Я умер вчера

Я умер вчера
Александра Маринина

Каменская #18
От взрыва в автомобиле погибают два сотрудника телепрограммы «Лицо без грима». Через некоторое время её ведущий, популярный тележурналист Александр Уланов узнает, что существует заказ и на его убийство. И заказ сделала его собственная жена. Неожиданно Уланов попадает в поле зрения работников милиции, ведущих следствие по делу об убийстве колдуньи Инессы.

Анастасия Каменская, работающая по делу о взрыве автомобиля сотрудников телепрограммы, и Татьяна Образцова, занимающаяся убийством колдуньи, пытаются вместе распутать сложные узлы хитроумной комбинации преступников.

Александра Маринина

Я умер вчера

ГЛАВА 1

Я умер вчера. Позавчера я еще был жив, был таким же, как и много лет до этого, каким был всю свою жизнь. А со вчерашнего дня я умер. И черт его знает, как теперь буду существовать. Да и буду ли?

До вчерашнего дня все было более или менее понятно, хотя и не сказать, чтоб уж очень приятно. Я был ведущим одной из телевизионных программ, работал в теплой, крепко сколоченной компании единомышленников, зарабатывал вполне приличные, если не сказать больше, деньги. Был женат на женщине, которую когда-то любил страстно, потом стал любить нежно, а потом понял, что привязан к ней настолько, что любовь-нелюбовь и страсть – не страсть уже никакого значения не имеют. Мы прожили вместе двенадцать лет, и я был искренне уверен, что проживу рядом с ней до самой кончины. У меня были друзья, были приятели, было множество легких, эмоционально не окрашенных знакомств. Одним словом, у меня было все, что в принципе нужно нормальному мужику с нормальными потребностями, включая не самый дорогой, но хороший автомобиль и удобную, достаточно просторную для двоих квартиру.

Правда, на работе было не все гладко и просто, особенно в последнее время. Нашлись люди, которым не нравилось, как мы ведем дела с нашей передачей, и они пытались на нас давить. Давление становилось все сильнее, а неделю назад произошла трагедия: наш директор программы Витя Андреев и корреспондент Оксана Бондаренко погибли. Взорвалась машина, в которой они вместе ехали.

Конечно, всех сотрудников нашей программы долго, вынимая душу, допрашивали, по сто раз задавая одни и те же вопросы. Все мы рассказывали милиционерам одно и то же, потому что ничего больше сказать не могли. Но в то время я еще жил. Пусть переживал, страдал, но жил.

А вчера я жить перестал. Потому что произошло нечто такое, из чего я понял: жить мне осталось совсем немного, но главное – вообще неизвестно хотя бы приблизительно, сколько именно. То ли два часа, то ли пару дней, то ли месяц протяну. Все может закончиться в любой момент. И моя жена имеет к этому самое непосредственное отношение.

С момента гибели Оксаны минула неделя, за эту неделю прошли в записи все передачи, которые она успела подготовить. Другого корреспондента у нас пока нет, и с сегодняшнего дня мне придется работать в прямом эфире. Живой мертвец в живом эфире… Весело. Будем надеяться, что никто не заметит.

* * *

Настя Каменская никак не могла привыкнуть к радостному чувству, которое охватывало ее каждый раз, когда она входила в кабинет начальника. «Вот уж воистину, – думала она, усмехаясь в душе, – что имеем – не храним, а потерявши – плачем. Почти десять лет я входила сюда, видела Колобка и считала, что так и должно быть, что по-другому быть просто не может. А потом Колобок ушел, пришел новый начальник, и жизнь моя превратилась в сплошную пытку. Теперь Колобок вернулся, он снова здесь, с нами, со мной, и только сейчас я поняла, какое это счастье, когда у тебя хороший начальник».

Ей очень не хотелось заниматься убийством работников телевидения. Она хорошо понимала, что телевидение – это либо взрывоопасная информация, либо деньги, либо то и другое вместе. Более того, если речь идет об информации, то информация эта, как правило, все равно о деньгах. Чьих-то деньгах, которые кто-то присвоил, украл, перевел на счет в швейцарском банке или просто взял в виде аккуратной банальной взяточки. От самого слова «деньги» Настю мутило.

