Роман в пустоши

– А я слышал, что в этом озере вода мёртвая и живым пить её нельзя.

– А мёртвым можно?

– Да иди ты!

– А ты про это озеро случайно не вчера впервые узнал?

– Я слышал про озеро у подножия горы, отделяющей Лоа-Лейттан от остального мира. Должно быть, это оно. И воды его мертвы с тех пор, как мёртв Лоа-Лейттан!

– Эй, а ты уверен, что он мёртв?

– А то!

– А вот это видал?

Грязные пальцы достали из-за пазухи монетку с изображением сверкающих ворот, покрытых чешуёй. Вокруг раздались ахи и охи, и восторженные восклицания.

– Не может быть!

– Откуда?

– А точно настоящая? Ничего себе!

Мне тоже было до ужаса любопытно хоть одним глазком взглянуть на монету из легендарного города, и я шла, свернув голову назад, пытаясь разглядеть блестящий кружочек металла среди мелькания грязных рук и засаленных тряпок.

– Эй, ты так и будешь теперь идти задом наперёд?

– Ну, Ла, интересно же! Я никогда их близко не видела.

– Правда?

– Конечно.

Лаурсс отпустил мою руку и поискал что-то в кармане на поясе. Тонкие губы растянулись в довольной улыбке, обнажив неполный набор зубов, и в следующий миг в его пальцах что-то засверкало, отбрасывая сотню бликов.

– Дай посмотреть-то! – я чуть не подпрыгнула.

– Держи.

Сверкающий начищенный кружок перекочевал в мою ладонь. Красно-коричневая, но не такая, как медяки Вольных городов, плотнее что ли… С белёсой кромкой, монета была словно только что отчеканенная. Все детали изображения выглядели идеально: ни царапины на лучах на небе или чешуйках золотых врат. На обороте, ровном, как зеркало, – всего один маленький кружок в центре.

– Ну не чудо ли! – я с восторгом протянула монету обратно Лаурссу, но он закрыл монету в моей ладони:

– Оставь себе. Не спорь.

Я спрятала монету в нагрудный карман, решив, что потом обязательно повешу её на шею как медальон.

– А видали эти лучи на монете? Говорят, сами ворота так золотом сверкают, что ослепнуть можно!

– Брехня! Как же жить-то тогда там?

– Ну, не знаю… Я мальчишкой встречал слепого старика, так он рассказывал, что он нашёл Лоа-Лейттан, но войти не смог – чешуя на воротах так горела, что ему глаза выжгло. С тех пор скитался и рассказывал разному люду свою историю.

– Прям вот там всю жизнь эту одну и ту же байку рассказывал? – рассмеялся назад Лаурсс. – И не надоело ему?

– А мне почём знать, мусва? Я только говорю, что знаю…

– Так выходит тогда, что в Лоа-Лейттан не войти, раз ворота ослепляют?

А я вспомнила золотую вспышку, которую видела два дня назад – уж не от врат ли этих солнце отразилось, как от зеркала?

Неожиданно к разговору присоединился Дарл:

– От слишком яркого сияния можно защитить глаза, но входящих наверняка подстерегает другая опасность: поговаривают о мороке, что окутывает стены древнего города и не подпускает людей к его вратам, даже если они всего в паре шагов от них. А врата охраняют не мёртвые и не живые, спящие вечным сном стражи, числом двадцать четыре. А на площади за вратами ждут ещё тридцать три. Они присягнули вечно охранять город и поднимутся, если кровь прольётся на плиты под ногами.

Повисла тишина. Люди оказались поражены такими новыми и точными сведениями.

– Ну… – начал было кто-то из участвовавших в разговоре, – двадцать четыре и тридцать три вместе – не так уж и много, да?

– Немного для обычных воинов, но эти – не просты. Они ждут тысячи лет своего часа.

– Так за тысячи лет они уже в пыль должны были рассыпаться?

– Здесь речь идёт о какой-то древней магии, которая сохраняет их тела нетленными и упругими, а клинки – острыми. Говорят, они подчинятся только королю Лоа-Лейттана. Или, возможно, кому-то из его рода.

– А разве сохранились какие-то потомки тех королей? – поинтересовалась я.

– Откуда мне знать? – пожал плечами Дарл. – Наверняка по всему континенту разбросаны дальние потомки жителей древнего города, но вот насколько правдиво всё то, что я сейчас рассказал?.. Кто знает. Тысячи лет уже Лоа-Лейттан – легенда. Никто толком не знает, когда он был построен и даже когда и почему покинут и забыт…

Течение разговора прервали какие-то беспокойные звуки за спиной, ругань и крики.

– Что там у вас? – крикнул, перекрывая весь шум, Лаурсс.

– Да ведьма твоя бьётся чуть не в припадке, мусва, – объяснил подбежавший Мейек.

– Почему? Что с ней? Приведите!

С того момента, когда Шайлен в последний раз гадала и после этого была выгнана из шатра, Ла, поместив её под стражу, ни разу и словом не обмолвился о ней. Ну, по крайней мере при мне.

Два головореза чуть не волоком притащили растёпанную девушку: красные глаза смотрят куда-то за горизонт сквозь людей, сквозь стоящую впереди гору. Шайлен дрожала всем телом, как на морозе, изредка всхлипывая.

– Ну вот, вроде как успокоилась… – подытожил Мейек.

– Эй, что случилось?

Лаурсс пытался заглянуть в глаза Шайлен, поймать её взгляд, но она продолжала смотреть сквозь него, вглядываясь в известные только ей миры.

– Ой, не нравится это мне, – я ведьмой никогда не была, но моё чутьё всегда выводило меня на верный путь и защищало от опасностей. И именно сейчас мне вдруг стало совсем нехорошо, почудилось, что земля уходит из-под ног… Земля?!