Дом бытия. Сборник рассказов «Психофантастический реализм»

– Пчёлы сердитые.

– Это нам кажется, потому что мы не умеем смотреть на другого так, чтоб не из себя.

– А это вообще возможно?

– И даже не собой.

– Через камеру?

– Камера лишь способ настроиться.

– Тогда почему другие не могут?

– Другие могут и всю жизнь снимать только фото на паспорт, но это их квадратура круга. Зачем тебе смотреть на них?

– Как же Вы это делаете?

– Ты видела такие фото, где одного человека или семью снимают подряд много лет? Там появляется такая дымка, ореол, а в нём – постоянное, то, что остаётся нетронутым.

Лада, машинально перебирая пленки, слушала очень внимательно.

– Если смотреть на человека в сейчас, он всегда в движении. Дышит, смеётся, плачет, курит, режется в танчики или метает птиц в свиней. Но что-то главное, неизменное – остаётся. Оно всегда здесь, ни внутри, ни снаружи, ни там, ни тогда. Это только кажется, что оно внутри.

– Но как научиться так смотреть?

– Для этого достаточно научиться так видеть себя. Чувствовать глубину, которая не только в море. Высоту, которая не только в горах.

Он помедлил.

– Ну и, конечно, просто уметь смотреть в одну точку часами.

– Шутите.

Он посмотрел на неё наклонив голову, из-под бровей, так немножко по-птичьи.

– И что мне это даст?

– Мир начинает плыть вокруг взгляда, и можно своими глазами убедиться, как он на самом деле зыбок.

– Какое-то дао, сказанное словами.

– Поэтому сначала делай, потом подвергай сомнению!

– Но в будущем-то этой точки вообще ещё нет!

– Кто сказал тебе, что время движется лишь в одну сторону?

– У меня всё равно так же не получается!

– И не получится.

– Может, просто всем от природы даны разные… эмм… разной длины объективы?

– Обоснование для лентяев.

– Вам легко говорить!

– И тебе тоже будет легко говорить, когда ты сделаешь эту тысячу ли, каждый раз с первого снимка.

– А чистота линзы важна?

– В каждом есть свет, всегда. И наша задача не наполниться, а очиститься. Не украсить, а отразить.

– Бриллианты и отражают, и украшают.

– Достойный аргумент для девушки.

– А если я вообще здесь не для этого?

– Как увидишь для чего – туда и уйдёшь.

Стоял мрачный сизый ноябрь. Пока Лада открывала дверь студии, ей за шиворот с балкона второго этажа налилась целая пригоршня. Быстро-быстро чаёк, чайничек мой любимый, где же ты. Александр сегодня изволит быть поздно. Вчера до полуночи кого-то тут укатывал, важный заказ, не государственный, конечно, хотя чем фикс не шутит. Сегодня будет отсыпаться, а она за старшую. Он так сказал.

Первая барышня была сразу понятна, на один щёлк. Длинноволосая, светлая, почти прозрачная, «ах, ну я не знаю, с кем мне остаться, то ли с ним, то ли со вторым, а квартира, а долги, как же быть, как быть». С этими Лада давно научилась справляться по классике, «а теперь представьте себе, что будет через пять лет, если а, если б, если в, достаточно, спасибо, снято!». Конечно, фокус был не в мужчинах. Он вообще не там, где его регулярно ищут. Но объяснить это трудно, показать куда проще.

Второй случай был посложнее, повзрослее, полысее, попечальнее. Тут пришлось, как мрачно шутил Александр, работать «от могильной плиты», лет эдак на 50 в глубину. Ну зато там уже и невыплаченные долги отца не выглядели причиной, да и претензии к жене смотрелись совсем по-другому!

Третий… впрочем, где шеф? Ближе к пяти Лада очнулась от очередного рабочего транса и взглянув на часы, кинула в телефон осторожное «Всё ли в порядке?» и ушла с головой в следующего клиента.

– Вам пакет, – крикнул от двери курьер, и она не успела даже выглянуть, как он уже скрылся. В восемь, уже закрывая за собой дверь, она зацепилась глазом об этот аккуратный пакет в желтой обертке, без опознавательных знаков, и, чтобы за ножницами далеко не ходить, нетерпеливо рванула уголок зубами.

На первом фото она стояла рядом с высоким мужчиной в очках, тот держал на руках карапуза, она махала рукой карапуза в кадр, все они счастливо улыбались.

На второй с тем же мужчиной они сидели за рулем, наверное, яхты – розовые рассветные лучи, стальные поручни, белый пластик, пронзительно синее море вокруг.

На третьей она сидела у ночного окна, с каким-то маленьким тоненьким беленьким ноутбуком, смотрела в стекло на своё отражение, была старше лет на пятьдесят: седая, в морщинах – и явно отчаянно счастлива.

На четвёртой сам Александр, еще более загорелый, чем обычно, стоял где-то на горном перевале с трек-палками в руках и делал мерзкую рожу в камеру.

За последней лежала записка:

«Победителю (м) ученику!

Наконец дошли руки до плёнки, где мы тот раз фоткали друг друга на спор.

Я в Непал, не поминай лихом.

Не вздумай дальше снимать, зачем время зря тратить!