подготовил заранее и навесил на лицо улыбку – он знал, что с ней лучше выглядит и улыбка всегда располагает к доверию.

Дверь открыла старушка, похожая на гриб. Маленькая, сморщенная, сквозь тонкие редкие волосы, напоминающие парашютики одуванчика, просвечивает розовая кожа головы. Сергей успел заметить чистоту в квартире, аккуратные обои в мелкий цветочек, старенькую тумбочку, заботливо укрытую старомодной вязанной крючком салфеткой – такие были у его бабушки. Увиденное внушило оптимизм. Сергей добавил теплоты в голос.

– Здравствуйте, я могу поговорить с Миленой?

– С Миленой? Проходите. – Старушка затряслась мелкой дрожью. Судя по возрасту, это была бабушка Милены. Возможно, у Алисы все-таки есть шанс вместо одной матери получить большую любящую семью?

Женщина приоткрыла дверь и с трудом сделала шаг назад, впуская гостя. Только сейчас Сергей заметил, что ее пальцы изуродованы артритом и что женщина с трудом передвигается. Он последовал за ней вглубь квартиры, внезапно осознав, что явился с пустыми руками. Надо было хотя бы к чаю что-то купить.

Пройдя по чистенькому коридору и мельком заглянув в небольшую кухню, на которой тоже все блестело чистотой, Сергей преисполнился хороших предчувствий – в таком месте просто обязана жить достойная женщина. Не сама же артритная бабуля здесь убирается? Возможно, мать Алисы совершила по молодости ошибку, наверняка теперь раскаивается, тоскует по доченьке. Счастливые люди так свои жилища не вылизывают…

Сергей не успел додумать, резко остановившись на пороге светлой гостиной, куда он проследовал за хозяйкой. Небольшое пространство было густо уставлено портретами симпатичной молодой девушки, запечатленной в разную пору жизни. Розовощекий младенец в разнообразных ракурсах, гордая первоклашка, симпатичный подросток и молодая женщина в положении с грустью смотрели на невидимого фотографа. Все портреты были перетянуты черной траурной лентой.

Слова застряли в горле, он перевел взгляд на старушку. Та, мелко тряся головой, пояснила:

– Вот Милена. Что вы хотели? Я ей передам, доченька часто приходит ко мне по ночам.

Доченька? Сергей почувствовал настоятельную потребность присесть. Внимательно и немного бесцеремонно впился взглядом в лицо женщины.

– Вы думали, я ее бабушка? – хихикнула та и снова мелко затряслась, словно замерзшая собачонка.

– Нет-нет, что вы, – настолько фальшиво возразил Сергей, что женщина остановила его взглядом.

– Чаю будете? – поджав губы, поинтересовалась она.

– Спасибо, знаете, я, пожалуй, пойду. – Воздух в чистой квартирке стал затхлым, а унылый сентябрьский дождь показался чуть ли не освежающим водопадом.

Идея с возвращением Алисы в родную семью накрылась медным тазом. Ему надо думать, как быть дальше. О том, чтобы возвращать ребенка больной бабушке, и речи быть не могло.

– А что вы хотели, молодой человек, зачем пришли? – вдруг зачастила бабушка, впрочем, какая она бабушка? Она всего лет на десять старше их с Региной. Просто ужасно выглядит. – Знаете, ко мне так давно никто не приходил, что я любому рада, с удовольствием выпью с вами чай. Пожалуйста, не уезжайте вот так сразу. Вы что, знали Миленочку?

Сергей, уже готовый убежать из этой серости и раствориться в дожде, внезапно остановился. Задумался. Куда он торопится, в конце концов? К Снежане, становящейся все более навязчивой? К Регине, которая с ним даже не разговаривает? Сидит в своем дурацком домике и не вылезает из социальных сетей. К сыну, которому он уже не очень интересен? К мелкой гопнице Алисе?

– Знаете, не откажусь от чашечки, – кивнул он и проследовал на кухню. Вслед за ним засеменила хозяйка.

* * *

– Коллагеновая недостаточность и артроз кистей рук, – пояснила Мария (настояла, что отчества не нужно, они почти ровесники). – Никто не виноват. Просто мой папа работал на Байконуре, возможно, в этом причина. Я рано поняла, что выгляжу не так, как мои сверстники. В двадцать лет мне сорок пять давали. Мама сверлила – действуй, пока совсем старухой не стала. Вот я и родила Миленочку, знаете, даже и не помню, как его звали, на дискотеке познакомились. С?Миленочкой природа решила все компенсировать. Все, что не додала мне, дала ей. Красавица она была, танцами занималась, чемпионка края!