Программа «Лицо без грима» не была ни информационной, ни скандально-разоблачительной, ее корреспондент Оксана Бондаренко не выезжала в «горячие точки» и не брала «острых» интервью у только что отзаседавших депутатов Госдумы, все еще разгоряченных дебатами, рассерженных и оттого плохо контролирующих свои высказывания, из чего впоследствии так удобно бывает раздуть маленький симпатичненький скандальчик, разрушающий имидж политика и ссорящий его с окружающими. Программа вообще была очень спокойной и доброжелательной: после убийства директора программы и корреспондента Настя специально посмотрела несколько выпусков, чтобы получить представление о ней. Гости программы выглядели серьезными и достойными людьми, а ведущий не пытался «обложить» их со всех сторон каверзными вопросами, даже наоборот, словно бы старался дать приглашенному возможность показать себя с самой приятной стороны, продемонстрировать нестандартность и глубину суждений, высказать неожиданные и любопытные точки зрения. Вряд ли речь могла идти об опасной информации. Значит, деньги. А преступлений, связанных с деньгами, Настя Каменская не любила просто патологически. Даже в университете экономика была предметом, который ей не хотелось учить. Ее гораздо больше интересовали месть, ревность, зависть – одним словом, страсти человеческие, а не финансовые. Но, к сожалению, личные вкусы и пристрастия никогда не считались в уголовном розыске вескими основаниями, которые следует принимать в расчет при распределении заданий.

Ну, делать нечего, придется заниматься телевидением. По Настиной просьбе Миша Доценко притащил из дома ворох журналов «ТВ Парк», которые исправно покупала его мама. В этом журнале была целая полоса, посвященная рейтингу телепередач, и Настя надеялась выудить из этого хоть какую-то отправную точку для рассуждений. Точка эта нашлась. Оказалось, что программа «Лицо без грима» в десятку самых «смотримых» никогда не попадала.

– Интересно, откуда у них деньги? – задумчиво спросила Настя у Доценко. – Если передача не самая популярная, стало быть, расценки на рекламу во время эфира невысокие. Да и спрос на размещение рекламы невелик. По идее, они должны были просуществовать максимум три-четыре месяца и потом закрыться, а они живут уже два с лишним года.

– Их, наверное, из бюджета подкармливают, – предположил Михаил.

– С какой стати? Я бы еще понимала, если бы они были проводниками, например, точки зрения правительства или открыто поддерживали президента. А так… Хорошая, добротная передача, очень профессионально сделана, не вызывает у зрителя раздражения, но в ней нет, как бы это сказать… азарта, что ли. Нет той изюминки, ради которой человек бежал бы домой после работы, чтобы непременно успеть ее увидеть. Да и время у нее не самое выгодное, с семнадцати сорока до восемнадцати, работающий народ еще и домой-то не вернулся.

– Может быть, убийство совершено по сугубо личным мотивам?

– Хорошо бы, – вздохнула Настя. – Личные мотивы – это то, что я люблю. Во всяком случае, я могу их понять и в них разобраться. А с деньгами – одна скука и головная боль. Миша, давайте делиться.

– По-честному или по-братски? – засмеялся черноглазый капитан. – Если по-честному, то вам достанутся деньги, а мне – любовь, потому что вы старше и опытнее. А я маленький еще, до денег не дорос.

– Нет уж, дружочек, – фыркнула Настя, – делиться будем по-джентльменски. Дама должна заниматься эмоциями, а мужчина – деньгами. Это закон социума, в котором нам с вами посчастливилось родиться. И не смейте намекать на мой преклонный возраст, я не намного старше вас. И ваше, Мишенька, упорное нежелание обращаться ко мне на «ты» никого в заблуждение ввести не может, не надейтесь.

Это было правдой, причем объяснения этому факту не мог дать никто, в том числе и сам Михаил. Настя была единственной из сотрудников отдела по тяжким насильственным преступлениям, за исключением, разумеется, начальства, к кому Доценко обращался на «вы» и по имени-отчеству, вынуждая тем самым ее саму соблюдать ответную вежливость. И разница в возрасте была не так уж велика, каких-нибудь шесть лет, и звание у Каменской было всего на одну ступень выше, а вот поди ж ты…

Ближе к концу дня на Настином столе звякнул внутренний телефон.

– Скучаешь? – послышался в трубке насмешливый голос Игоря Лесникова, ее коллеги, который сегодня был в составе дежурной опергруппы.

– Без тебя – всегда, – быстро отозвалась Настя. – Жду, когда ты меня чем-нибудь развеселишь.

– Ладно, тогда задаю вопрос: что можно украсть у психоаналитика?

– У кого? – удивленно переспросила она.

– У психоаналитика, – терпеливо повторил Игорь.

– У какого?

– Ну какая разница… У любого. У абстрактного психоаналитика.

– Он частнопрактикующий?

– Угу.

– Тогда деньги. У них гонорары за консультации высокие. А откуда вопрос?

– С выезда. Только что вернулись. Узко мыслишь, Настасья. Ценностей не взяли. Но факт взлома и проникновения налицо.

– А что хозяин говорит?

– Ничего не говорит. Пропаж не обнаружено.

– Думаешь, врет?

– Конечно, врет. Он знает, что у него взяли, но молчит. Вот я и хочу, чтобы ты мне сказала, что бы это могло быть такое, представляющее интерес для преступника, но о чем нельзя признаваться добрым дядям из милиции.

– Я подумаю, – пообещала Настя. – А что еще интересного произошло за отчетный период в подведомственном городе?

– Все тебе расскажи, – хмыкнул Игорь. – Чашку нальешь?

– Неправильный ты, Игорек. Современный мужик обычно стакан налить просит.

– На дежурстве только кофе. Так нальешь или я в другое место просить пойду? – Иди уж. Сейчас воду поставлю.

Попить кофейку и выкурить сигарету к Насте забегали все кому не лень. Во-первых, она почти всегда была на месте, что для оперативника вообще-то ненормально. Во-вторых, у нее всегда был хороший кофе, потому что Настя, несмотря на смешную милицейскую зарплату, покупала только хорошие дорогие сорта, отказывая себе во многом другом, например, в обедах, а порой и в новых колготках. В-третьих, у нее всегда можно было стрельнуть сигаретку, заодно пожаловавшись на жизненные неурядицы, выплеснуть раздражение по поводу «неправильного поведения» начальника и с легким сердцем бежать дальше. Настю, по характеру не особенно общительную и любящую одиночество, это порой раздражало, но она понимала, что если и менять ситуацию в корне, то результат может быть только один: у нее появится множество врагов и скрытых «доброжелателей». Нельзя отталкивать людей и тем более нельзя их обижать. Даже если очень хочется это сделать.

Игорь появился почти мгновенно, во всяком случае, по Настиным понятиям. У нее самой путь из дежурной части до кабинета занимал раза в три больше времени. Каждый раз при виде Лесникова Настя не переставала удивляться тому, что самыми «крутыми» бабниками зачастую оказываются мужчины, не обладающие выдающейся внешностью, зато такие красавцы, как Игорь, нередко становятся самыми примерными и любящими мужьями, которых совратить с пути супружеской верности просто невозможно. По Игорю втихаря вздыхали многие девушки, работающие на Петровке, но ни одна из них не могла бы похвастаться хоть малейшим знаком внимания с его стороны. Лесников был не особенно приветлив, как правило, немногословен, с очень серьезным, а порой и хмурым выражением лица, ни с кем не сближался и дружбу не заводил. О его личной жизни коллеги знали только то, что он женат во второй раз и обожает маленькую дочку. Однако владел собой он превосходно, и если ему нужно было поддерживать беседу, то Лесников легко превращался в обаятельного и милого человека, солгать которому ну никак язык не поворачивается. Судя по его звонку из «дежурки», кража у психоаналитика чем-то его сильно заинтересовала, в противном случае он не стал бы задавать Насте никаких вопросов. Кабинет психоаналитика – не Третьяковка и не Алмазный фонд, преступлением будут заниматься ребята с территории, ну в самом крайнем случае, если выяснится, что взяли драгметаллы, камни или антиквариат, – коллеги из отдела по борьбе с кражами, а уж никак не «убойный» отдел. Лесников, как казалось Насте, не был любопытным и любознательным, чужие тайны его интересовали мало, так что предполагать чисто дежурный интерес оснований не было. Значит, что-то в этой краже есть такое…

– Не темни, Игорек, – сказала она, налив ему полную чашку крепкого кофе. – Что тебе далась эта кража?

– Кража ничего, нормальная, – неопределенно ответил он. – Мне хозяин не понравился. Какой-то он уж больно перепуганный. А пропажу чего бы то ни было отрицает.