В голосе Марии звучали такая гордость и любовь, что Сергей почувствовал, что задыхается. В голову немедленно полезли мысли, которых он всегда старательно избегал. О справедливости бытия, о том, почему одним все, а другим ничего. Почему Регинке, такой холодной и равнодушной, досталась в общем-то хорошая семья в лице его и Тима, а у этой Марии, которая была переполненным любовью сосудом, не осталось ничего, даже кошки.

– Я убираюсь целыми днями, у меня на это уходит больше времени и сил, чем у других. Впрочем, куда мне их еще тратить. – Мария поставила перед Сергеем старые чашки, напомнившие о детстве: красные, в крупный горох. Ароматное варенье в пиале, дешевое печенье.

– Вы угощайтесь, я вас, наверное, совсем заболтала.

– Скажите, – набравшись смелости, все-таки решился Сергей. – А что случилось… с Миленой?

– Вы так и не представились, кто вы? Знаете, я ведь юрист по образованию, пока инвалидность не получила, в милиции, или как сейчас говорят, в полиции работала, – Мария цепко ощупала красивое лицо сидящего перед ней мужчины стальным взглядом. Этот взгляд был единственным, что осталось от нее прежней.

– Я… – Сергей запнулся, а затем решился – что скрывать? – Так получилось, что мы с женой удочерили вашу внучку.

Повисшая пауза была такой густоты, что ее можно было потрогать руками. На краткий миг Сергей подумал, что Мария сейчас превратится в потустороннее существо и сожрет его. Или же просто выкинет за двери. Если бы глаза умели метать молнии, они бы его прожгли. Женщина переполнилась яростью и собиралась выплюнуть что-то резкое и уничижительное, но вдруг сникла, скрючилась, стала меньше ростом. Хотя казалось, что это невозможно. Ее измученное болезнью тельце и так напоминало куст лещины Конторты.

– О господи, – только и сумела выдавить Мария, а потом расплакалась.

– Что вы, зачем, вот, пожалуйста, водички. – Сергей выскочил из-за небольшого стола и бестолково принялся метаться по кухне в поисках полки со стаканами, фильтров с водой или бутылки минералки.

– Сядьте, ради бога, – вдруг скомандовала Мария.

– Да, – невпопад ответил Сергей и рухнул на стул.

– Думаете, я о ней и не вспоминаю? Спихнула в детский дом и забыла? – зло потребовала Мария.

– Нет-нет, что вы, – снова запротестовал Сергей, но Мария улыбнулась: улыбка вышла болезненной.

– Лжец из вас никудышный, – покачала она головой. И погрузилась в молчание. Сергей сидел на краю стула и не знал, что ему делать. Бежать отсюда или ждать откровенности.

Мария сама нарушила молчание.

– Вначале я ее ненавидела, ведь это из-за нее Миленочка умерла. В родах началось кровотечение, и доченьку мою не спасли. Я ее даже проклинала, представляете? Видеть ее не могла. Представляла, что каждый день она мне будет напоминать о том, что случилось. Поэтому и отдала сгоряча в детский дом. На эмоциях.

Мария замолчала, уставившись в чашку темного чая, на поверхности которого уже начала натягиваться тусклая пленка.

– И думала о ней каждый день. Она мне снилась вместе с Миленочкой. Спрашивала, почему я так поступила? Ведь она единственное, что у меня осталось. И я вдруг поняла, что просто испугалась. Испугалась, что не смогу, что не потяну и что она закончит так же, как мое солнышко… А так, возможно, у нее есть шанс на лучшую жизнь. Говорят, что здоровых детей моментально расхватывают обеспеченные люди.

Мария низко опустила голову, и Сергей заметил, как на белой скатерти вокруг ее рук расплывается небольшое мокрое пятно.

– Простите, мне не стоило приезжать. – Он вскочил слишком резко, чай расплескался, оставляя на белой ткани уродливые следы.

Сколько же ей придется потратить сил на то, чтобы снова ее отстирать и выгладить? В том, что Мария этим займется, как только за гостем закроются двери, Сергей не сомневался.

Он не стал дожидаться хозяйку – вышел в коридор, обулся и открыл входную дверь. Что-нибудь придумает, как-то оно само вырулит. А сейчас ему нужно бежать, чтобы не погрузиться в пучину чужого отчаяния. Своего хватает. Он открыл дверь, но вдруг услышал тихое: